Я буду Будда - Герман Канабеев

Ира женщина добрая, поэтому не может просто вылить горячий чай на Машу, но очень хочет подобной случайности.

Маша хочет сожрать Иру за слишком топорщащуюся грудь и синие глаза. Грудь зачастую важнее для карьерного роста, чем ноги. Потому что большую часть времени женщины торчат из-за столов наполовину. А у Иры как раз эта половина больше удалась. Поэтому Маша часто ходит из кабинета в кабинет, чтобы сбалансировать красоту. Если в кабинет заходит главный, Ира сразу садится за стол, а Маша наоборот вскакивает. Баланса Маша с Ирой не добились, поэтому начальником их отдела сделали Оксану.

У Оксаны ни ног, ни груди, ни синих глаз. Маша с Ирой до сих пор недоумевают, чем она покорила главного.

Глава 64

Еще у нас есть буфет при столовой. В буфете работает Зуля. Зуля предлагает скукоженные, как древнеегипетский пергамент, сосиски в тесте, пирожки с запахом картошки, мяса и ненависти к человечеству. Не вставая со стула, выкрикивает: «Чо надо», – и продолжает грустить под орущего из колонок на весь буфет Лепса. Зуля шумно вздыхает на припеве, от которого из пирожков окончательно улетучивается даже запах начинки.

Я покупаю в буфете кофе. Странно, но здесь есть сносная кофемашина. Мужчинам кофе Зуля подает на блюдечке с двумя кусочками сахара. Женщинам просто чашку без блюдечка и фыркает, если они его просят.

Зуля как раз из тех людей, что всю жизнь работают в сфере обслуживания. При этом с чистым сердцем ненавидят это самое обслуживание и людей в принципе. Почему продолжает работать – загадка.

Мне кажется, когда принимают на работу в сферу обслуживания, предлагают заполнить простую анкету. Насколько вы ненавидите человечество? Подчеркнуть нужное: полностью, частично. Если частично, тогда можно работать с детьми. Продавать мороженое, например.

Всегда поражался, насколько разными бывают женщины. Ведь бывают и такие, за которыми в круглосуточном режиме должна присматривать группа быстрого реагирования из состава министерства «Чо случилось».

Они бьют чашки и тарелки не потому, что истерика, а потому, что чашки и тарелки существуют. У таких женщин не бывает телефонов без отколотых углов. С собой они их носят исключительно для того, чтобы ронять и быть «абонент временно недоступен». Постоянной пары перчаток тоже нет. Перчатки они жертвуют водителям маршруток и такси.

У них всегда что-то происходит даже тогда, когда ничего не происходит. Некоторые из них особенно опасны, потому что являются причиной всех торнадо на земле и странных ощущений в области первичных половых признаков у мужчин. Как назло, они красивы и с длинными ногами. От этого нет никакой возможности злиться на разрушения. Пока проведешь рукой от колена до того места, где концентрируется женщина, вся злость куда-то улетучивается.

Женщины концентрируются в разных частях своих организмов. У нашей уборщицы Алевтины Степановны внутренняя женщина концентрируется в лютом начесе на голове. В таком начесе можно поселить полноценную семью дроздов.

Иногда женщина концентрируется в области отсутствия чего-нибудь, что должно быть, но этого нет. Например, в отпуске и теплых островах. Как наша Ирина. Для Ирины теплые острова – это не география, а состояние души. Когда теплые острова отсутствуют в Ирине, в мужчине рядом с ней в это время начинает присутствовать желание уехать на рыбалку или стать невидимкой, как рассказывала сама Ирина.

На самом деле, невидимкой стать не так уж и сложно. Иногда для этого достаточно просто состариться. Или спросить дорогу у человека, в уши которого воткнуты наушники. Или пожениться и стать взаимно невидимыми.

Невидимые люди в невидимом городе проживают невидимые жизни и ни капли не сомневаются в том, что они реально сейчас существуют.

А в Москве этим мартом прекрасная весенняя погода. Ветер бросает в рожу снег вперемешку с тленом. Худые люди летают вдоль улиц жопами вперед. На крышах громыхает шифер. И небо. А небо хуй пойми какого цвета.

Глава 65

– Привет, – написала она в личку.

– Привет, – ответил я.

– У тебя красивый нос.

Я открыл ее профиль. Пролистал несколько фотографий.

– А ты вся красивая, – ответил я и через несколько минут дописал: – Пошли в кино?

– Пошли, – согласилась она.

– Где встретимся? – спросил я.

– Давай на Пушкинской у памятника?

– Давай. В шесть.

До встречи оставалось два часа. Как раз добраться из Балашихи до Пушкинской. Странно, что я не спросил, как ее зовут. А девочка оказалась красивой. Судя по фото. Маленького роста, худенькая, но с хорошими сиськами. Отличными бедрами и шикарными губами.

Я стоял возле памятника Пушкину и ждал ее уже минут двадцать. Уж было подумал, что она не придет.

Она подошла ко мне и сказала:

– Я – Карина, ты не спросил имени.

– Точно, не спросил. Меня Ян зовут.

– Слушай, Ян, может, лучше не в кино?

– Почему?

– Там даже поговорить не получится.

– Тогда пойдем, посидим где-нибудь? – предложил я.

– Пойдем, – согласилась Карина.

Я пил пиво. Она пила какие-то коктейли.

Где-то в два часа ночи мы стояли на парапете кинотеатра «Пушкинский». Сначала мы целовались. Потом я залез ей в трусы и стал яростно теребить клитор. Она сначала сопротивлялась, но быстро сдалась. Я пытался выебать ее сзади, но этого Карина уже не позволила.

– Давай завтра встретимся? – предложила она.

– Давай, – согласился я.

На следующий день мы гуляли в парке. Когда пришло время расходиться, Карина совсем загрустила.

– Хочешь, провожу тебя? – предложил я.

– Не нужно, – ответила Карина.

– Тебя дома кто-то ждет?

– Да. У меня есть парень.

Я почему-то не удивился и нисколько не расстроился.

– Хочу с ним расстаться, – сказала Карина.

– Я не против.

Она улыбнулась и пошла домой.

Заревновал я уже в метро. А когда ехал в электричке до Балашихи, уже откровенно злился. «Вот шлюшка», – думал я.

Я приехал домой. Написал Карине сообщение: «Я уже соскучился». Я действительно соскучился, поэтому пошел в магазин и вернулся с бутылкой армянского коньяка и пивом. Никогда не мешайте коньяк с пивом.

Утром проснулся от дичайшей головной боли и с той же мыслью, что и вчера: «Вот шлюшка».

В такие моменты очень хочется волшебную таблетку. Чтобы сразу от всего. Если в аптеке попросить обезболивающее для всех вообще внутренностей и облегчающее душу, максимум, что предложат – анальгин с пургеном.

В аптеках работают женщины суровые, к страданиям безразличные. Суровее только женщины в билетных кассах железнодорожных вокзалов и проводницы в поездах. У последних к тебе отношение такое, словно вломился в чужую квартиру. Вместо ограбления заперся в туалете. Потом начал требовать чистое постельное. Поспать.

Почему везде, где ты совершенно беззащитен, работают