Эксперт № 01 (2013) - Эксперт Эксперт

Польская католическая церковь, однако, не смогла или не захотела пересмотреть свою общественную роль, многие поляки жалуются, что церковь сегодня, сама того не подозревая, начинает превращаться в Большого брата, от которого они так хотели избавиться.

Двойные стандарты

В результате в обществе сформировалось несколько открытых конфликтов с участием церкви. Горячую полемику вызывает официальный запрет на аборты. Несколько лет назад либеральные политики предложили поправку в закон, разрешающую женщине делать аборт в случае «тяжелого эмоционального или материального положения», однако Конституционный суд под давлением клерикалов отклонил поправку. Сегодня в прессе появляются душераздирающие истории о том, как из-за запрета пострадала или умерла та или иная женщина. Недавно, например, активно обсуждался случай: Алиса Тисяк выиграла дело в Страсбургском суде по правам человека после отказа врачей прервать ее беременность, в результате которой она фактически ослепла. Сильный удар по авторитету церкви наносят и заявления прихожан о случаях педофилии среди священнослужителей. Несмотря на то что эти дела практически никогда не доходят до судебных разбирательств, они бьют по репутации польской церкви.

Многие задаются вопросом, имеет ли церковь моральное право жестко вмешиваться в их личную жизнь, например в вопросе развода, и устраивать публичную выволочку на воскресной службе, если церковнослужители сами столь несовершенны. При этом к обычным преступникам польский закон суров: три года назад Польша стала первой страной Европы, которая разрешила химическую кастрацию педофилов, чья вина доказана в суде. «Священники являются гражданами этой страны и должны нести такую же ответственность за совершенные преступления, как и другие граждане. Люди не должны мириться с тем, что священники стоят выше закона, отчитываются только перед своим епископом и требуют прав и функций, которых у других людей нет», — заявил в прессе Якуб Спивак , глава Фонда защиты детей, учредившего горячую линию для пострадавших от насилия несовершеннолетних. Ему вторит польский журнал для католиков Wiez: «Главы религиозных общин в Польше в подобных случаях ведут себя по-разному. Порой дела втихаря разбираются в гражданских судах, а порой все обвинения полностью отрицают. Не стоит ли церкви, которая так много требует от верующих, быть более требовательной в первую очередь к себе самой?»

Негативным образом на влиятельности церкви в Польше сказались и объективные социально-экономические обстоятельства. После долгих лет изоляции и оседлости поляки получили возможность менять место жительства и работы. Это означает, что тесный мир церковного прихода разрушен. Еще до вступления страны в ЕС сотни тысяч молодых поляков уехали работать в Западную Европу и практически вышли из зоны церковного контроля. Многие получили возможность учиться и работать в другом городе. Вот, например, Антония учится на инженера, но каждый день ездит домой в деревню под Вроцлавом. По ее словам, жизнь их деревенской общины драматически изменилась в последние годы, ведь раньше «все друг друга знали, а любое незнакомое лицо на собрании общины бросалось в глаза и привлекало всеобщее внимание». По ее словам, в таком замкнутом пространстве церкви было легче влиять на прихожан. Теперь же все иначе.

На волне негатива

За отказ реагировать на изменения в обществе церковь платит потерей популярности и ростом антиклерикальных настроений. Результатом этого процесса стало появление в прошлом году Антиклерикальной партии Януша Паликота , которая с первого же захода заняла третье место на последних парламентских выборах. Каждый десятый поляк, пришедший на избирательный участок, отдал свой голос за партию, которая потребовала снять распятие со стены главной палаты сейма, убрать религию из школьной программы и прекратить субсидирование церкви.

«Бедные слои населения не получают необходимой материальной помощи, потому что деньги идут церкви. Например, налогоплательщики должны оплачивать нужды религиозного пенсионного фонда. А наличие распятия в главной палате сейма противоречит нашей конституции, которая провозгласила свободу вероисповедания», — говорит 23-летний Михал Кабасински , самый молодой член парламента и представитель партии Паликота. Партия также выступает за легализацию марихуаны и однополых браков. Среди 40 избранных по партийным спискам от Паликота впервые в польской истории присутствует транссексуал и депутат, открыто заявивший о своей нетрадиционной ориентации.

Треть избирателей Паликота составляют молодые поляки до 25 лет. «Крупные партии и католическая церковь отказываются даже поднимать такие темы, как права сексуальных меньшинств, аборты или легализация легких наркотиков, — говорит 29-летняя Магда Ковалевска , дизайнер компьютерной графики. — А партия Паликота открыто все эти темы обсуждает. Именно поэтому на последних парламентских выборах я решила отдать свой голос за них».       

Христианский ответ обществу потребления

Лункин Роман, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН, сотрудник Центра по изуче- нию проблем религии и общества ИЕ РАН, к. ф. н.

В условиях глобализации протестантское движение не заглохло — напротив, оно приобрело новую динамику, становится более гибким и разнообразным

Ян Сандерс ван Хемессен. «Хирург»

Когда говорят об упадке современного христианства, как правило, имеется в виду сокращение паствы исторических церквей, православия и католицизма (в основном в Европе), а также либерализация христианства в обществе всеобщего плюрализма и потребления. Под либерализацией понимается восприятие женского священства и однополых браков в Англиканской и в ряде лютеранских церквей. На самом деле протестантизм в мире в целом и в России в частности представлен множеством консервативных в отношении соблюдения библейской морали течений. Лютеране составляют меньшинство среди всех протестантов (около 80 млн из 600 млн всех верующих). Большинство принадлежит к евангельским верующим различных деноминаций — баптистам, евангелистам, пятидесятникам и харизматам, адвентистам, пресвитерианам и методистам. При этом консерваторы-евангелисты, как это ни парадоксально, не противопоставляют себя современному обществу, а органично встраиваются в него.

В новом глобальном обществе евангельские течения с 1970–1980-х годов постепенно стали играть роль нового мощного христианского движения, которое приспособилось к условиям постсекулярного общества. Все началось с того, что ряд церквей в США провозгласили целую серию «ревайвелов», возрождений истинной веры. Флагманами этого движения стали пятидесятники и во многом родственные им харизматы — самое эмоциональное протестантское направление, отличие которого от других состоит в том, что его последователи полагают, что знамением спасенности каждого человека могут быть духовные дары, в том числе дар «говорения на иных языках», пророчества, изгнание дьявола и т. д. (харизматические дары с глоссалалией проникли сейчас в разные группы внутри всех христианских конфессий). Уже к началу 2000-х стало очевидно, что «ревайвелы», когда-то начавшиеся в американских церквях, превратились в общемировое многонациональное движение — харизматы и евангелисты бурно развиваются не только в США, но и в Латинской Америке (миллионные церкви в Бразилии и Колумбии), Индии, Китае, Африке, в Евросоюзе, России и в Средней Азии.

Общепротестантское движение сумело оседлать глобализацию — его раздробленность стала силой, превратившись в мобильность, умение найти подход к каждой культуре и социальной категории общества. Это движение можно назвать единой системой — в Гонконге, Пакистане, Багдаде или в Саратове протестант ощущает себя «собратом по вере», увидит ту же проповедь, песнопения «прославления Бога», инструментальную поп-музыку. Книги самых известных проповедников — американца Билли Грэма или корейца Йонги Чо — издаются миллионными тиражами, распространяются в разных странах мира и переводятся на десятки языков. Русский протестант в российской глубинке ориентируется на пример своих единоверцев в Южной Корее (где 30% населения страны — протестанты), США, Латинской Америке, Китае (протестантов там от 50 до 70 млн — точно неизвестно, сколько их в подполье), стараясь достичь такого же миссионерского и экономического успеха и заставить окружающее общество измениться.

Теология процветания

Евангельские церкви очень быстро стали транснациональными и обрели чрезвычайную мобильность. К примеру, международное движение Всемирная церковь «Царство Божие» из Бразилии не слишком многочисленно, однако общины этого движения действуют в Буэнос-Айресе, Лондоне, Москве и в ряде городов США. Церкви Евангельского христианского миссионерского союза, существующего на Юге России, проповедуют среди кавказских народов, но также посылают своих миссионеров в Непал, Гану, Индию, Бельгию. Российский Союз баптистов активно проповедует среди русских и чехов в Чехии. Протестантские церкви Дальнего Востока посылают проповедников в Китай и одновременно помогают проводить семинары для будущих китайских пасторов на российской территории при участии китайских бизнесменов из Сингапура. Таким же образом бурятские протестанты поддерживают связи с евангельскими общинами Монголии, которые растут с такой же скоростью, как это было в Южной Корее. Попытки выйти за рамки своей общины хотя бы с помощью миссии обусловлены не только тем, что каждая новая церковь быстро обрастает различными связями и получает помощь от братских церквей из разных уголков света, но и стремлением самой маленькой общины стать универсальной.