Разочарованные - Мари Варей

прошептала: «Не говори так». Это слово было опасным, оно пугало ее, оно не могло иметь отношения к инциденту в лодочном сарае. Изнасилование – это когда незнакомый дядька ночью на парковке с ножом к горлу, а потом полиция, суд, тюрьма. А у нее-то все было по-другому: старший брат друга перебрал с алкоголем и не принимал отказа. К тому же был до того вежлив, что на следующий день позвонил с извинениями за свою напористость. Мол, не знал, что это ее первый раз. Надо было предупредить, тогда бы он был нежнее. Подумаешь, синяки на руках – там, где он чуть крепче сжал. Ну и немного запачкались в крови и песке ее розовые хлопковые трусики – потом она сожгла их в той же кухонной мойке, что и портреты святых несколькими годами ранее. Нечего делать из мухи слона. Такое случается. Ведь именно так сказала его мать, когда разговаривала с ней.

Поэтому, оказавшись на пороге у Ришаров, Анжелика немного робела. Николь Ришар, мать Морганы, была женщиной нервного склада и вечно выглядела изнуренной. Но вовсе не потому, что не высыпалась, она была как бы уставшей с рождения, от этого мира, от жизни, от людей. Николь появилась в дверном проеме с сигаретой в зубах.

– А ты, наверное, Анжелика? – спросила она мягким голосом и запечатлела на щеке девочки ласковый поцелуй с запахом никотина. – Моргана отправилась за хлебом, через десять минут вернется.

– Простите, я пришла раньше времени.

– Никаких проблем. Хочешь воды или лимонада?

– Лимонада, если можно.

Через минуту Николь вернулась со стаканом в руке. Она села напротив Анжелики и принялась ее изучать, сощурившись и затягиваясь сигаретой. У нее были такие же, как у Морганы, светло-серые глаза.

– Слишком уж ты хорошенькая, непросто тебе будет в жизни, – вздохнула она. – Всех в тебе будет интересовать только внешность.

Анжелика поняла, что это не комплимент, но от смущения лишь поблагодарила и тут же почувствовала себя глупо.

– Я рада, что у Морганы появилась подруга, – продолжала Николь. – Ей сложно заводить друзей в школе, она чересчур умна для своего возраста, а тем более для девочки. Я переживаю, что она страдает от одиночества. А вы ведь подруги?

Анжелика сделала глоток лимонада и пожала плечами. Дружба – понятие относительное. В последнее время девчонки, начиная с Сары, были с ней гораздо более жестоки, чем мальчишки.

– Не думаю, что это дружба.

Николь удивленно подняла бровь:

– Почему ты так говоришь?

– У меня была лучшая подруга, мы дружили с начальной школы, и она предала меня.

– Это как же?

– Она сказала всем, что я лгунья, и перестала со мной общаться.

– А ты солгала?

Анжелика покачала головой.

– Нет, но она считает, что во имя нашей дружбы я должна была держать в тайне то, о чем рассказала.

Николь, слегка заинтригованная, ответила:

– Дружить не всегда просто, это правда, но Моргане ты можешь доверять, она надежная, и принципов у нее поболее, чем у всех моих взрослых знакомых, вместе взятых.

Анжелика поставила стакан на стол – лимонад без сахара был слишком кислым.

– Знаешь, – продолжила Николь, – тут ведь как… Девочек с пеленок учат вставлять друг другу палки в колеса. Вспомни сказки: Золушку тиранили ее сводные сестры, Белоснежку отравила мачеха… Обрати внимание, все эти женщины – ревнивые соперницы. – Николь взволнованно вскочила, уронив пепел от сигареты на ковер. – Причем соревнуются они не в великодушии или образованности, нет! С незапамятных времен нас заставляют соперничать в красоте, потому что самой красивой, той, что будет соответствовать некоему идеалу женщины (в сознании девочек такой идеал – сказочная принцесса), достанется главный приз.

– А главный приз – это что? – спросила Анжелика, увлеченная этим странным разговором.

Николь мягко улыбнулась:

– Право выйти замуж за прекрасного принца, рожать ему детей, мыть полы, бесплатно вести домашнее хозяйство, готовить еду и стирать ему носки. А лучший способ победить – это избавиться от конкуренток. И твоя подруга, которая больше с тобой не разговаривает, она как бы под гипнозом.

– То есть как под гипнозом?

– Ну, как будто заколдована. Все эти истории, поведение героев в книжках и в кино – ты их подсознательно впитываешь, они словно налагают чары, поселяют в тебе мысль о том, что другие девочки на самом деле никакие тебе не подруги и, если им придется выбирать между тобой и мальчиком, они всегда выберут мальчика, предадут и будут вечно держать соперницу под прицелом, оценивая твои поступки, наряды, внешность, как, например, это делают некоторые девочки в отношении Морганы: им не дает покоя то, что она другая, их пугает ее свобода…

Звук открывающейся двери прервал разглагольствования Николь.

– А вот и Моргана!

Раскрасневшаяся от поездки на велосипеде Моргана вошла в комнату и положила хлеб на столик.

– Мама тебе излагает свою великую теорию о соперничестве между девочками, да?

Но ей ответила Николь:

– Именно так. Представь себе, я пытаюсь вас защитить, поскольку слишком часто сама страдала из-за отсутствия женской солидарности.

– Да-да-да, женщина женщине волк, все под гипнозом, бла-бла-бла… Пойдем, Анжелика, ко мне в комнату.

Анжелика вошла вслед за Морганой в тесную комнатку под мансардной крышей, где увидела идеально заправленную кровать, и вообще порядок и чистота здесь контрастировали с остальной квартирой.

– Прости, у моей матери имеются теории насчет всего и вся. Свою идею о принцессах, мачехах и ведьмах она вворачивает при каждом удобном случае. У этого есть простое объяснение: когда ей было пятнадцать, ее отец ушел к лучшей подруге ее матери.

Анжелика уселась на кровать, размышляя над услышанным от Николь:

– Вообще-то логика в этой теории есть. Взять, например, меня и Сару.

– Тебя и Сару? Но здесь же другая история, разве нет? Вы соперницами не были, просто она почувствовала, что должна сделать выбор между тобой и своей семьей. Она смалодушничала, ей было проще поверить в то, что ты лжешь. Люди готовы верить во что угодно, если им так удобно в данный момент.

– Может, и так, но это тоже околдованность, только другого толка.

Моргана крутанулась на стуле рядом с письменным столом.

– Если все мы околдованы, то надо снять эти чары. И у меня есть идея!

Она порылась в какой-то коробке из-под обуви и вынула оттуда аудиокассету.

– Недавно я слушала радио NRJ и смогла записать вот это, почти полностью, секунд трех только не хватает.

Она воткнула кассету в магнитофон, нажала «play» и на вступительных аккордах, встав на кровати, торжественно произнесла:

– Я, фея Моргана, провозглашаю нас подругами на всю жизнь! Быть нам вместе в горе и