Дамы и господа - Людмила Третьякова

В Париже, где он начал службу по дипломатической час­ти, для его созидательных идей пространства было маловато, в Риме, куда его перевели, дело обстояло немногим лучше, а вот на окраине Флоренции он почувствовал себя владетель­ным князем, о чем ему, вероятно, всегда мечталось.

И он добился своего. При всем изобилии во Флоренции художественных сокровищниц, ни одна из них не имела такого разнообразия коллекций, которые представляли бы собрания произведений искусства разных народов, конти­нентов, эпох. В восемнадцати залах дворца расположились шедевры живописи, скульптуры, мелкой пластики, книго­издания, ювелирного ремесла.

В каком еще частном жилище можно было видеть рабо­ты Тициана, Тинторетто, Ван Дейка, Дюрера, собрание в несколько десятков полотен Франсуа Буше и Жана Батиста Греза? Отдельный голландский зал отводился для картин Рембрандта, испанский зал был украшен произведениями Мурильо, Риберы, Веласкеса.

Особый зал отвели хозяева для работ великого Антонио Кановы. Священный восторг охватывал при взгляде на бе­лоснежные мраморные фигуры, настолько приближенные к идеальным образцам живого человеческого тела, что, казалось, стоит им оказаться под горячими лучами флорен­тийского солнца, и они задышат, заговорят.

Нелишне напомнить, что произведения этого мастера ценились исключительно дорого и лишь единицы среди весьма состоятельных людей имели возможность сделаться обладателями хотя бы одной скульптуры маэстро Кановы. У Демидовых же было целое собрание первоклассных об­разцов.

Турецкий зал заставлял себя почувствовать в волшебной пещере Алладина, на стенах которой, выложенных смальтой, сияли настоящие драгоценные камни. Залы китайский, ин­дийский, мавританский… В одном из помещений хранились два огромных, в человеческий рост, креста из слоновой кости в соседстве с мебелью драгоценного эбенового дерева. Это необычное цветовое сочетание производило поразительный эффект.

Что уж говорить о знаменитом малахитовом зале Сан-Донато, который уральский миллионер с особой охотой демонстрировал гостям! Надо иметь в виду, что малахит и в России, и в Европе считался камнем исключительно редким и ценным. Его находки на Урале были небольшими по размеру, а вещицы из него, побывав в руках камнерезов, оправлялись в золото. Известно, что крохотную шкатулку из малахита — фамильную реликвию богатейших Шеремете­вых — князь Николай Петрович Шереметев подарил своей ненаглядной жене, бывшей крепостной певице Прасковье Жемчуговой.

Даже в отделке царской резиденции Павла I, Михай­ловского замка, малахит использовался только в парадных залах. А между тем благодаря эффектному, «жизнерадост­ному» цвету мода на малахит, особенно в 30 — 40-х годах XIX века, не проходила, и всяк из солидных людей стремил­ся обзавестись хотя бы изящным пустяком с малахитовым камешком, будь то ювелирное украшение или безделушка на письменном столе.

В высокой стоимости малахита убеждает строчка из «Санкт-Петербургских ведомостей»: «Позволить себе иметь крупную вещь из малахита — это то же, что владеть бриллиантами».

Вероятно, именно с малахитом связан известный анекдо­тический случай, когда один парижский щеголь похвалялся перед друзьями булавкой для галстука с яркой зеленой вставкой. «Хорош?» — «Да, недурно, — отозвался слу­чившийся там Демидов. — Я в Петербурге заказал себе камин из такого же камня…»

Разумеется, Анатоль не устоял перед искушением сра­зить наповал посетителей своего дворца и задумал один из восемнадцати залов сделать малахитовым.

И вот с Урала в Италию потянулись подводы, гружен­ные ящиками с камнем. Работа оказалась такой объемной и сложной, что вместе с русскими мастерами, выписанными из демидовских владений, набрали и опытных итальянских камнерезов.

Результат оказался ошеломляющим. Недаром говорили, что дамы нередко теряли сознание от необыкновенной красо­ты и оригинальности малахитового зала. Здесь царствовали зеленый и желтый цвета — все блестящие детали были из золота. Выполненные в строгих пропорциях — настоящий ампир! — зал украшали предметы из малахита: часы, под­свечники, шкатулки, кубки и изящные корзиночки с фрук­тами и цветами, вырезанными из уральских самоцветов. Ярким пятном на зеленом фоне выделялся секретер из ля­пис-лазури. Особый интерес у гостей вызывала гигантская, шести метров в окружности, ваза, сделанная из цельного куска малахита.

Кстати, усилиями Анатоля Демидова, которого и в шутку и всерьез называли «малахитовым королем», Россия блеснула на Всемирной выставке в Париже в 1851 году экспонатом, наделавшим много шуму. Настоящей сенсацией стал представленный здесь «малахитовый кабинет» из 76 предметов. Все было изготовлено на фабрике, специально построенной Анатолием Николаевичем в Петербурге на Васильевском острове.

…Стены флорентийского дворца скрывали не только художественные, но и исторические редкости, которые через антикваров и щедро оплачиваемых коммивояжеров покупали Демидовы. Они всегда старались первыми узнать, где намечается продажа того или иного раритета, и «пере­шибить» предложенную ими цену уже не представлялось возможным.

Так Демидовы оказались владельцами мебельного гар­нитура, зеркал и безделушек, составлявших когда-то будуар казненной на гильотине королевы Франции Марии-Антуанетты. Какими-то путями им удалось обзавестись не только великолепной коллекцией античной скульптуры, найденной при раскопках Геркуланума, но и греческих «антиков», ко­торые строжайше были запрещены к вывозу из страны.

В шкафах с хрустальными дверцами эпохи Стюартов хранились книжные сокровища, начиная с древнеегипетских папирусов, рукописных книг и кончая собраниями сочинений мыслителей эпохи Просвещения с их автографами, редкие экземпляры карт, уникальные издания Библии…

Особую ценность представлял ботанический сад, значи­тельно расширенный Анатолием Николаевичем. Известно, что еще Николай Никитич, большой любитель орхидей, начал собирать их разнообразные сорта со всего мира, ставил опыты, «вживлял» в итальянскую почву экземпляры, привезенные из Южной Америки, с Востока, с Тихоокеанских островов. Анатоль в память отца продолжал пополнять коллекцию, пе­редав заботы о ней опытным ботаникам. Здесь были орхидеи, неизвестные даже крупным специалистам в этой области.

Канцелярия при дворце, ведавшая, в частности, перепис­кой с коллекционерами и людьми науки, постоянно получала письма с просьбой дать возможность ознакомиться с худо­жественными и растительными коллекциями. По отзывам современников, Демидовы охотно откликались на такие просьбы. Не случайно, чтобы облегчить паломникам дорогу в Сан-Донато, возле демидовских владений была устроена станция дилижансов, соединявшая эту местность со всеми крупными городами Италии.