История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II - Коллектив авторов

Общий штат органов ОГПУ в 1922–1923 гг., включая сотрудников центрального и местных аппаратов, составлял около 120 тыс. человек. 36 тыс. из них были сексотами (секретными сотрудниками), численность которых в четыре-пять раз превышала число сексотов в России в 1914 г. В структуру ОГПУ входили Коллегия, Спецотдел, несколько центральных управлений (Секретно-оперативное, погранохраны и др.), ОСО, территориальные отделы – губернские, областные, Особые (в армии и на флоте), транспортные, полномочные представительства и другие подразделения. Задачи ОГПУ остались прежними: борьба с антибольшевицким сопротивлением и защита власти партийной номенклатуры, цензура, контрразведывательная деятельность, охрана транспорта, коммуникаций и госграницы, выполнение спецзаданий высших советских и партийных органов. К 1929 г. 66 % сотрудников центрального аппарата ОГПУ состояли в ВКП(б), среднее и высшее образование имели лишь 20 %. По национальному составу по-прежнему преобладали русские (64,8 %) и украинцы (8,2 %).

Смысл существования органов госбезопасности в советском государстве лаконично выразил М.Я. Лацис: «Нет такой области жизни, на которую бы не распространялась деятельность ВЧК». Расширявшаяся сеть сексотов, подавление любой оппозиции, превентивные аресты и постоянное «изъятие антисоветского элемента» даже в «либеральные» годы НЭПа позволяли ОГПУ сохранять и укреплять «политконтроль». В 1924–1925 гг. начальник Секретного отдела Т.Д. Дерибас считал необходимым держать под постоянным наблюдением более 2 млн (!) человек. Аппарат ОГПУ отрицательно относился к НЭПу, добиваясь ужесточения репрессий, в первую очередь против интеллигенции, духовенства и зажиточных крестьян. В ходе оперативно-следственных мероприятий чекисты обычно практиковали шантаж, запугивание и другие формы давления. В 1924 г. органы ОГПУ репрессировали по политическим мотивам 12 425 человек, в 1926 – 17 804, в 1927 – 26 036, в 1929 – 33 757. Всего в 1921–1929 гг. в СССР за «контрреволюционные преступления» были осуждены около 600 тыс. человек.

К 1923 г. почти все места заключения находились в ведении НКВД РСФСР, органы ГПУ имели лишь несколько политизоляторов и лагерное управление (северных лагерей). На его базе 13 октября 1923 г. решением Совнаркома было создано Управление Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения (УСЛОН) ОГПУ. География УСЛОН охватывала Соловецкие острова и Кемь (ближайший к Соловецкому архипелагу город на материке), затем она распространилась на Северное Приуралье и Кольский полуостров. Всего в 1923 г. в системе ОГПУ находились около 7 тысяч заключенных, в т. ч. в УСЛОНе – 2557 человек. В места заключения в системе ОГПУ направлялись «политические преступники» и опасные рецидивисты. В обыкновенных тюрьмах к этому времени содержалось около 80 тыс. человек.

Режим содержания неуклонно ужесточался. УСЛОН, в котором к октябрю 1927 г. содержались уже 12 896 человек, превратился в экспериментальный полигон. Здесь большевики не только совершенствовали методику организации концлагерей и технологию принудительного труда, но и уничтожали своих политических противников. На Соловках сидели и погибали клирики Русской Православной Церкви, офицеры и участники Белого движения, скаут-мастера и члены оппозиционных партий, предприниматели, спортсмены, реэмигранты, староверы, сектанты, уголовники и др. Начальниками УСЛОН в 1923–1933 гг. были А.П. Ногтев, Ф.И. Эйхманс, А.А. Иванченко, К.Я. Дукис, Э.И. Сенкевич. Максимальной численности заключенных (71 800, в т. ч. 3240 женщин) УСЛОН достиг к январю 1931 г. В 1933 г. на базе УСЛОН возник Беломоро-Балтийский лагерь.

Благодаря средоточию там культурной элиты – профессуры, социалистических деятелей, высшего духовенства, Соловки вошли в историю, и такие их отделения, как привилегированный Савватьевский скит или страшный остров Анзер, откуда не было возврата, стали легендарными. Немногие с Соловков вышли живыми, но «лишь на Колыме и в Соловках / Россия та, что будет жить в веках», – писал поэт Георгий Иванов.

Свидетельство очевидца

«Секирная гора(Анзера)… для тех, кто сидел на Соловках, не было страшнее слова. Именно там, в церкви на Секирной горе, достойные выученики Дзержинского изобретательно применяли целую гамму пыток и изощренных мучительств, начиная от «жердочки» – тоненькой перекладины, на которой надо было сидеть сутками, удерживая равновесие, без сна и без пищи под страхом зверского избиения, до спуска связанного истязуемого по обледенелым каменным ступеням стометровой лестницы: внизу подбирали искалеченные тела, с перебитыми костями и проломленной головой. Массовые расстрелы также устраивались на Секирной». – О.В. Волков. Погружение во тьму. С. 81.

В 1925 г. все политизоляторы (Верхнеуральский, Суздальский, Тобольский, Челябинский и Ярославский) были подчинены Тюремному отделу Административно-организационного управления ОГПУ. На фоне готовившегося сталинского наступления на крестьянство численность заключенных в СССР возросла, составив в 1927 г. 200 тыс. человек. В лагерях ОГПУ по состоянию на 1 июля 1929 г. находились 22 848 человек, на 1 января 1930 г. – 95 064 человека, а к 1 июня 1930 г. – 155 тыс.

19 декабря 1926 г. Высший совет народного хозяйства принял постановление «Об использовании на лесозаготовках труда заключенных». Заготовленный новыми рабами лес Кремль продает за границу и вырученную валюту вкладывает в создание военно-промышленного комплекса. 11 июля 1929 г. Совнарком принял решение о создании сети лагерей в отдаленных районах для «эксплуатации их природных богатств». Зимой 1930 г. в СССР насчитывалось уже более 400 тыс. заключенных.

В это время началась трансформации лагерей ОГПУ в крупнейший хозяйственный наркомат СССР. Именно тогда появляются распоряжения чекистских органов «доарестовать» столько-то представителей такой-то профессии для нужд лагерного комплекса.

Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923–1960: Справочник / Сост. М.Б. Смирнов; Ред. Н.Г. Охотин, А.Б. Рогинский. М., 1998.

А.Л. Литвин. Красный и белый террор в России, 1918–1922. М., 2004.

А.М. Плеханов. ВЧК – ОГПУ в годы новой экономической политики 1921–1928. М., 2006.

В.С. Измозик. Глаза и уши режима. Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918–1928 годах. СПб., 1995.

И.Л. Солоневич. Россия в концлагере. М.: Римис, 2005. 536 с.

3.1.12. Русское общество в 1923–1928 гг. в России

Никогда ещё за всю свою тысячелетнюю историю русское общество не было столь подавлено и деморализовано, как в середине 1920-х гг. Как бы ни были тяжелы испытания монгольского ига или Смуты начала XVII в., они не переламывали хребет русской государственности, русских традиций и русского быта, так, как это произошло за несколько лет после октябрьского переворота. Приход к власти вчера еще никому не известных Ленина, Троцкого, Каменева, Зиновьева, Сталина, переименование городов и улиц с исконно русскими названиями, введение новых должностей (нарком, комдив и пр.) и упразднение прежних, жесточайший удар по религии вообще и, прежде всего, по Русской Православной Церкви, гибель или разлука (надолго или навсегда) с родными и близкими, чудовищный городской быт коммунальных квартир и необходимость к нему приспосабливаться – всё это превращало жизнь в кошмарный сон. Для сотен тысяч учителей, врачей, инженеров, писателей, земских деятелей, ученых вставал во всей неотвратимости вопрос о том, как существовать при победившем строе, при том, что возможность его свержения или перерождения откладывается на неопределенный срок.

Представим себе типичных русских интеллигентов, изображенных Чеховым в его пьесах. Дяде Ване и Гаеву в середине 1920-х гг. было бы лет 70, Вершинину из «Трех сестер» – 60 с небольшим. Чем кормить семью в новых условиях и не позавидовать ли судьбе барона Тузенбаха, убитого в честной дуэли и не думающего о том, как защитить жену или дочерей от изнасилования, издевательств, эпидемий, голода и холода.

Переименование Петрограда в Ленинград (1924) и Царицына в Сталинград (1925) оскорбляло национальное достоинство русских людей. Характерно суждение одного из идеологов той поры: «Термины «русская литература», «история русской литературы» не лишены еще прав гражданства в обиходе школьных программ, методических пособий и учебников».

Однако и в эти годы создавались в России произведения, не только отвечавшие на запросы не утерявших нравственное чувство современников, но и ставшие вкладом в сокровищницу культуры. Поздняя лирика Есенина, чья безвременная смерть в 1925 г. потрясла читающую и мыслящую Россию, проза С. Клычкова, произведения Михаила Булгакова, рассказы Михаила Зощенко, романы Андрея Платонова, поэзия Максимилиана Волошина, Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Осипа Мандельштама, «Повесть непогашенной луны» Б. Пильняка свидетельствовали о том, что жива и свободна, несмотря на все репрессии и бедствия, творческая душа русского народа.