За гранью - Алексей Шепелёв

Монах снова немного помолчал.

— Хорошо, Гай из Ноттингема. Я предлагаю тебе службу: помочь мне добраться до Воруты, ко двору князя Литовского Мндовга. Князь щедро вознаградит тебя.

Литовские земли лежали дальше к востоку от Бранденбурга. Что ж, Ворута так Ворута, почему бы и нет?

— Да, отче, я готов сослужить эту службу.

— Быть по сему.

Монах повернулся к крестьянину.

— Бенедикт, возвращайся к братьям. Меч этого воина охранит меня лучше, чем твой посох, да и вряд ли теперь нам стоит чего-либо опасаться.

— Благословите.

Получив благословение, крестьянин зашагал прямо по снегу к темнеющему ельнику. Гай, взяв коня за повод, двинулся следом за монахом к дороге.

ТАШКЕНТСКАЯ ОБЛАСТЬ. ИЮЛЬ 1984 ГОДА НАШЕЙ ЭРЫ.

Два негромких удара в дверь канцелярии роты.

— Разрешите войти?

— Входите.

Дверь отчаянно заскрипела. И не мудрено: казарму, в которую их разместили, построили аж за два года до рождения Балиса, о чем свидетельствовало выложенное светлым кирпичом число тысяча девятьсот шестьдесят один и с тех пор, похоже, ни разу не ремонтировали. А за дверью кроме начальника их практики завуча подполковника Осипко оказался еще какой-то незнакомый общевойсковой майор. К чему бы это?

— Товарищ подполковник, курсант Гаяускакс по Вашему приказанию прибыл.

— Слушайте боевую задачу, товарищ курсант. Поступаете в распоряжение майора Чернова для охраны важного груза. На время операции майор — Ваш непосредственный начальник. Ясна задача?

— Так точно, товарищ подполковник, — чего уж тут неясного. Разве что, почему на базе, где полным-полно солдат, на такую задачу надо брать курсанта, который, к тому же, через пару дней отсюда улетает. А с другой стороны, последние дни тут их и впрямь не знают чем занять. Лучше уж в грузовике прокатиться, чем шагистикой на плацу в такую жару маяться.

— Идемте, получите оружие.

А вот это уже серьезно. Выходит, майор Чернов не баранов и селедок в столовую возит. Тем лучше, а то боевое охранение продуктов или белья в прачечную ребята бы ему долго вспоминали.

"На тумбочке" парился Володя Титов. Курсанты менялись в наряде каждые четыре часа, тихо ненавидя это мероприятие и невольно сравнивая практику с первым годом учебы, когда по молодости «шуршали» под присмотром "старших товарищей". Менять Володю должен был "человек без клички" — сержант Витя Оглобля из-под Гомеля. И впрямь, при такой фамилии кличка была ни к чему. Габаритами Витя особо не выделялся, однако в освоении рукопашного боя преуспел настолько, что пропустить его удар в спарринге было все одно, что ощутить на себе контакт с той самой оглоблей. А вот после Вити заступить на дежурство должен был Балис, так что поездка в боевое охранение сулила еще и приятную возможность пропустить дежурство по роте.

Открыв оружейную, Осипко, как и положено, переспросил у Балиса номер табельного оружия (на время практики за каждым курсантом закрепили определенный автомат) и, сверившись с записью в журнале, выдал автомат, штык-нож и два магазина. В соответствии с инструкцией пересчитали патроны. Расписываясь в получении, Балис все больше проникался серьезностью момента. У всех ребят три боевых операции. А у сержанта Гаяускаса — четыре. Приятно все же.

— Идемте за мной, товарищ курсант.

На вид майору Чернову было за сорок, судя по загару, служил он в Средней Азии уже очень давно. А еще Балис заметил, что майор чем-то очень сильно раздражен, что приятного путешествия не сулило. Хотя с другой стороны — преддипломная практика — не отдых в Гаграх.

Казарма, в которой поместили курсантов, представляла собой трехэтажный дом, на плац выходили три подъезда. На втором и третьем этаже были расположены помещения рот, в одном из которых они и жили, а на первом размещался штаб, попасть в которой было можно только с центрального крыльца. Сейчас рядом с этим крыльцом стоял УАЗик, в просторечии называемый «козлом», рядом с которым о чем-то беседовали прапорщик и солдат. Оба они были уроженцами Средней Азии и говорили на каком-то из местных языков. При виде направляющегося к ним Чернова оба сразу умолкли и подтянулись.

— Вот, курсант Гаяускас поедет с нами вместо Ковалева, — хмуро бросил майор. — Садимся, поехали.

Интересное кино. Это что же, важный груз на «козле» перевозиться будет? Хотя, чего только в Армии и на Флоте не увидишь. Будем исходить из того, что начальству виднее. Круглое таскать, квадратное катать…

Майор, разумеется, сел вперед рядом с водителем, Балис и прапорщик разместились сзади.

— Давай, к шестому складу, — скомандовал майор и, не оборачиваясь, обратился к Балису. — Товарищ курсант, штык-нож снимите, дорога дрянная будет.

— Есть, — отсоединив штык-нож, курсант спрятал его в ножны, пристегнутые к поясу. И впрямь, чего-чего, но штыкового боя на сегодня явно не ожидалось.

Лавируя между казармами, УАЗик быстро добрался до КПП базы материально-технического снабжения. Видимо, машина майора была приписана как раз к ней, потому что ворота распахнулись сразу, без каких-либо расспросов. Еще немного поплутав между приземистыми постройками, они остановились у ангароподобного здания, рядом с которым нервно курил молодой капитан-связист.

— Михалыч, опаздываешь, я уже беспокоиться начал, — обратился он к майору, едва машина притормозила перед воротами склада.

— Да, блин, Толик у меня в госпиталь загремел, с животом что-то стряслось, — выбираясь из машины, объяснил Чернов. Пожал протянутую капитаном руку. — По инструкции положено два человека в охранение, а так разве найдешь кого за час? Спасибо, хоть курсанта дали, а то пришлось бы сержанта какого-нибудь из комендантской роты брать. Ладно, давай груз.

— Виноградов, выноси, — обернувшись, крикнул капитан куда-то в темноту склада. Через несколько секунд из прохладный темноты появился ефрейтор-связист, несущий перед собой небольшой металлический ящичек: чуть больше полуметра в длину, сантиметров по двадцать в ширину и высоту. Прапорщик открыл дверцу и вылез из машины, ефрейтор положил ношу на заднее сидение, протолкнул вглубь, к Балису, после чего прапорщик забрался на свое место.

— Документы.

— Вот это вам с собой, — капитан передал Чернову темно-синюю пластиковую папку, в которой лежали какие-то бумаги. Майор, не глядя, бросил ее на переднее сидение. — А здесь распишитесь сейчас.

— Ага, опись, протокол, сдал, принял, отпечатки пальцев, — голосом Лелика из "Бриллиантовой руки" прокомментировал майор, доставая из кармана рубашки ручку и торопливо подписывая на планшете бумаги, подсунутые капитаном. — Бюрократ ты, Рюмкин.

— Порядок должен быть в документации. Социализм, Валерий Михайлович, это учет и контроль, — обижено прогудел капитан Рюмкин, — это еще сам Ленин говорил. Вот и на Пленуме ЦК КПСС…

— Обсуждение наших обязанностей по претворению в жизнь решений Пленума ЦК КПСС давайте оставим до партсобрания, товарищ капитан, — подписав последний лист, майор лихо запрыгнул в УАЗик. — Ладно, Дим, должен же я на кого-то поворчать из-за всех этих передряг.

— Вот на Анатолия Константиновича и ворчи, Михалыч, — улыбнулся капитан, — чтобы в следующий раз загодя в больницу ложился, а не в последний момент.

— Ну, он-то свое точно получит, — пообещал Чернов и захлопнул дверцу. — Все, поехали.

В Средней Азии Балису никогда раньше бывать не приходилось, и он даже не предполагал, что увидит за воротами базы. Зрелище и вправду оказалось необычным: ровная пустыня и желтая пыль. Лишь кое-где мелькнет маленький островок какой-то колючей растительности и опять — выжженная солнцем, потрескавшаяся, голая земля. И только когда на дороге встречался кишлак, картина менялась: вдоль дороги с обеих сторон полноводные арыки, иногда с бетонированными стенками, высокие глинобитные заборы, а за заборами видны густые зеленые кроны деревьев. Кончается кишлак — и снова вместо зелени деревьев — желтая пыль. На синем небе ни облачка, в раскрытые окна врывается густой теплый воздух, почти совсем не освежая. Прапорщик сразу за КПП снял фуражку, расстегнул резинки галстука и верхнюю пуговицу рубашки. Балис потерпел несколько минут, потом тоже расстегнул воротник своей черной гимнастерки. Старшие по званию никак не отреагировали на такое нарушение формы одежды.

Время от времени Балис поглядывал на эскортируемый груз. В общем-то, ничего особенного, ящик как ящик, лежит себе и каши не требует. Крышка закрыта на внутренний замок, опломбирована и опечатана печатями воинской части. Интересно все же, что там такое? Наверное, какой-нибудь секретный прибор связи, решил курсант, не зря же у капитана Рюмкина были эмблемы связиста.

Они ехали уже около тридцати минут, когда Балис почувствовал, что что-то неладно. Во всем теле вдруг возникла вялость, захотелось закрыть глаза и погрузиться в глубокий сон. Он попытался сказать об этом майору, но не смог произнести ни звука. Руки и ноги также отказывались повиноваться. Чрезвычайным усилием он смог немного повернуть голову влево и увидеть прапорщика. Запрокинув голову назад, тот то ли потерял сознание, то ли спал. Балис видел, как подрагивал негладко выбритый кадык.