Москва и Московия - Сергей Александрович Калашников

* * *

Уговорить царя покинуть, наконец, мастерские удалось только после примерки первой строящейся на лодочном дворе баржи к количеству помещающихся в неё бойцов. На четырёх продольно расположенных лавках поместились ровно сорок четыре рыла, повернувшихся лицами друг к другу. В принципе, можно было бы и плотнее набить, но людям ведь здесь несколько суток ехать. А так получилось в меру тесно. Про просторность тут даже заикаться не следует, нету её и в помине.

Поняв, как разместятся его потешные, Пётр более-менее успокоился. Получил заверения в том, что двадцать пять таких судёнышек у нас к следующему лету будут, и продолжил поездку в Архангельск, как и планировалась первоначально.

Рулить он попробовал и быстро освоил это немудрёное дело. Но не все же семьсот вёрст править ходом лодки! Жизнь на идущем по маршруту судне довольно однообразна. К счастью, вниз по течению да на хорошей скорости до конечного пункта добрались мы буквально за считаные дни, сделав пару остановок для ночлега на берегу, где идущие вместе с нами на двух моторных карбасах придворные сполна обслужили и государя, и остальных присутствующих.

Завернули в Холмогоры, где балом правил воевода, не перебравшийся пока в Архангельск. Осмотрели строящийся кирпичный собор. К остальным разговорам о здешних достижениях и великих свершениях ни я, ни Софи не стремились, да и не звал нас никто.

В Архангельске узнали, что Фёдор в Мангазею пока не ушёл: рано ещё для этого, потому что льды вряд ли отошли от берегов или растаяли. Посоветовали ему поостеречься соваться туда, а то нас предупредили, чтобы не вздумали. То есть, судя по всему, приглядывают тут за тем, кто куда ходит. Потом – осмотр корабельного двора, поездка на «Энтони» до Соловков, знакомство с монастырём. Для меня это была просто познавательная экскурсия, а с Петром отцы святые крепко поговорили. О чём, не ведаю.

В этой череде обязательных действий как-то потихоньку у нас с Софочкой начала складываться концепция военного корабля для охраны северных пределов России, то есть рассчитанного на какую-никакую ледовую обстановку – с корпусом полукруглого сечения, чтобы лёд при сжатии выталкивал его. Профиль срисовали с коча.

Тем временем в Архангельске «поспела» и восьмая баржа, на которой государя и отправили домой через сухой волок. Понятно, что ушла она без полезной нагрузки, с царём и свитой, да и то не все желающие в неё поместились. Разумеется, честь сопровождать честную компанию выпала «Лещу» и тем же двум моторным карбасам, куда поместились почти все сопровождающие царя лица.

Волок с деревянно-рельсовой двухколейкой Петру понравился. Он с интересом наблюдал за тем, как по наклонным направляющим из воды вытягивается на тележки пустая баржа. Сам принялся толкать её по суше и приближённых заставил: тут ведь полдороги вверх по склону. Даже задержался на целые сутки. Смотрел, как разгружают подошедшее с Нижнего Новгорода точно такое же судно, как лошадки возят тележки с мешками и тюками: одни – туда, другие – оттуда. Хлеб прошлогоднего урожая – в амбар, а тюки – на борт.

Далее был петляющий путь до Костромы, потом по Волге до реки Дубны, из неё в реку Сестру, а там и в Яхрому, вверх по которой и по её притоку мы добежали до волока, ведущего в Клязьму, откуда, говорят, можно перетащиться в Яузу, протекающую уже мимо Преображенского и Кукуя. Здесь делегацию ждали присланные из столицы лошади и экипажи, а «Лещ» и прошедшую ходовые испытания новую баржу отпустили восвояси.

Собственно баржа сразу двинулась в обратный путь к Волге, чтобы отправиться в Нижний Новгород за нефтью или взять другие грузы, какие найдёт, до Архангельска. А мы осмотрели волок, прикидывая, как его ловчее оборудовать: тут короткая дорога к столице, да и до Владимира можно добраться по Клязьме. Но особо задерживаться не стали. Возвращаясь по Яхроме, остановились в Дмитрове, где никакого попутного груза не отыскали. Так и побежали домой налегке. Зато сделали целых четыре обсервации: ясные дни и лунные ночи позволили нам чётко взять координаты волока в Клязьму, Дмитрова, устья Дубны и города Костромы, который мы с интересом осмотрели. В общем-то обычная, теряющая оборонительное значение крепость.

Май и июнь, таким образом, мы ухлопали. Зато в Архангельск вернулся папин флейт и привёз и отца, и матушку, и сестрицу Кэти. С ними прибыл и наш Пушкарь. Привезли они много рома, умеренно много нефти, часть пушек, хранившихся на дедушкиной гасиенде, и десятки бочек каучукового молочка.

На воду спустили девятую баржу: заложенный Иваном на просушку лес более-менее «дошёл», а процедура сборки этих немудрёных плоскодонок была отработана. Не скажу, что у нас наладился конвейер, но постройка речного флота шла ритмично и даже поддавалась планированию.

Вернулся караван из Соликамска и снова ушёл обратно с полным грузом в две тысячи сто пудов. Кажется, можно будет за навигацию делать и три рейса. Вернулся и «Энтони». Он теперь ходит под русским флагом: хитрюга Мэри подняла его, когда везла государя на Соловки, да так и оставила в постоянном пользовании. Хотя может и английский поднять, это смотря по обстоятельствам. Натура у неё творческая и предприимчивая. Поэтому она нынче побывала в Кадисе с тридцатью тоннами смолы. В роли хозяйки груза выступала Консуэлла, владеющая испанским. Сама эта смола у нас вытапливается из дров при выгонке скипидара, и накопилось её просто жуть как много.

На обратном пути капитан Коллинз заглянула в родные края, откуда привезла вести, что никаких особых происшествий в Англии не произошло, если не считать нарастающего недовольства деятельностью Якоба II. Привезла она Гарри Смита и Аптекаря с целой кучей склянок и томами рукописных трудов. Ещё с Аптекарем прибыла юная девушка, умеющая носить и брюки, и университетскую мантию. Оба молодых человека называли её просто «леди», не упоминая имени. Хорошо, что не «миледи».

Сумбурным выдалось это лето. Отец взял новый груз до Амстердама и снова отправился в рейс. Мэри приняла товары до Антверпена и ушла, увезя в Европу своего первого лейтенанта Ричарда Клейтона, отчего моя реципиентка взгрустнула. Здесь, в Архангельске, работники из местных собирали простенькие корытца по хорошо отработанному образцу и подобию. Лесопилка гнала километры лиственничных брусьев для использования в качестве рельсов. Кузница гвоздила гвозди и повторяла штука за штукой шестидюймовые моторы, где-то по одному в месяц.

* * *

– Говорят, будто тебе лоцманы речные потребны, – обратился к Софи средних лет дядечка. – А если со своей ватагой? И с баркой?

– Не знаю, не пробовала, – пожала плечами моя реципиентка. – Однако всё когда-нибудь случается в