Ты еще маленькая - Кристина Майер

Пусть даже не мечтает выставить меня за дверь, — фыркает подруга, убирая с покрывала черную нитку.

Не сговариваясь, мы идем в мою спальню. Садимся на постель. Разговариваем, но каждые несколько минут смотрим на часы в телефонах. Скоро время укола. Шахова нет.

— Может, он не придет? — выдвигает предположение Ирка.

Не хочу себе признаваться, но я жду его прихода. Если Тимур не появится, наверное, я разочаруюсь или расстроюсь. О том, что мое поведение и мысли нелогичны, стараюсь не думать.

— Не придет и не придет, — пожимаю плечами, стараюсь делать равнодушный вид.

— Я могу сделать тебе укол, — от предложения Иры мне становится не по себе. Я свою попу пока даже Тимуру доверяю с неохотой, хотя уколы он делает максимально не больно.

— Не переживу, если от страха начну сопротивляться и покалечу тебя, — стараюсь перевести в шутку. — Я не самый хороший пациент.

Рассказываю, как в детстве мама оставляла меня одну в больнице. Злые медсестры издевались над беззащитными детьми, не церемонились и не тратили время на уговоры.

Подруга на то и подруга, чтобы поддержать.

— Чтобы в старости их сдали в дома престарелых, а там их молодые коллеги отрывались на них по полной, — в сердцах бросила Ирка.

Стук в дверь прервал наш разговор. Сидим, переглядываемся и не спешим открывать. Мы обе догадываемся, что там не соседки за солью пришли.

— Пойду открою, — тяжело вздыхает Ира, в очередной раз выручая меня. Мне нужно немного времени, чтобы найти силы встретиться с Тимуром. В том, что он зол, я почему-то даже не сомневаюсь...

Глава 28

Ксюша

Залезаю под одеяло, расправляю аккуратно.

— Где помыть руки? — доносится до меня голос Тимура. Определить, в каком он настроении, по короткой фразе не получается. Напряжение внутри меня растет. Вспоминаю, что на полке лежит упаковка прокладок, которые Ира наверняка не успела убрать.

— Сюда проходи. Вот чистое полотенце, — Ирка своего отношения к Шахову не скрывает, говорит отрывистым недовольным тоном, словно вредная старуха. Закусываю губу в ожидании какой-нибудь грубости от Тимура, но грубости не последовало. Хотя это ни о чем не говорит, Тимур может уничтожить оппонента одним взглядом.

Проходит в гостиную, оттуда доносится шуршание пакета, в котором Марат принес все мои лекарства. Раньше я бы тряслась от страха из-за укола, а сейчас все мысли о том, насколько зол Тимур. Я не готова встретиться с ним лицом к лицу…

Мысль обрывает его появление в моей маленькой комнатке. Сейчас она кажется мне еще меньше. Шахов в двери входит боком, чтобы не зацепить широкими плечами узкий проем. За ним стоит Ира. Собранная и серьезная, она словно готовится отражать атаки, но Тимур не нападает. Он выглядит отстраненным. Меня обдает его холодом. Может, это озноб от температуры?

Мазнув по мне равнодушным взглядом, поднимает руки и демонстрирует ватный тампон и наполненный шприц. Белые нитриловые перчатки оттеняют загорелую кожу тренированных рук.

Выполняя молчаливое требование, переворачиваюсь на живот. Сама спускаю с одной ягодицы штаны и край трусов. Страх возвращается, когда Тимур подходит к кровати. Зажмуриваюсь и закусываю нижнюю губу, готовлюсь к боли Он зол и напряжен, я это чувствую. Не получится у него в таком состоянии сделать безболезненно укол. Он мне отомстит…

Прохладная вата касается горячей кожи, я вся внутри сжимаюсь.

— Расслабь булки, — грубый резкий тон действует как ушат холодной воды. Лучше бы он накричал, обругал за мою выходку, чем вот эти холодность и грубость. — Дашь ей что-нибудь от температуры, сейчас пусть сделает ингаляцию, — обращается к подруге. — Если температуру не удастся сбить таблеткой, вызовешь скорую.

Оборачиваюсь, вижу, что Тимур снимает перчатки. А укол?.. Шприц в его руке пустой. Не заметила даже, как он вколол мне препарат.

— Сделаю, — отходит в сторону подруга, когда Шахов протискивается в дверь. Уходит, не прощаясь, оставляет после себя неприятный осадок на душе и чувство вины.

Ира выполняет распоряжения Шахова. Изучает каждую инструкцию, назначение врача, прежде чем дать мне лекарства. Уходит готовиться к семинарам, только когда убеждается, что температура спала. Если я надеялась, что Шахов позвонит и поинтересуется, как я себя чувствую, то зря. Ему все равно.

Перед сном звонит мама, хотелось бы верить, что она почувствовала, что дочь заболела.

— Привет, мам, — охрипшим голосом.

— Ты что, заболела? — возмущенно вместо приветствия. Ответом ей стал мой кашель в трубку. — Только этого не хватало! Ксения, как ты умудрилась заболеть? Ты знаешь, что у Маши скоро чемпионат?

«Извини, не предусмотрела, что сейчас не время болеть!» — вертится на языке.

— Все деньги до копейки уйдут, еще и кредит брать придется, — тем временем продолжает родительница. — Одни новые костюмы… — убираю смартфон от уха. Это надолго. Пока перечислит все затраты, потом достижения Маши, будет уверять, что спорт ей ни за что нельзя оставлять. Потом еще несколько минут уйдет на жалобы, как жить дальше и платить кредит.

За весь этот монолог она не спросит, как я себя чувствую. Прислушивалась к тихому голосу из динамика и грустно улыбалась. Обо мне ни слова.

Когда из трубки прозвучало: «Ты меня слушаешь?», вернула телефон к уху.

— Ксюша? — голосит мама.

— Слушаю, мам, слушаю, — прикрывая устало глаза.

— Так вот я к чему это все говорю: несколько месяцев мы не сможем тебе помогать, — делает небольшую паузу. А у меня от усталости и обиды скатывается по щеке слеза. — Там ведь можно найти на это время подработку? Я сама, когда училась в Москве, работала в магазине…

— Можно. Не переживай, я найду. Я в туалет очень хочу. Пока, — не дожидаясь, когда она начнет прощаться, сбрасываю звонок.

Не переживай…

Будто она переживала, даже не спросила, как я себя чувствую, нужны ли мне лекарства. Отворачиваюсь к стене, глотаю тихие слезы. Все переживания этого дня выливаются на подушку. Мамин звонок был последней каплей. Теперь мне еще подработку искать, чтобы не голодать. С такими ценами на стипендию не прожить…

Глава 29

Тимур

— Привет, — киваю девчонке, которая занимает почти все мои мысли.

Получаю