Проблеск небес - Барбара Смит

– Это очень ценный баран, милорд. – Эли Твиди приподнял широкополую шляпу и почесал почти лысую голову – Вы не найдете лучшего производителя.

Берк, пытаясь избавиться от наваждения, с силой прижал ладони к твердому камню. Грубая поверхность вернула его к действительности.

Как?

Кэтрин заняла место в его воспоминаниях как возлюбленная, как будто это были их общие воспоминания. Как будто они ели за одним столом. Сидели перед одним камином. Спали в одной постели.

Темнота быстро надвигалась. О Боже! Если он не будет осторожен, то кончит тем, что превратится в жалкого безумца, как тот король, сидевший под замком в углу комнаты с бессмысленным выражением лица.

Берк слышал свое хриплое дыхание: вдох-выдох, вдох-выдох. Казалось, оно говорило ему:

«Беги. Беги. Беги подальше и побыстрее, и оставь эти мучения позади».

Его мускулы напряглись, он боролся с безумием. Однажды он уже убежал. Когда убили его брата.

«Жалкий трус!»

Огромным усилием Гришем вытолкнул темноту из своего сознания. Боже, как ему хотелось покоя! Он искал его в уединении имения в Корнуолле, на обвеваемых ветрами утесах, на зеленых долинах, на земле, ставшей для него убежищем в прошедшем году. Но даже там его преследовали видения этой чистой женщины, чей образ теперь как пламя горел в душе.

Возможно, он никогда не найдет покоя на этой земле.

Он отшвырнул клочок шерсти, и ветер закружил его. Берк направился к лошади, щипавшей мокрую траву у дороги.

– Мне пора, – пробормотал он.

– Покупайте сейчас, – вкрадчиво заметил Эли Твиди, – и вы успеете откормить его до ноября.

Берка баран больше не интересовал. Он думал только о том, что ему необходимо снова увидеть Кэтрин. Заставить ее желать его. Изменить ее дурное мнение о нем, каким бы заслуженным оно ни было.

Затем Гришем подумал, как бы доставить ей удовольствие. Ни безделушками или духами, которые он преподнес бы другим дамам. Нет, он знал, чего действительно хотела Кэтрин. Стремясь скорее осуществить свой план, он вскочил в седло.

Эли Твиди загородил лошади дорогу:

– Я снижу цену на десять шиллингов.

– Нет.

– Пятнадцать шиллингов.

– Нет.

– Двадцать?

– О Господи! – Пошарив в кармане, Берк нашел золотую монету и бросил ее фермеру. – Я пришлю за бараном своего человека.

Твиди схватил монету и закивал головой:

– Вы очень сообразительный джент, милорд…

Не слушая его, Берк направил лошадь на грязную дорогу. Ряды зеленых холмов окружали болотистую, заросшую травой пустошь, по которой пролегала дорога к Сноу-Мэнор. Северный ветер пронизывал его до костей. Вопреки предположению Кэтрин, он еще не так низко пал, чтобы нарушить данную им клятву заботиться о ней. Он разберется в ее финансовых делах и убедится, что у нее достаточно денег, чтобы освободиться от ига Лорены и, возможно, иметь собственный дом.

И тогда он уедет навсегда.

Раздавшийся звон заглушил на кухне стук горшков и болтовню слуг.

Кэтрин, раскатывавшая тесто для пирога, застыла. Затем белой от муки рукой смахнула со лба выбившиеся волосы и посмотрела на ряд колокольчиков у двери. Она слышала глухие удары собственного сердца.

Он вернулся.

Берк уехал верхом и отсутствовал весь день. И весь день она думала, куда он поехал. Она не верила, что прогулка по окрестностям удовлетворит его. Не нашел ли он партнера по карточной игре? Альфред проводил за игрой в трактире «Лиса и гончая» немало часов.

Или Берк отправился к какой-нибудь даме? Занимаясь любовью, ласкать потаенные местечки ее тела…

– Я обслужу его сиятельство, – сказала Марта. – Лорду понадобится вода для умывания.

Бросив целую гору нечищеного картофеля, горничная сорвала с себя грязный передник и поправила чепчик на кудрявых каштановых волосах. Она пощипала щеки, чтобы они еще больше порозовели. Ее хорошенькое личико сияло. Затем поспешно налила из котла горячей воды в высокий кувшин.

Обычно Марте приходилось напоминать об ее обязанностях. Она не была ленива, а всего лишь молода и мечтательна. Ей нравилось флиртовать с лакеями больше, чем работать.

У Кэтрин как-то странно сжало грудь.

– Этот кувшин, должно быть, очень тяжел, Марта. Пусть его отнесет лакей.

– Уолтер чистит серебро. А Оуэна хозяйка послала развезти приглашения на бал.

– Ну ладно, только не задерживайся Нам надо еще многое сделать.

– Не волнуйтесь. Я справлюсь с этим… и с его сиятельством. – Юбка только взметнулась вокруг ее стройной, фигуры, и Марта вытащила кувшин за дверь.

Кэтрин швырнула тесто в форму, чувствуя себя старой девой с ханжескими взглядами.

По дороге в кладовую она старалась не думать о том, как Марта, покачивая бедрами, входит в спальню Берка. Или улыбается чувственной улыбкой, напрашиваясь на поцелуй, подмигивает, намекая на готовность выполнить любое его желание.

Невольно в воображении Кэтрин возникали картины. Берк снимает одежду, стоит во всем великолепии своего обнаженного тела. Вот он сейчас согнет палец и поманит хихикающую горничную в свои объятия…

Кэтрин спохватилась. Она переложила начинки, и фарш уже вываливался из формы. Ей было тоскливо и больно. Она упорно сопротивлялась этому чувству и старалась сосредоточиться на пироге. Напротив нее трудились миссис Эрншо с помощниками. Они рубили баранину и резали лук-порей к обеду. Обычно Кэтрин лучше всего чувствовала себя в кухне, среди крепких запахов пищи и суетящихся слуг. Здесь она была как дома, а не в роскошных комнатах наверху. Но сегодня этому ощущению мешало тревожившее ее обстоятельство.

Этот поцелуй.

Поцелуй, напомнивший о той близости, которой была лишена ее жизнь. Близость, какой бы мимолетной она ни была, между мужчиной и женщиной. Но брак доказал ей, что, когда поблек романтический блеск, любовь принесла больше страданий, чем счастья, больше ссор, чем дружеского общения.

Более года Кэтрин провела, взвалив на себя заботы о домашнем хозяйстве. Она оставила горькие разочарования в прошлом, стараясь жить настоящим – и надеждами когда-нибудь открыть собственную школу. Этот тайный план служил ей маяком, светившимся на горизонте. И вот сегодня ее преследовало ощущение потери, как будто далекий свет ее мечты заволокло туманом.

Она открыла духовку, встроенную в плиту, и поставила туда пирог. Оглянулась и увидела, что в кухню входит Марта. Пустой кувшин ударяется об ее ногу.

Кэтрин обрадовалась, и ей стало стыдно. Они не могли так быстро это сделать. Но она все же нахмурилась, увидев сияющие глаза горничной.

– Давно уж пора вернуться.

Марта вздохнула:

– Ох, он красивый джентльмен. Вот уж вам-то как повезло.