Из бездны с любовью - Елена Вяхякуопус

– Товарищ… гражданин… капитан, можно вас попросить, на минутку… вот… в кухню, – начала было Полина Игоревна, но Александр Борисович перебил:

– Наташа, иди к себе в комнату.

– Почему? Я тоже хочу послушать.

– Я сказал, иди к себе. Потом тебе все расскажем.

Наташа вышла, оглянувшись на капитана. Полина Игоревна вышла вслед за ней и скоро вернулась с рюмкой. Запахло валерьянкой. Глаза и нос у нее покраснели. Протянула рюмку Александру Борисовичу.

– Выпей и ты, отец, тебе нельзя нервничать.

– Оставь. Вот что, капитан. Володя ничего не помнит и не знает. Дело старое, зачем ворошить?

– Преступник, возможно, продолжает похищения.

– Нет, нет, этого просто быть не может! – воскликнула Полина Игоревна.

– Почему вы так уверены? Вы подозревали кого-то?

– Помолчи, мать. Я расскажу. Давно надо было рассказать. Так и знал ведь, что дело вскроется. Ну, виноват только я. Поля ни при чем.

Щеки Александра Борисовича побагровели.

– Вас никто ни в чем не обвиняет. Расскажите подробно, что и как тогда произошло.

– Произошло не тогда, раньше. Мы поженились сорок лет назад.

– Рубиновую свадьбу будем праздновать в этом году, – всхлипнула Полина Игоревна.

– Поля сирота, родители погибли в войну. Мои жили с нами в этой вот самой квартире. Сначала мы все помещались в одной комнате.

Александр Борисович указал на стену, где висела большая фотография – бравый летчик, грудь в медалях и орденах, и молодая женщина в летнем платье стоят, обнявшись, у фонтана.

– Хотели мы детей, но долго не получалось. Наконец Поля забеременела. Родители радовались вместе с нами. Пришло время, отвез я ее в роддом, а сам, грешен, напился с радости. Думал, ну вот, утром приду туда, мне скажут: «Поздравляем с сыном». Мы уже и имя ему придумали – Володя. В честь вождя мирового пролетариата. Пришел утром, медсестра отвела меня в кабинет врача. Врач говорит: «Жена ваша жива, а ребенок родился мертвым».

Полина Игоревна заливалась слезами.

– В той же палате девчонка отказалась от ребенка. Ей было всего лет шестнадцать. Приезжая, с Кавказа. Послали ее учиться в Ленинград, девчонка красивая, ну и схватил ее какой-то подлец. Полина услышала от санитарки, что она от ребенка отказывается и…

– Она отца боялась как огня, – всхлипывая, сказала Полина Игоревна. – Плакала, что он ее убьет и сам не переживет…

– Вот мы и договорились с врачом. Ну, понимаете… что его запишут на Полю. Девчонка сразу согласилась.

– Да, она мне сказала: «Ты хорошая женщина. Добрая. И муж у тебя. Моему сыну у вас будет лучше, чем в детдоме».

– Что нам за это присудят, капитан?

– Теперь уже ничего. Слишком много времени прошло.

– Понятно. – Александр Борисович глубоко вздохнул. Погладил дрожащей рукой лысину и уныло повисшие усы. – Так вот Володя и появился у нас. Родителям мы правду не сказали.

– Это она его украла, – всхлипнула Полина Игоревна. – Мы ее видели у нашего дома несколько раз. А потом вернула.

– Почему вы не рассказали тогда о ваших подозрениях? Боялись, что всплывет история с документами?

– Конечно. Мы ее сами искали. Но не нашли. Я сказал жене: она мать, если она взяла – значит, одумалась. Имеет право.

– Как ее зовут? Как она выглядит?

– Амина. Сейчас ей должно быть под пятьдесят. Красивая была, восточная принцесса. Волосы темные, глаза тоже темные, большие. Володя на нее похож.

– Могу я задать пару вопросов Наталье Александровне?

– Наташи тогда еще не было, она ничего не знает, – сказала Полина Игоревна, испуганно глядя на капитана.

– Хорошо. Спасибо, что рассказали. Вот телефон, позвоните, если вспомните какие-то важные детали.

Глава 23. Второй сон Лизы

Лиза заснула, не дождавшись возвращения мужа. Она спала плохо и, просыпаясь, каждый раз с надеждой смотрела на дверь. Только под утро послышались осторожные шаги, и под дверью засветилась холодная синеватая полоска. Она не решилась встать и вскоре снова заснула. Почти сразу ей начал сниться мучительный, долгий сон, в котором пришлось бесконечно подниматься в холодном зеркальном лифте, и тут же был Марк, невозмутимый и элегантный, он наклонялся поцеловать ее, и дыхание его веяло морозом, и Лиза уворачивалась и говорила: нет-нет, ты меня простудишь… А лифт все полз и полз вверх, и было ясно, что дом давно кончился и они поднимаются уже где-то высоко в небе, и страшно было подумать, что будет, когда этот лифт наконец остановится и откроются его двери… и тут в самом деле он остановился и двери открылись, но она не успела рассмотреть, что там, потому что сразу рядом с ней оказался Валерик. Пар его молочного дыхания согрел ее лицо, их рты соединились, ее губы все глубже и глубже втягивались в его рот, и вот уже его голова начинает натягиваться на нее, как чехол, она проваливается в тесное горло, ей больше нечем дышать, вокруг горячая, мокрая темнота… и Лиза проснулась…

У двери в темноте стоял человек. Она попыталась нащупать выключатель настольной лампы, пальцы дрожали и не слушались. Человек бесшумно приблизился к ее кровати.

– Прости, я тебя разбудил.

Она села на постели, включила лампу. Сердце еще колотилось, но дрожь прошла.

– Ничего, говори. Готов результат?

– Они не смогли… Они не знают.

Марк шагнул в сторону, прислонился к стене, где стоял его восковой двойник. Румяная кукла улыбалась, блестели стеклянные глаза из-под темных локонов парика. Восковая фигура выглядела более живой, чем Марк, сгорбленный, полуседой, с мучительно искривленным ртом… Лиза поднялась, взяла его за ледяные, как в ее сне, руки, усадила на кровать и начала раздевать. Он закрыл глаза.

Глава 24. Рубашка

Лугин поднялся на второй этаж Гостиного Двора, в отдел женского белья. Изредка ему приходилось проходить сквозь это отвратительное место, и тогда он старался не смотреть по сторонам. Но сегодня решительно подошел к двум девицам за кассой, склонившимся над журналом, и, постаравшись придать лицу любезное выражение, сказал:

– Добрый вечер! Гм… Хотелось бы приобрести… – Он поморщился. – Ночную рубашку для… гм… дамы…

Девицы подняли глаза, захлопали толстыми от краски ресницами.

– Конечно! Пойдемте сюда!

– Нет, Вика, я покажу молодому человеку! Ты отвечаешь за кассу!

– Почему это я?

Но более прыткая девица уже тянула Павла за рукав к рядам стоек