Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев

В могиле было примерно тысяча двести тел. Часть из них была засыпана песком, и они сохранились, как забальзамированные, а некоторые были залиты нечистотами. Визенталь и его товарищи доставали трупы из ямы, накрывали слоем дров, клали сверху новый слой трупов и новый слой дров, повторяли эту процедуру еще несколько раз, после чего обливали всё бензином и поджигали. «Мы, – рассказывает Визенталь, – настолько пропитались запахом мертвецов, что не могли есть».

Поселили их в отдельном бараке, и вонь в нем стояла такая, что эсэсовцы старались к нему не приближаться. Однако Блондин Тони туда захаживал. «Из сапога у него торчали клещи, похожие на инструмент зубного врача, – пишет Визенталь. – С их помощью он вырывал у трупов зубы, чтобы найти в них золотые коронки, ускользнувшие от глаз других эсэсовцев. Когда он такую коронку находил, то клал зуб в карман, а золото впоследствии выменивал на шнапс. Шнапса у него всегда было много».

Продолжалось это около месяца, примерно до 15 октября 1944 года.

Русские приближались, и заключенных Плашува немцы тоже эвакуировали. Визенталь и его товарищи знали теперь о совершенных в лагере преступлениях и были уверены, что их казнят. Им было известно о существовании Освенцима, и они думали, что их повезут туда. Однако их привезли в концлагерь Гросс-Розен. Третий лагерь, в котором довелось побывать Визенталю, находился на юго-западе Польши. Количество заключенных в нем доходило временами до ста тысяч, и полагают, что там погибло около сорока тысяч человек.

По словам Визенталя, это был самый страшный концлагерь из всех; он провел там три месяца. В бараках было ужасно тесно, люди голодали; некоторых заключенных заставляли подолгу бегать по периметру плаца, чтобы разносить новые ботинки, пошитые для солдат. Многие умирали от изнеможения.

Визенталя послали работать в близлежащую каменоломню, и на правую ногу ему упал камень. Его отправили в лазарет, и врач (которого он хвалил за преданность делу) сказал, что большой палец придется ампутировать. Однако наркоза не было. «Меня, – рассказывает Визенталь, – уложили на стол, и один человек сел мне на голову. Двумя ремнями меня привязали к столу и с помощью обыкновенных ножниц отрезали большой палец. Потом меня перевязали бумажными бинтами и положили в соседней палате. Боль была ужасной». Последующие процедуры тоже проводились без наркоза, и Визенталь очень страдал.

В лазарете он пролежал до января 1945 года, пока узников Гросс-Розена не начали эвакуировать. Кто-то помог ему встать с кровати. Раненую ногу он укутал рукавом старого пальто, а в качестве посоха использовал черенок метлы. Вместе с несколькими тысячами других заключенных он отправился в один из печально известных «маршей смерти», которые в концлагерях устраивали последним оставшимся заключенным.

Четыре дня они ковыляли по снегу, а когда дошли до расположенного на востоке Германии города Хемница, их погрузили на поезд и повезли в концлагерь Бухенвальд, находившийся близ Веймара. Поезд был товарным, с открытыми платформами, и по дороге многие заключенные умерли от холода. Поначалу трупы сбрасывали с поезда на землю, но местные жители на это пожаловались, и мертвых везли дальше на платформах. Визенталь вспоминал, что они использовали закоченевших мертвецов, чтобы сидеть на них, как на лавках.

Но Бухенвальд был всего лишь промежуточной станцией. Через несколько дней их отправили на юг и привезли в Австрию, в концлагерь Маутхаузен. В тот момент там находилось максимальное количество заключенных: примерно восемьдесят пять тысяч. Число погибших в Маутхаузене приближается к двумстам тысячам.

До ворот лагеря Визенталь дошел с большим трудом. Одна нога у него была обморожена, а сам он был полуживой. В лагере его внесли в список заключенных, присвоили ему номер 127371 и отправили в «русский лагерь»: так в Маутхаузене именовали зону для больных.

Это было в середине февраля 1945 года. До освобождения оставалось чуть больше двух месяцев.

Последние недели в Маутхаузене запомнились Визенталю как своего рода «состязание в беге» между смертью и освобождением. Каждое утро на пороге барака появлялся один из надзирателей и кричал: «Сколько заключенных подохло за ночь?» Внутрь надзиратели, как правило, не заходили, так как в лазарете стоял ужасный запах и они боялись заразиться. Раз в день заключенные «русского лагеря» получали плошку с мутной жидкостью, именовавшейся супом.

Американцы пришли 5 мая 1945 года. Первые танки Визенталь увидел в десять утра. «Люди были страшно воодушевлены и бежали танкам навстречу, – рассказывает он. – Я тоже побежал. Но я был так слаб, что обратно полз на четвереньках».

Как обычно, он не впустил других в свой внутренний мир и не рассказал, какие чувства испытал в тот момент, когда его четырехлетние страдания (он находился на грани смерти и не знал, что стало с женой) закончились. Вместо собственных эмоций он описал коллективную радость. Некоторые заключенные, рассказывает он, махали флагами: чехи и поляки изготовили их заранее. Он видел также, как несколько заключенных пришили рукав от голубой рубахи к рукаву от белой и нацепили на палку. «Не знаю, – сказал он однажды, – был ли в истории еврейского народа флаг более прекрасный».

Глава четвертая. «Кто-нибудь ее видел? Кто-нибудь ее знает?»

1. Сотрудничество с американцами

Город Линц находится в Верхней Австрии. Он стоит на берегу Дуная еще с римских времен и достиг своего расцвета в Средние века. Моцарт, Бетховен и Брукнер писали здесь свои симфорнии. Знаменит город и великолепным тортом с вареньем.

Это был любимый город Адольфа Гитлера. Родился он не в Линце, но в школьные годы провел в нем несколько счастливых лет, мечтал поселиться там в старости и хотел, чтобы в Линце его похоронили. В окрестностях Линца, в деревне Леондинг, погребены его родители, и именно эта деревня стала для Визенталя первой остановкой на пути к новой жизни в качестве свободного человека.

В Леондинге он оказался уже через несколько дней после освобождения из Маутхаузена, но ему невыносимо было видеть дом Гитлеров, и каждую ночь ему снились кошмары: выстроенные в ряд и ожидающие смерти обнаженные люди, крики эсэсовцев, выстрелы, стоны жертв. Поэтому он уехал из Леондинга в Линц. Визенталь был высокого роста, но очень худой, страдал от болей во всем теле (особенно сильно болела пострадавшая нога) и, подобно другим бывшим узникам концлагерей, пребывал в состоянии посттравматического шока. Жизнь казалась ему бессмысленной. Он находился в чужой стране, совершенно один; ни жены, ни родителей, ни друзей у него больше не было. Надолго в Линце он оставаться не собирался, но в результате прожил в нем пятнадцать лет.