Ошибка грифона - Дмитрий Емец

— Мы бы об этом узнали. Грифон — это огромная сконцентрированная сила. Когда такая сила где-то исчезает или где-то появляется, это всегда ощутимо, — Троил хотел продолжить, но Варсус кашлянул.

— Вас, кажется, ищут, — сказал он.

В конце аллеи показался Гладий. Подпрыгивая, он спешил и при ходьбе забавно размахивал руками, словно пытался оторваться от земли, но не мог.

— Смешной он. А почему не летит? — спросил Меф.

— Не может. В бою ему отрубили половину крыла, — объяснил Генеральный Страж.

— А разве… — начал Меф.

— Нет. Крыло дается один раз и на всю жизнь. Пока крыло не материализовано, причинить ему вред нельзя, но если повредить материализованное крыло, оно больше не восстановится. Даже сломанные кости не срастаются, — сказал Троил и заспешил навстречу Гладию.

Варсус, Дафна и Мефодий остались втроем. Буслаев, конечно, предпочел бы побыть наедине с Дафной, без Варсуса, но пастушок был как слово из песни, которое не выкинешь.

— Весело! — сказал Варсус. — Живу я, такой тихий, никого не трогаю, не имею в жизни иных впечатлений, кроме поездок на Лысую Гору, и тут вдруг кто-то начинает назойливо заботиться о моем экскурсионном обслуживании. И особенно приятно, что это, так сказать, бонзы нашего светлого направления в лице Троила!

— Ты о чем?

— Это я так намекаю на поездку в Тартар. Как это еще назвать, кроме как расширением кругозора? Всегда почему-то знал, что докачусь до Тартара!.. Перья опять же темнеют, голос грубеет, ухо чешется. И вообще Арей умер, Кводнон умер, и я себя что-то плохо чувствую.

Дафна покрутила пальцем у виска. Она считала, что слова материальны и притягивают события. Варсус же придерживался строго противоположного мнения и ляпал все, что приходило ему в голову. Казалось, что бредовые мысли со всей вселенной слетаются к нему как мухи и терпеливо выстаивают очередь у ушей Варсуса, чтобы быть высказанными через его речевой аппарат.

— Вас-то, понятно, посылают потому, что никому другому Арей тайну не откроет. А вот меня почему?

— А ты что, разболтаешь? — улыбнулась Дафна.

— Позвольте, дамочка, перебить вас лопатой! — возмутился Варсус. — Да, согласен, я болтун. Но болтун профессиональный, лишнего не разбалтывающий! Чужая тайна во мне умирает, как крыса, которую, перепутав с гамбургером, засунули в микроволновку!

— Все-таки интересно, зачем тебя посылают в Тартар, если Арея ты близко не знал? — спросил Мефодий.

— Как зачем? Защищать хрупких и красивых дам — моя нелегкая работа! — сказал Варсус, клоунски кланяясь Дафне.

Буслаеву это не понравилась.

— Я бы справился и сам. Я уже был в Тартаре, — напомнил он.

— Ну конечно! Видимо, хорошо себя проявил и теперь тебя посылают за ручку с папочкой. Кстати, поздравляю! — Варсус хлопнул Мефодия по плечу. — Видел твой бой с Джафом. Ничего не могу сказать. Блестящий был бой.

— Спасибо, — поблагодарил Меф.

— …если сравнивать с дракой двух мертвецов за ослиную челюсть, — договорил Варсус.

Буслаев мысленно отозвал свою благодарность и, скатав ее в коврик, убрал поглубже в душу.

— Вижу, у тебя теперь флейта и золотые крылья! — продолжал пастушок. — Да, не позавидуешь тебе!

— Почему? — удивился Мефодий.

— Ну как почему? Ребята недовольны. Столь быстрое продвижение по службе попахивает карьеризмом. Я одну серебряную полоску зарабатывал полторы тысячи лет, а потом у меня ее отняли за драку с циклопом. Мне кажется, они бы и бронзовых крыльев меня лишили, но Троил когда — то лично учил меня фехтованию. Если не это, меня давно переселили бы в человеческий мир.

«Ага! Вот почему он так смело ведет себя с Троилом! Троил — его учитель», — подумал Меф.

Варсус подпрыгнул, в прыжке коснулся своих ободранных бронзовых крыльев, висевших на толстом кожаном шнурке, и, материализовав крылья, взлетел. Не успел Мефодий обрадоваться, что остался с Дафной, как Варсус вернулся вновь. В руках у него был сочный плод с ближайшего дерева.

— Хочешь грушу? — предложил он.

— Нет, — отказался Меф.

— Правильно! — одобрил Варсус. — Висит груша — нельзя скушать! Что это такое, товарищи? Нет, вы неправильно подумали! Не суицид несчастной пенсионерки! Это златокрылый страж Мефодий Буслаев отказался от груши ума!.. Дафна, что-то я забыл, у тебя какие крылья?

— Алмазные.

Скрестив руки на груди, Дафна хмуро изучала Варсуса и, казалось, пыталась понять, что заставляет его задирать Мефодия.

— Да ну! Алмазные? — хмыкнул пастушок. — И будет ли мне позволено на них взглянуть?

— Вечером покажу, — пообещала Дафна и, шагнув, вложила Депресняка в руки Варсусу. — Котика не подержишь? А то я устала!

Лысый кот ржаво мурлыкал и терся мордой о сгиб локтя пастушка. Смутно предчувствуя подвох, Варсус держал его двумя руками с тем выражением, с которым неопытный сапер держит мину.

— Хорошенький, правда? Погладь его за ушком! — потребовала Дафна.

Варсус недоверчиво погладил и убрал руку. Потом снова погладил. И снова. Минуту спустя он уже рыдал и повторял, что не хочет жить, а Дафна его утешала.

— Меня никто не любит… ты не любишь… начальство не любит… про лысегорских оборотней вообще не говорю. — всхлипывал пастушок.

— Что, тоже не любят?

— Ненавидят!

Дафна обнимала Варсуса и легонько раскачивала его, чтобы он не грустил.

— Любят тебя, все любят. Как такого хорошего не любить? Котика-то отдай! — повторяла она, жалея уже, что не устояла перед искушением. Подкладывать-то свинью ближнему всякий может, а вот чтобы кота.

— Не отдам! Он один меня понимает! — плакал Варсус и вытирал о Депресняка зареванное лицо.

Отобрать Депресняка силой не вышло. Пастушок стал хвататься за рапиру. Кота он при этом категорически не выпускал и даже пытался обмотать его вокруг шеи как шарфик. Депресняк довольно мурлыкал. Давненько он не вампирил столько энергии.

Внезапно Варсус шагнул к Дафне и, схватив ее за руку, опустился на колени:

— Выслушай меня! Хотя бы раз! Когда-то я был в тебя влюблен! Следил за тобой издали, не решался подойти. Глупый был, скромный! Считал себя некрасивым, смешным, недостойным тебя! Отмечал зарубками дни — там, в парке на коре до сих пор есть мои зарубки! — и говорил себе: «Решено! Я подойду к ней через тысячу лет. Ага! День уже прошел! Осталось всего девятьсот девяносто девять лет триста шестьдесят четыре дня. Ждать-то всего ничего! Пойду позанимаюсь фехтованием и боевыми маголодиями!» — и Варсус, отпустив Дафну, опять зарыдал, орошая кота слезами.

Внезапно он протянул руку, не вставая с колен, сгреб Мефодия за шиворот и притянул его к себе.

— А ведь почему я ее полюбил? Спроси меня: почему? — потребовал он.

— Почему? — спросил Буслаев, взглядом разгибая его пальцы.

Этот дар остался у него со времен мрака.

— Знаешь, какой она была в одиннадцать тысяч лет? А в двенадцать? Скажи, помнишь?

Мефодий уклонился от прямого ответа.

— Отдельные какие-то моменты, — сказал он.

В другой раз Варсус не упустил бы шанса поиронизировать, но сейчас ему было не до того.

— А такая! Дафна была девочкой, у которой все самое лучшее! — торжественно объявил он. — Она говорила: «У меня самая лучшая в мире флейта! Самые лучшие сандалии! Самый лучший письменный стол!» А ведь я же не слепой! Я видел, что флейта у нее не лучшая. И ремешки на сандалиях потертые! А из стола так вообще трава какая-то растет! Я это видел, да, но все это было не важно! Она была такая радостная, такая убежденная, такая всем довольная, что я действительно — понимаешь, действительно! — допускал, что все это лучшее в мире! И, разумеется, все эти лучшие в мире предметы могли принадлежать самой лучшей в мире девочке!

— А я думал, потому что она красавица, — сказал Мефодий.

Варсус презрительно отмахнулся:

— Быть красавицей мало! Три девушки из десяти хороши собой! А на сто — это уже целых тридцать! Представляешь, какая толпа? И только этим тридцати и кажется, что они чем-то между собой отличаются! А начнешь разбираться, так разницы килограмма на три. У одной глаза чуть больше, у другой ноги чуть длиннее, у третьей волосы, у четвертой еще что-нибудь… Но, небо, какой же я был дурак! Чего я ждал?

Варсус повернулся к Дафне и с глубокой укоризной ткнул в нее пальцем:

— Да, да! Тысяча лет еще не прошла, оставалось целых полгода, когда тебя назначили хранителем к этому вот!.. И все! Это было крушение моей мечты! А сейчас кто ты такая? Кто? Ответь на этот вопрос! Не мне! Себе ответь!

Варсус вновь нашарил кота и, используя его как полотенце, вытер им мокрое лицо. Лучше бы он этого не делал, потому что Депресняк выпил из него последние силы, и Варсус без чувств упал на траву.

— Ты слышала, что за бред он нес? Мелодрама какая-то! — пробормотал Буслаев, в полном недоумении оглядываясь на Дафну.