Рэсси — неуловимый друг - Евгений Велтиство

— А ты, Электрон, современный парень!— В голосе Макара Гусева звучало уважение,— Что за танец?

— «Бали-бали». Я выбрал этот танец, чтоб быстрее отвлечься,— ответил Электроник.

— Я тоже применяю на себе вторую теорему Геделя,— подтвердил Профессор.— Только иначе, чем Электроник. Как только я в плохом настроении, сразу углубляюсь в математику.

— Все вы хвастуны,— сказала Майка.— Только и слышно: математика, формулы, теорема Геделя, а где Рэсси — никто не скажет. Не люблю воображал, люблю спортсменов!

— Долой сухотку-математику!— во все горло заорал Макар Гусев.— Да здравствует сила!

— В самом деле,— продолжала Майка, покраснев,— все вы прекрасно рассуждаете, а когда залезете в бассейне на десятиметровую вышку и увидите оттуда близкое дно, тут ни одна теорема не поможет: ныряй или ползи назад.

— Майка — за спорт! — радостно подытожил Макар и, захохотав, одним пальцем подцепил за ручки три портфеля, выжал их над головой.

Электроник, посмотрев на Гусева, молча пошел к пустынной беседке-читальне. Приятели, предчувствуя неожиданное соревнование, направились за механическим мальчиком.

В беседке Электроник указательным пальцем поднял стул за спинку. Макар показал коронный номер: одной рукой — стул за ножку.

Электроник приблизился к массивному столу. Одной рукой спокойно поднял стол за одну ножку.

Макар, покраснев от натуги, пытался приподнять стол за две ноги, но только прыгал на месте и чуть не продавил пол беседки. Наконец, перевернув стол вверх ногами, он подлез под крышку и, встав на четвереньки, завибрировал с тяжелой ношей. Электроник спокойно водрузил громоздкий предмет на место, жестом показал Макару: «Прошу на помост». Макар, отдуваясь, влез на крышку и только собрался раскланяться перед зрителями, как стол вместе с ним вознесся вверх.

Зрители захлопали силачу.

— Вот это сила! — кричал Макар, топая по крышке стола над головой Электроника.

— Электросила, — уточнил победитель, опуская рекордный груз.

Вечером Сергей сидел над учебником. Уже час читал одну и ту же страницу. Геометрия Вселенной не укладывалась в его сознании. Впрочем, учебник мало интересовал Сыроежкина. Во всех подробностях представлял мальчик лохматого, забавного Рэсси.

— Рэсси, ты слышишь меня, Рэсси?— бормотал Сергей.

В кармане рубашки зашит транзистор для связи с Рэсси.

Поглядывая в учебник, Сергей бубнил в карман:

— Алло, Рэсси, это я, Сергей. Ты слышишь меня?

Но Рэсси не отзывается. Может быть, потому, что голос Сыроежкина звучит слишком не похоже: ведь он волнуется…

«А если Рэсси взял да стер в своих схемах одну строку? Как раз ту самую, где был след памяти обо мне, Сыроежкине? А?.. Нет, Рэсси не мог так поступить!.. Просто он сейчас спит и видит все самое чудесное, самое удивительное, что может быть только во сне: пески Марса, серые камни Луны, радуги Юпитера. И ничего не слышит…»

— Рэсси, отвечай!

Такая гениальная собака — и пропала! Еще неизвестно, кого лишилась мировая наука… Ведь при своих способностях Рэсси мог бы стать знаменитостью в любом деле. Например, в шахматной игре — гроссмейстером… Даже чемпионом мира!.. Вот за столиком сидит международный мастер. Напротив него — лохматая собака. Собака обдумывает решающий ход… Бросок слона — мат! Аплодисменты!.. Чемпиона венчают лавровым венком. Главный арбитр объявляет: «Тренер нового чемпиона мира Сергей Сыроежкин!..»

Сергей уронил голову на стол и мгновенно очнулся. Он отбросил учебник, увидев знакомый заголовок: «Кривизна Вселенной». Подумаешь! Кривизна Вселенной знакома каждому со дня рождения: хоть скройся в пещеру, хоть залезь под кровать — тебе не уйти от звезд, ты все равно живешь в своей Галактике. Зачем тогда изучать все детали кривизны: достаточно знать и использовать главные законы!

Сейчас он сосредоточит свою волю и пробьется наконец к Рэсси…

Сыроежкин представил себя в космическом корабле, летящем рядом с колесом обитаемой станции. Там, на огромном колесе со спицами коридоров, осью реактора и кругом жилого отсека, случилась авария. Космонавтам нужна помощь.

«Рэсси, вперед!»— командует Сергей.

За обзорным стеклом он видит полмира звезд, которые медленно вертятся вокруг него. Но они не имеют никакого значения. Главное сейчас — Рэсси. Сергей ищет взглядом и находит крохотную фигурку, которая, вытянув морду, плывет к огромному колесу. Рэсси — великолепный космолаз, ему не нужен даже скафандр…

«Рэсси, левее, левее.. Ты слышишь меня, Рэсси?..»

Связь прервана. Рэсси движется не к тому люку. Люди на станции ждут.

Он, Сыроежкин, попытается управлять Рэсси на расстоянии! Без всяких транзисторов… Простым приказом мысли… Как в фантастических книгах…

«Да здравствует сила!»— вдруг послышался в ушах Сыроежкина противный голос Макара Гусева.

Никакого Гусева в пустой комнате, конечно, не было. Сергей зло вскочил со стула: как трудно управлять даже собственной мыслью. Обязательно кто-то вспомнится и испортит все дело.

— Рэсси, ко мне!— диким голосом завопил Сыроежкин, так что в шкафу зазвенела посуда.

Посуде откликнулся дверной звонок, и Сергей бросился в коридор. Электроник!

— Нашелся?— тяжело дыша, спросил Сергей.— Рэсси нашелся?

Электроник покачал головой.

— Я пришел, потому что услышал новость. По телевидению объявили, что сейчас будет выступать мой учитель. Я думаю, что он скажет и про Рэсси.

— Конечно, он скажет!— обрадовался Сыроежкин.— Как я раньше не догадался… Мы тут мучаемся, вызываем Рэсси… А он скажет одно лишь слово, и Рэсси сразу отзовется. Профессор! Голова!.. Давай, Электроша, смотреть вместе!

Лицо Геля Ивановича Громова в овальной рамке телевизора было серьезным.

«Мы, люди Земли,— говорил Громов,— всей своей многомиллионной историей запрограммированы для чистого воздуха и солнечного света, прозрачной воды и тихого леса. И когда мы варварски обращаемся со своими богатствами, мы обедняем не только себя, но и последующие поколения. Вот почему Союз охраны животных решительно вмешался в тотальную охоту сонных стрелков».

Гель Иванович рассказал о гибели антилоп в Африке, о погоне подлодки за синим китом, о зебрах и дельфинах, носящих в себе радиопули. И хотя он ни словом не упомянул о себе и о своих помощниках, ребята почувствовали себя героями. Они подсказывали профессору знакомые имена, но Гель Иванович находился далеко от них, в телевизионной студии, и, конечно, не слышал никаких подсказок.

— Мы ехали на Замбе, Гель Иванович,— скрипуче говорил Электроник.

— Скажите, что это Нектон,— требовал Сыроежкин, дыша в стекло экрана.— Все сразу узнают его.

— Сейчас он говорит о тебе.

— А теперь о тебе…

— О Рэсси!— произнесли они вместе и умолкли.

Приятели пока не понимали, что раз профессор Громов решил выступить перед телекамерой, значит, он хочет сказать людям очень важные слова. Те, которые он продумывал много лет, те, которые проверил в формулах, те, которые Электроник воплотил в Рэсси.

Электроник слушал очень внимательно, запоминая каждое слово профессора.

«Человек или группа людей,— продолжал Громов,— решили управлять животным миром, держа палец на кнопке. Они забыли, что число животных в мире сокращается. Они даже не подумали, что могут вызвать в природе страшную цепную реакцию, наподобие ядерной, которую невозможно было бы остановить».— Профессор спокойно смотрел в глаза миллионам зрителей планеты, включивших телевизоры в своих квартирах.

— Белобочка не станет подчиняться какой-то кнопке,— убежденно сказал Сергей.— Он гордый: скорее утонет, чем примет рабство…

— Рабство?— спросил Электроник.— Это что-то очень древнее, из книг. Мои схемы почти не реагируют на слово «рабство».

«…Последствия «дрессированного», электрифицированного мира животных, который навязывали нам фирма «Пеликан» и ее представитель доктор фон Круг, опасны для человечества. В будущем никто уже не сможет восстановить исчезнувшее…»

«Конечно, нет в мире второго Нектона,— подумал Сыроежкин,— нет другого белого тигра. Живого тигра не соберешь из деталей, как машину…»

«Меня могут спросить: какую же вы предлагаете систему охраны животных и общения с ними, чтоб редкие виды не исчезли с лица планеты, чтоб дети и впредь любовались жирафой и катались на спине дельфинов? Отвечу: сегодня нам наконец известна система комплекса сигналов, которыми пользуются животные. Теперь человек сможет управлять животным царством моря, земли и воздуха на языке их обитателей. Это — язык запахов, форм, звуков, жестов, красок, света, образов. Можно «говорить» с тигром и с ланью, воронами и саранчой, акулами и тунцами, «говорить» на их сложном языке. Такую систему разрабатывали по частям многие ученые, но впервые ее применило одно забавное существо по имени Рэсси…»