Прикосновение к невозможному - Анастасия Эльберг

— Доброе утро? Или вечер? Как спалось, Киллиан?

Кокетка.

— Я не спал. Но отдохнул. Спасибо тебе.

— Как тебе… хм? Ужин?

Дана опустилась напротив меня в кресло, безапелляционно положив ногу на ногу. Ужин? Какой, к черту, ужин? Сейчас я не хотел думать об ужине. Кокетка.

— Прекрасен и свеж, — усмехнулся я, глядя ей в глаза. Ее взгляд ответил мне обещанием. Нет. Ну, какого черта я пришел сюда вчера? Впрочем…

Я подошел к ней, опустившись на одно колено. Это не был жест галантности. Скорее, мне просто хотелось заглянуть ей в глаза с этого ракурса и завладеть ее рукой. Как минимум. Что я и сделал, не пряча улыбки. Она сводила с ума. Я не мог воспринимать ее как друга или как стороннее свободное существо. Она никогда не стала бы моим другом. Мы из разного теста, из разных миров. Я старше, занимаюсь тем, о чем ей даже слушать не интересно. Она сильна и дика. И все же к ней тянуло. Впрочем, не мог назвать ни одно существо из Ордена, которое не мечтало бы провести с ней хотя бы вечер. Мне нравилось делать ей подарки. Иногда. Ни к чему не ведущие. Просто так — от хорошего настроения. Увидеть ее улыбку. Но никогда не видел, чтобы кому-то делала подарки она.

А под утро она действительно привела мне «ужин», хотя я и оказался сначала. Как это мило. И необычно. Волнующе. Я ожидал это от кого угодно. Но только не от Амазонки Даны.

Дана смотрела мне в лицо. Она не улыбалась. Ее глаза расширились, губы приоткрылись. Мне не нужно было пытаться прочесть ее мысли, чтобы понять ее желания. Она потянулась ко мне, сжав тонкими пальцами мою руку, приблизившись к моему лицу. Я освободил ладонь. Положил руки ей на плечи, слегка их сжав. Теперь я уже стоял на коленях, выпрямившись и глядя ей в глаза. А в них уже мольба. Мы молчали, тяжело дыша, почти физически ощущая черту, на которой стоим. Я никогда не касался ее. Никогда не целовал. Мучительно захотелось ощутить на своих губах вкус ее поцелуя.

Я криво улыбнулся и, подавшись вперед, прикоснулся к уголку ее губ. Мне они казались теплыми, почти горячими. Я знал, что она почувствовала — всего на мгновение — холод. Я был старше ее больше, чем на две тысячи лет. Я стар. И холоден.

— Киллиан…

Я заглушил ее слова поцелуем. Страстно. Властно. Так, как — увы и ах — давно хотел. Дана напряглась и тут же расслабилась в моих объятиях, отвечая на поцелуй. Черт побери, она меня с ума сводит. Я оторвался от нее, тяжело дыша, не убирая руки с ее предплечий. Шелк холодил, хотелось его сорвать… порвать на мелкие клочки и выбросить, освобождая ее от совершенно неуместного здесь… О, Дана!

— Ты уверена, что…

На ее лице появилось откровенно издевательское выражение.

— Только попробуй сказать, что ты меня не хочешь, Киллиан, я оторву тебе голову!

Я замер на мгновение, глядя в ее пылающие глаза. Опомнившись, стащил ее с кресла, прижав к ковру всем телом. Она замерла подо мной, но почти сразу обняла руками и прижала к себе, легко целуя в шею.

— Дэйна, ты не представляешь, что я с тобой сделаю!

— Что же? Укусишь?

Она дразнила меня, прекрасно понимая, что пути назад нет. Уже нет. Две минуты назад был, а сейчас нет. Во мне поднялось то, что я глушил долгими веками, уходя с головой в работу и удерживая от всяческих отношений ближе, чем «секс». И сейчас, когда я почти не руководил собой, спорить, убегать, противостоять уже было бесполезно.

Черт побери, какая же она красивая. Я облизнул губы, наклонившись к гладкой коже. У нее был удивительный запах. Запах свободы. Свободы? Я не имел права к ней прикоснуться, пока она была в Ордене. Я не смел думать о ней, пока она принадлежала моему другу. Но сейчас она лежала в моих объятиях, сгорая от желания, вычерчивая на моей спине одной ей известные узоры. Она запустила руки под рубашку. Я чувствовал ее прикосновения не просто кожей. Мне казалось, я чувствовал, как она прикасается к чему-то темному, тайному, до сих пор не поднимавшему голову, и сейчас тянувшемуся к ее рукам.

Я весь твой, Дана. Нужно тебе это или нет, я твой. Хотя бы на одну ночь.

Дана смотрела на меня, слегка хмурясь и поджав губы. Ночь завладела Парижем, погрузив смертных в сон. А я чувствовал небывалый прилив сил.

— Тебе правда нужно идти, Киллиан? Уже?

— Да, амазонка, — улыбнулся я, проверяя, какие документы у меня с собой, и что кому я должен передать. — Мне жаль.

— Ты несносный! Киллиан!

Я поднял на нее глаза. Странная двойственность. Я не привык отрываться от дел. Не привык к тому, что кто-то требует моего внимания, а Дана, в свою очередь, привыкла всегда быть в центре внимания того, с кем находится рядом. Но что самое странное — я готов был дать ей то, что ей нужно.

— Самый несносный в двух мирах. Возненавидь меня, если хочешь. Но я действительно должен идти.

— Опять твои вечные дела? Ты хотя бы знаешь, насколько я устала от этого?

Пассаж в сторону по-настоящему занятого Винсента было сложно не заметить. Я отложил документы и поднялся с места, шагнув к ней. Она не пошевелилась, упрямо смотря в пол. Стройная. Высокая. Невыразимо прекрасная. Жаль только, не моя. Хотя… Что мне говорил Авиэль? «Пока любимое существо живо, жива и надежда». Я запомню это.

— Тебе стоит только позвать меня, Дана. Где бы я ни был…

Я умолк. Что я хотел сказать? Признаться ей в любви? Сказать, что готов на все ради нее? Нужно ли это было ей?

В дверях показалась горничная. Она осторожно кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Госпожа….

— Что такое, Грета? Не видишь, я занята!

Дана не отстранилась, лишь посмотрела на служанку, выглянув из-за моего плеча. Я опустил голову, вдыхая аромат ее кожи и волос. Желание остаться с ней усиливалось с каждой секундой.

— Прошу прощения, госпожа, но к вам пришли.

Я выпустил Амазонку из своих объятий и вернулся к документам. На что я могу надеяться… Дана — это… Дана — это Дана. Вряд ли в ее жизни когда-то что-то изменится. Или это уже будет не та Дана.

— Кто бы это мог быть…

Она жестом приказала горничной пригласить гостя. Я посмотрел на хозяйку дома в последний раз, пытаясь сохранить в памяти этот момент. Который, возможно, больше никогда не повторится.

— Вижу, что помешала.

Я вздрогнул от неожиданности. Повернулся к гостье лицом. В дверях стояла Авирона. Еще одна свободная женщина, на чью долю выпали все круги Ада. Они притягиваются друг к другу.

— Я уже ухожу.

— Дана. Киллиан… Я могу зайти в другой раз.

Авирона выглядела подавленной, и при этом, надо отдать ей должное, держалась хорошо. Дана шагнула к ней навстречу, протянув руки в радостном жесте. Они обнялись. Подруги? Надо же. Хотя, возможно, у них было что-то общее.