Мертвый Город - Максим Резниченко

Соня и Рыжий уже закончили водные процедуры и теперь сидят у окна, расположившись на раскладных стульях. Они с неподдельным интересом наблюдают за городом. Сказываются усталость и напряжение последних часов, и ребята откровенно клюют носами. Небольшой отдых нам не повредит.

Помещение, откуда на нас напал чудовищный монстр-осьминог, зияет темным провалом. Из него нет выхода, там только глухие стены. За дверью, ведущей в приемную, поглядываю я и Клаус. Да и Семен что-то там наворотил, прежде чем усесться на стул – обмотал тросом дверные ручки обеих створок и вбил под них в пол клинья, лишая кого бы то ни было возможности неожиданно к нам ворваться.

Дождь за окном уже практически прекратился, оставив после себя легкую водяную взвесь в воздухе. Умытые улицы сверкают чистотой в свете фонарей и неоновых вывесок. Люди на улице покидают свои убежища от дождя и теперь старательно обходят многочисленные лужи на асфальте. Только теперь видно, что снаружи лето, а именно поздний летний вечер или ночь. Женщины и девушки одеты в легкие яркие платья, а мужчины – в шорты, светлые брюки и футболки. Люди прячут зонты и снимают плащи и ветровки.

Наше окно выходит на большую площадь. Ярко освещенные здания, подсвечиваемые снизу мощными лампами, окружают ее со всех сторон. Несмотря на позднее время, автомобилей довольно много, они медленным, тягучим потоком двигаются по площади, въезжая и уезжая с нее. А в самом центре находится красивый фонтан. Незаметный ранее из-за дождя, сейчас он сразу бросается в глаза. Круглыми чашами он возносится вверх и кажется больше, чем я помню. Подсвечиваемые разноцветными огнями, которые только что зажглись, бьют вверх из нижней, самой большой чаши тугие струи воды, они достигают самого верха и уже оттуда каскадами, переливаясь с яруса на ярус, стекают вниз. Несколько минут я просто любуюсь удивительным фонтаном.

Несмотря недавно закончившийся дождь, на улице немало людей. Кажется, даже вспышки фотоаппаратов сверкают там внизу. Небольшое летнее кафе расположилось неподалеку от фонтана. Официанты, парни и девушки, в белоснежных блузах снуют между столиками, часто и услужливо наклоняясь к многочисленным посетителям, разместившихся в плетенных креслах. Широкие и массивные навесы скрывают их от непогоды, но с нашего ракурса кафе видно хорошо. Потом появляются голуби. Поодиночке и небольшими стайками они слетаются к фонтану в поисках пищи. Люди кидают им какие-то крошки, создавая среди птиц настоящий ажиотаж.

Погода становится все лучше. Ветер разгоняет остатки туч на небе, но звезд еще не видно. Где-то справа мне даже удается разглядеть багровеющее в закате небо. Тротуары и улицы за окном сохнут быстро, и лужи на земле исчезают буквально на глазах.

Фонтан на площади выглядит совершенно нормальным. Нет в нем ничего опасного и сверхъестественного. Единственное, что в нем необычно – это его завораживающая красота. Жители этого города, должно быть, гордятся им. Ловлю себя на мысли, что хотел бы сейчас оказаться там, внизу. Полной грудью вдохнуть свежий воздух, присесть в одно из плетенных кресел кафе и насладиться покоем. Покормить голубей и выпить свежевыжатого апельсинового сока. Или просто прогуляться. Я даже глаза прикрываю, представляя, как иду по этим чистым улицам, разглядывая вывески и витрины. Вдыхаю полной грудью прозрачный воздух. И теплый ласковый ветер обдувает мое лицо, приятно холодя его…

– Эй, Макс! – недовольный вскрик заставляет меня открыть глаза. – Перестань!

– Максим, хватит пыль поднимать! – вторит Рыжему Соня.

Оглядываюсь недоуменно. Чего они там раскричались? И едва не задыхаюсь от пыли, сразу попавшей в нос. Несколько раз чихаю, сразу же «достаю» респиратор и натягиваю его на лицо. Пыль, много пыли стоит в воздухе плотной завесой, а ребята зажимают носы, кашляют и громко чихают. Что вообще происходит?

Клаус сидит на своем месте у противоположного от меня края окна и, давясь пылью, смеется. Привычным, исключительно рефлекторным усилием мысли я заставляю воздух увлажниться настолько, насколько это необходимо, чтобы потяжелевшая от влаги пыль осела на пол. Совсем скоро воздух очищается достаточно, чтобы можно было снять с лица маску.

– И кто может сказать, что здесь произошло? – мой вопрос повисает в воздухе, как и давешняя пыль.

Ребята продолжают кашлять и временами чихать, но умудряются бросать при этом на меня взгляды, полные удивления. Думаю, они бы многое сейчас сказали, если бы могли. Все еще не веря в происшедшее, я, тем не менее, привычным усилием воли формирую мысль, заставляя подчиниться ткань сна, и в дальнем от нас углу комнаты появляется небольшая лужа воды, она расширяется и увеличивается в границах. Хватит. Новая мысль заставляет жидкость покрыться тоненькой корочкой льда, а потом и вовсе замерзнуть полностью. Все происходит так, как и должно, но все равно как-то слишком медленно, что ли, будто с задержкой. Невероятное чувство, ощущение силы, словно вернувшейся ко мне или заново приобретенной, охватывает меня. Не останавливаясь и боясь поверить, что силы вернулись, я продолжаю плести. До боли знакомая, досконально изученная и тысячи раз повторяемая за многие годы последовательность мысли и ее материализация заставляет воду испаряться. Моя воля заставляет атомы воды двигаться все быстрее, быстрее, еще быстрее… Облачко пара взмывает в воздух и растворяется без следа. Но снова все происходит как-то медленно, будто через силу. Тем не менее, я ликую! Как же здорово снова чувствовать свою силу!

– Ну как, получается? – Клаус уже не кашляет и не чихает, он пристально и почему-то насмешливо следит за мной и результатом моих манипуляций с лужей воды. Нельзя сказать, что мою радость, как ножом отрезало под взглядом его серых глаз, в которых еще секунду назад не было этой тени грусти, но я сразу успокоился, оставив все ликования на потом.

– Получается, – отвечаю ему осторожно.

Он отворачивается к окну, опуская взгляд на город внизу. Слышу радостные возгласы Сони, а потом и Семена. Чему это они там радуются? Возле ног девушки, словно из ниоткуда, прямо на мраморе пола появилась горстка земли, а из нее уже показались зеленые ростки. Соня снова кричит что-то радостное, не в силах сдержать ликование. А Семен радуется от того, что прямо на него падают редкие снежные хлопья, появляющиеся из миниатюрного облака под самым потолком. Снова перевожу взгляд на Клауса, но тот так и наблюдает молча за ночным городом за окном, не обращая внимания на происходящее. А что же происходит? В перипетии схваток и боев, в суматохе событий у нас ведь даже не было времени нормально и без спешки поговорить, обсудить общую проблему, связанную с невозможностью работать с тканью сна. Есть ли оно у нас сейчас? Мой взгляд скользит по городу внизу, цепляясь за удивительный фонтан, перебегает на здания вокруг площади, потом устремляется дальше, постепенно теряя фокус.

Багровый закат в небе над городом виден теперь совершенно отчетливо – туч на небе не осталось. Высота зданий, насколько мне отсюда видно, не превышает шести-семи этажей. Хотя мы находимся на пятом этаже, но, благодаря более высоким потолкам, из окна виден город на довольно значительное расстояние. Наверное, в километре или чуть дальше от нас как раз на фоне багровеющего неба видны два весьма высоких здания. Небоскребами их, конечно, назвать трудно, но над окружающими домами они возвышаются, как взрослые над детьми.

– Клаус? – негромко зову я, и он поворачивается ко мне. – Как поживают твои способности?

Он как-то неопределенно пожимает плечами.

– Судя по всему, лучше, чем час назад.

– И что ты думаешь по этому поводу? – мне не очень нравится его показное равнодушие. Или оно не показное?

– Не знаю, – он снова пожимает плечами.

Молчим. Рыжий и Соня уже не шумят и лишь о чем-то вполголоса оживленно беседуют.

– Расскажи мне.

– Что именно? – он поднимает брови.

– На что твои способности распространялись, а что было не по силам.

Он поджимает губы и отводит взгляд куда-то в сторону.

– Не знаю, Оружейник. С самого начала, как я здесь оказался, у меня ничего не получалось, – он ненадолго замолкает, хмуря брови. – Получалось только «доставать» оружие, еду, воду, ну и по мелочи. На большее я был не способен, и как ни старался, будто в стену упирался.

– А сейчас?

Он переводит взгляд на Соню и Семена и произносит:

– А сейчас, наверное, получится.

– Ты что-то не рад.

– А чему тут радоваться?

Смотрю на него удивленно

– Нет, конечно, есть чему радоваться, – сразу поправляется он, но добавляет. – Только знаешь, у меня такое ощущение, что нам это не поможет или поможет мало.

– Почему ты так думаешь?

– Не знаю, мне просто так кажется. Такое чувство… – он запинается, подбирая слова.

– Будто на нас объявили охоту, – заканчиваю я за него.

– Да, – кивает он медленно, – точнее и не скажешь.