Изменить нельзя простить - Анна Томченко

Включила воду. Приезд Андрея немного подпортил настроение. А ещё факт, что я так и не поняла, откуда такие большие суммы в претензиях мужа звучали, бесил.

Скорее всего, у меня действительно что-то не то с сосудами, потому что тремор рук так и не проходил, но голова хотя бы перестала болеть. И как бы ни ужасно все это звучало, но я даже рада, что вчера наведалась к Бестужеву. А без него так бы дальше и гадала на кофейной гуще, с чего мне так плохо и лихорадило все последнее время.

После ванны я первым делом залезла в ноут и проверила сайт с вакансиями.

Все ещё тишина.

Зато в соцсетях было несколько заявок на таргет. Я сначала не поверила своим глазам. Как вообще ко мне, человеку без имени, могли обратиться. Но спустя пару сообщений в переписке я поняла, что ценник для новичка у меня сносный, и утонула в подробностях кампании.

Ближе к полуночи, когда Ляля уже принесла мне кусок пиццы за рабочий стол и после унесла пустую тарелку, я сообразила распечатать мобильный. Новая микрокарта потерялась в сумке, и я уже было расстроилась, но внутренний карман оказался просто очень глубоким. Активировав свою старую учетную запись, начала загрузку всех приложений, но вместе с этим и посыпались сообщения в мессенджеры.

Самой большой ошибкой было принять входящий вызов от Сони.

— Просто скажи, за что ты так меня ненавидишь? — кричала сестра, словно не понимая, что как бы не я переспала с ее мужем. Но истерика оказалась верхушкой айсберга, потому что, когда Соня продолжила, я чуть не упала в обморок. — Андрей из-за тебя разбился на машине!

Глава 22

Кир. Старое, забытое, новое.

— Вытащи свистульку из пасти, как пидор! — буркнул я, глядя на Алекса, который снова сидел и муслякал во рту леденец на палочке. Вот что бесило в лучшем друге больше, чем его благородная профессия архитектора, так это дурацкие сахарные петушки. Алекс пожал плечами и положил леденец на край чайного блюдца.

Хотя нет. Сегодня меня бесило абсолютно все.

И рыжая в первую очередь со своим «я верну деньги».

В задницу эти деньги, дура, когда тебя полуживую таскают по больнице. Но ведь и наорать нельзя, только перестала сквозь губы со мной разговаривать.

Хотя лучше бы и дальше спала.

Это чертова медицинская ночнушка, которая не скрывала вообще ни хера, просто выключила у меня все тумблеры, и вместо связного диалога я только и мог слюни пускать на вырез на груди, на запястья с тонкими, едва заметными ниточками-венами и на волосы.

Да чтоб тебя.

Бес, у нас проблемы.

И это не двадцать два лимона. Хотя так и не узнал, откуда эта сумма и для чего.

Нет, я представлял, что можно сделать с деньгами, но это больше из разряда домов, квартир, тачек. Не заметив у Евы позывов к стяжательству, я все ломал голову, зачем ей деньги.

— Чего позвал? Опять не с кем бухать? — уточнил Алекс и сунул нос в меню. — Учти, у меня там усадьба стоит в руинах, я ненадолго.

— Время одиннадцать, я что, совсем алкоголик? — возмущение и раздражение слились в коктейль Молотова и грозили спалить всю округу к херам.

— Нет, но так настойчив ты бываешь только в нескольких случаях. Но ты не заключал сделок недавно. У тебя не банкротилась ни одна фирма, поэтому тебе просто скучно… — в Алексе меня ещё бесил этот его дедуктивный метод. И морда довольная. А, ну ещё и профессия. Дескать, это я старый лепрекон, а он возвышенный говночерпий со своими усадьбами, храмами и прочей ересью.

Я закурил.

Алекс перегнулся через стол и вырвал у меня из пальцев сигарету. Затушил ее в блюдце рядом с леденцом.

— Ополоумел, мы завтракать пришли в ресторан, а не в хлеву брагу пить, — расфырчался Алекс и сел на своё место.

Ева.

Не отпускала, стерва. Ещё сильнее вцепилась во внутренности со своим обмороком. И ведь пока нёс на руках, так близко был, вот возьми хоть с ног до головы оближи, все посмотри, но я ж рыцарь.

Твою мать.

Цветы, цветы, цветы. Аромат едва заметный с памятью о весенней сирени и утренней росе.

Дрянь. Всю голову мне затуманила своим ароматом.

Но хороша. Почти как самый сладкий грех.

А этот Андрей какой-то сморчок. Сразу трубку кинул, как услышал мой голос. Чувство, будто зассал. А потом ведь ещё звонил несколько раз, но упорно сопел в трубку. Мудак. Явно не коллега и не ошибся номером. Мужик?

Нет. Я мог представить, что Ева меня динамила просто потому, что несвободна, но за таким ссыкливым упырём…

Однозначно он ей не подходит!

А я ей подхожу?

Четвёртый десяток почти. В шевелюре ни одного седого волоса. Богат, хорош собой. Почти с картинки.

Чем не хорош?

Да всем, мать вашу, хорош.

Андрей какой-то звонил. Пф-ф-ф.

Надо узнать. И я узнаю.

Ничего я не разбил мобильник Евы. Во-первых, позорище, девчонка - и с таким потрёпанным ходит, точно Андрей не нормальный мужик. На свою женщину никогда нельзя жалеть денег.

Но, во-вторых, отвезу ребятам-техникам, пусть выдернут мне номер этого Андрея.

Я снова потянулся к сигаретам, но Алекс так паскудно ухмыльнулся, что вообще мог бы отбить желание курить на ближайшие годы.

— Слушай, помнишь, мы обмывали твой новый проект? Эту, как ее… Богадельню местную какую-то, — вспомнил я и подхватил свой телефон со стола.

— Это называется часовня, Бес. Часовня. Место, где люди молятся.

Я закатил глаза. Алекс становился ужасно нудным, когда говорил о своей работе.

— Похер, часовня, богадельня, церковь, — отмахнулся я. — Ты весь вечер помнишь? Помнишь, как мы в баре сидели?

Официант принёс блюда, и я примолк.

— Конечно, весь, — выдохнул друг, когда остались наедине. — Это ты полено. То есть в дрова. А я нормальный был.

— Круто, тогда глянь, — я протянул Алексу телефон с фоткой Евы. — Я с этой девкой уезжал?

Алекс нехотя взял мой мобильный. Приблизил фотку, на которой Ева в соломенной шляпе и солнечных очках. Да, фотка мало что может сказать, ведь окуляры во все лицо, но у Алекса глаз заточен, он почти художник, так что вся надежда на него.

Спустя пару минут и пристальное внимание друг выдал неутешительное:

— Вроде бы… Не знаю. А другой фотки нет?

Теоретически можно залезть в