Прощание с веком - Александр Плонский

Время летит, как известно, быстро. Прошли зима, весна. Наступило лето. Повторная защита была назначена на осень (нужно было еще успеть «подновить» диссертацию, отпечатать и разослать автореферат). В июле 1952 года я осуществил право, гарантированное Сталинской конституцией, — уехал отдыхать в Крым. Там меня застал свежий номер «Правды» с постановлением ЦК КПСС и Советского правительства о необходимости ужесточить требования к диссертациям. Сердце мое екнуло. И не зря.

По приезде домой я распечатал письмо, в котором меня уведомляли, что назначенная на сентябрь защита состояться не может, поскольку номерные НИИ лишены права принимать открытые диссертации.

И началось хождение по мукам, продолжавшееся 4 (четыре!) года. Многие диссертационные Советы были расформированы. Другие боялись подобной участи и потому принимали диссертации только у «своих». Меня все время «отфутболивали»: дескать, диссертация не соответствует профилю Совета.

А потом… Мне предложили сделку: если я соглашусь (не имея ученой степени!) возглавить кафедру в Новосибирском электротехническом институте связи, то уже через несколько месяцев мне организуют защиту в Московском электротехническом институте связи. Так оно и произошло.

Точнее, произошло действо, напоминавшее комедию. Вся защита продолжалась 40 минут. Мне, несмотря на мои мольбы, не задали ни одного вопроса. Потом выступил профессор, заслуженный деятель науки Николай Иосафович Чистяков (впоследствии я удостоился чести быть соавтором двух его книг), сказал буквально несколько слов вроде: «Все мы знаем, при каких обстоятельствах…» А через пару месяцев я уже получил «корочки» кандидата технических наук.

Думаете, только мне приходилось «прошибать лбом стену»? Сошлюсь на опыт жены.

Здесь надобно пояснение. Моя жена — Тамара Васильевна Плонская — работает профессором кафедры технических средств судовождения. Она мой постоянный соавтор. А тема нашей многолетней совместной работы хотя и специфична, но граничит с фантастикой, и потому расскажу о ней в одной из последующих глав. И еще о жене (простите за откровенность!). Она моложе меня на 20 лет, 33 года живем душа в душу. Была моей студенткой (но не аспиранткой!). Автор десятков научных статей, книг и учебных пособий.

Кандидатскую диссертацию защитила ровно двадцать лет назад, в 1982 году. Тема — на стыке радиоэлектроники и вычислительной техники. С одной стороны, это приветствуется, ведь именно на стыке наук делаются самые неожиданные открытия. С другой стороны, специализированный диссертационный Совет имеет право принимать диссертации лишь по определенной, строго «очерченной» специальности.

И жена обращалась в диссертационные советы Московского энергетического института, Московского высшего технического училища, Московского станкоинструментального института и Рязанского радиотехнического института. Всюду ее принимали в высшей степени благожелательно, внимательно знакомились с диссертацией, обсуждали на кафедрах, даже давали хвалебные отзывы! Но в первых трех случаях следовал все тот же ответ: «не наша специальность». И лишь Совет Рязанского радиотехнического института был наделен правом принимать защиты как по радиоэлектронике, так и по вычислительной технике! Счастливое совпадение! Но сколько нервных клеток понадобилось, чтобы, наконец, «выпала счастливая карта»!

Я вовсе не хочу сказать: вот как надо «посвящать в кандидаты наук»! Требовательность должна быть в разумных пределах, а ими-то в «мое» время зачастую пренебрегали, видимо, по принципу: лучше не пустить в кандидаты (или в доктора) достойного, чем распахнуть двери перед недостойным… Но стоит ли впадать в другую крайность?

А теперь расскажу, как стал доктором наук. В научном мире существует поговорка: «кандидатскую диссертацию делает доктор, а докторскую — кандидат». Несмотря на кажущуюся ее нелепость, в ней есть толика здравого смысла. Традиционный путь в кандидаты наук — через аспирантуру. И если научный руководитель аспиранта относится к своим обязанностям неравнодушно, то он опекает своего подопечного — подсказывает идеи, помогает преодолеть «подводные камни», отсекает лишнее, ошибочное.

Будущий же доктор наук предоставлен самому себе. Докторская степень в науке — наивысшая. Ранг академика почетнее, но не выше, чем доктора наук — эти понятия относятся к разным категориям. Кандидат наук, претендующий на степень доктора, не нуждается в руководителе. Он должен рассчитывать только на себя, свои знания, интеллект, научную эрудицию.

По описанным причинам я стал кандидатом наук поздно — в 31 год. А уже в 35 представил к защите в Совет Киевского политехнического института докторскую диссертацию. Все шло идеально: оппоненты — даже не два, а три доктора наук дали превосходные отзывы. Был разослан автореферат, назначен день защиты. А затем вмешался злой рок…

Вынужден нарушить плавный ход повествования и обратиться к предистории.

Я еще в Москве. Заведую лабораторией в НИИ. Телефонный звонок. Начальник отдела кадров просит зайти. В кабинете вижу плотного парня с копной пшеничных волос, румяным круглым лицом и подслеповатыми глазами, моложе меня года на два. Представляется: Александр Герасимович Смагин. Не без злого чувства привожу полностью фамилию, имя и отчество.

Мне объясняют, что Смагин только что окончил университет, по образованию — физик-ядерщик, но вот беда, не может устроиться по специальности. Не могу ли я взять его к себе в лабораторию младшим научным сотрудником? Штатные места есть, почему бы ни взять! Знал бы я тогда, какую змею привечаю…

И опять не хочу утомлять читателя излишними подробностями…

Прошел год — мы почти что друзья, хотя называем друг друга по имени-отчеству. Пишу статью, ее принимают в журнал. Застенчиво улыбаясь, говорит:

— А меня не возьмете в соавторы? У вас ведь и так ой-ой-ой сколько опубликовано!

Иду в редакцию, прошу допечатать фамилию соавтора.

Спустя еще несколько дней:

— У вас уже написана диссертация, а я только собираюсь. Нельзя сделать так, чтобы я был единственным автором статьи? Разумеется, будет ссылка на ваше участие.

Не скрою, меня покоробило. Но, как известно, дураков не сеют, не жнут…

Снова иду на поклон в редакцию, как старик из сказки Пушкина к государыне-рыбке.

В редакции удивляются, но просьбу мою выполняют. Ах, если бы я тогда мог предвидеть, какую пакость себе делаю!

1961-й год. Я уже доцент, заведующий кафедрой Одесского политехнического института. Смагин все там же — старший научный сотрудник, время от времени мы переписываемся.