С М С - Николай Александрович Игнатов

бы мощными и надёжными они ни казались, не спасали от страшного оружия врага. Поверженные Либры падали наземь. Два-три лучника успели скользнуть под кроны деревьев, но тарелки достали их и там. Недалы с дикими воплями в панике разбегались, стараясь тоже сначала укрыться под кронами, а затем просто драпая наутёк прямо в голую степь. Тарелки, впрочем, не преследовали их.

Всё происходило молниеносно. Иглы летели без промаха. В живых из Либров почти никого не осталось.

Мелай зажмурился. Ему на секунду показалось, что одна из огненных игл угодила в него, и он умер. Но он был очень даже жив. Погрузившись в новое видение, он как будто узрел окружающий мир истинно.

Тьма. Мельчайшие желтые точки, собранные в силуэты висящих в этой тьме тарелок, и чёрточки огненных игл, застывших в полёте. Мелай передвинул внутренний взор в сторону и перед ним возникли прочие объекты, тоже сплошь состоявшие из концентрации маленьких желтых точек. Он увидел Энхира, распластанного на земле под деревом. Видимо, тот пытался потихоньку уползти из зоны обстрела. Затем, чуть далее, возникли очертания лежавшего в траве тела Кимы. Она была ранена, но пока жива. Рядом с ней, со своим необычным луком в руке, лежал Хилл. Он был мёртв.

Мелай легко осознавал и принимал происходящее видение, ничего не вызывало в нём протеста: ни то, что всё кругом как будто застыло, ни все эти точки, из которых состояло всё видимое, ни окружавшая всё это беспросветная тьма. Было просто очевидно – таким Мир и является на самом деле. Он обнажает перед постигающим его только то, на что он нацеливает внимание своё, остальное же остаётся за непроглядной завесой. Но если б сейчас кто спросил Мелая – откуда эта очевидность в нём, вряд ли он ответил бы. Сейчас он вообще не ответил бы ни на что, он просто знал, что нужно сделать и как, но каким образом это произойдёт было неведомо ему, как впрочем, и не интересно.

Он не хотел больше видеть смерть сегодня.

Сначала небольшие слегка матовые полусферы возникли над всеми, кто был ещё жив. Над многими из них уже были видны невероятно медленно приближающиеся огненные иглы тарелок. Мелай знал, что эти полусферы защитят выживших от попадания игл. Затем его взор воспарил меж тарелок, на их же высоте. Огненные щупальца хлестнули по каждой из шести застывших вестниц смерти.

Время тут же возобновило свой обычный ход. Тарелки, перестав вдруг жужжать и плеваться иглами, однообразно рухнули на землю, чуть поодаль поля битвы. Тишина, искажаемая лишь редкими стонами раненых, нависла со всех сторон.

Легкий ветерок потрёпывал волосы парящего низко над землей Мелая. Под обезумевшими и подобострастными взорами выживших Либров и Энхира, он спустился на землю. Все точки во тьме, из которых состояли объекты, что удостаивались его внимания, вдруг разлетелись в стороны. Всё рассеялось на секунду, а затем обратилось в один огромный смерч, прекрасного и устрашающего вида. Смерч из мельчайших жёлтых точек в кромешной тьме. Мелай почувствовал, что у него нет больше сил присутствовать в этом видении. Он открыл глаза и упал без чувств. Энхир тут же подбежал к нему и стал бить по щекам, пытаясь привести в сознание.

11/А

Любая сложная система, сколь бы безупречно она ни была продумана и создана, все же подвержена возникновению в ней ошибок. Алгоритмы её действий могут одинаково правильно повторяться триллионы раз, но однажды непременно произойдёт девиация. Отклонение от заданных параметров неизбежно, хотя это и может произойти после множества множеств циклов.

Так произошло с Норагом. Он ошибся. Сколь бы невероятно это ни звучало по отношению к нему. В вашей культуре существует подходящее понятие, объясняющее феномен, который стал первопричиной его ошибки. Гордыня. Нораг возгордился своей неуязвимостью, безнаказанностью творимого им зла. И гордыня эта его погубила. Впрочем, не только его, но и нас всех. И случилось это в мире, что последним описан мною в рапорте и в этом тексте. В мире, который стал конечным пунктом для моего изначального бытия. В твоём мире, читатель.

Позволю себе называть его «Последний мир». Считаю любые причины, препятствующие такому именованию несущественными.

В описании нашего пребывания в Последнем мире я должен дать больше деталей. Гораздо больше, чем я позволял себе в отношении предыдущих миров. Возможно тебе эта информация покажется излишней, всё-таки в этом мире ты живёшь и знаешь его, но позволь мне дать тебе возможность оценить взгляд на него со стороны.

Постараюсь быть исторически точным, но, боюсь, это не везде получится, так как я опираюсь на данные, полученные из противоречивых источников. Информационное поле Последнего мира к моменту нашего прибытия было сильно искажено воздействием внутренних противоречий, поэтому, если ты, читатель, найдёшь в моих словах зёрна лжи или просто какие-либо неточности, учти – их источник не я, а твои сородичи и, возможно, ты сам.

Следы деятельности Норага, как нам показалось вначале, были очевидны. Планета была чрезвычайно загрязнена и опустошена. Большая часть её территории (суши) была непригодна для проживания там живых существ. Причиной тому была токсикация атмосферы, почв и воды, явившаяся следствием воздействия агрессивных антропогенных факторов, таких как применение оружия массового поражения.

Но начнём по-порядку.

Первопричины этого положения планеты уходили в прошлое на сто пятьдесят – двести оборотов вокруг звезды. Мы не смогли понять, как именно действовал Нораг, какие методы он использовал, воздействуя на жителей Последнего мира, но факты были следующими:

Население мира в недавнем прошлом перевалило за все мыслимые критические отметки. Как основные, так и вторичные ресурсы были давно истощены, а внедрение альтернативных им средств было неспособно заменить их даже наполовину. Волнения терзали перенаселённые урбанизированные территории, жители которых, как могли, отстаивали своё право на существование. Основные экономические институты исчерпали себя; они более не были эффективны и не могли обеспечить функционирование общества как механизма совместного проживания на определенной территории огромных масс индивидуумов. Коллапс общества порождал коллапс государств, которые рушились, не имея возможности дать жителям никаких гарантий выживания. Всё это было во многом спровоцировано деятельностью одной всемирной организации…

12/М

«…Я же говорю, – повторял в который раз Мелай, – я не знаю кто я такой. Но точно теперь могу сказать – я не один из вас. Вы не представляете себе, что я могу видеть и чувствовать. Многие голоса слышны мне. Тысячи голосов. И всё разом, на разных языках. И я могу разобрать все, что они говорят, но выразить это…трудно. Чьи эти голоса? Да людей,