Больше никаких признаний - Луиза Розетт

— Было потрясающе. Мы можем еще раз? — говорю я, чтобы его рассмешить.

Он обнимает меня и притягивает ближе. Мы лежим рядом около минуты, прислушиваясь к звукам вечеринки, доносящимся снизу, а потом он говорит:

— Теперь твоя очередь.

У меня все переворачивается внутри. Не думала, что все дойдет до логического завершения, чтобы он захотел ответить взаимностью — такой уж он парень. Когда его рука скользит по моему лифчику и ниже по животу, к джинсам, я понимаю, что не готова. Хотела бы я быть готова или хотя бы притвориться, что это так. Но я не могу.

— Я не могу… пока, — смущенно шепчу я.

Его рука замирает у меня на талии. Я смотрю ему в глаза и вижу — он уже знал, что я не готова, просто хотел, чтобы я вела себя повзрослому и сказала это сама.

Меня бесит, что он меня проверяет.

Я рада, что мы сделали то, что сделали. Мне очень понравилось.

Слышу непокорность в своем голосе, а он отвечает довольной улыбкой он и раньше слышал эту непокорность. Меня это раздражает — такое ощущение, что он не принимает меня всерьез.

Поэтому снова достаю свой козырь, чтобы сравнять счет.

— Я люблю тебя. Ты думаешь, это пустые слова, но это не так.

Ему становится некомфортно слышать эти слова еще раз, но он не отводит взгляд.

Люблю это прозвище так же сильно, как полчаса назад. Получить новое прозвище — идеальный способ начать новый год. Он убирает прядь волос с моего лица, нежно целует, а потом встает и надевает свою камуфляжную куртку, застегивая ее так, чтобы спрятать пятно на джинсах, которое, похоже, ничуть его не расстраивает. Он подает мне руку.

— Пошли обратно.

Ночь была так близка к идеальной, что я даже не спросила, почему он не ответил на мое признание.

Я стою напротив кухонной раковины, а по моим венам течет приятное возбуждение, причина которого не только алкоголь. Не могу поверить, что это случилось. И случилось по моей инициативе. Такое чувство, что я победила.

Наверно, я единственная девушка за всю историю, которой пришлось уговаривать своего парня с нормальной ориентацией на такие прикосновения. Хотя в чем-то он прав — я готова к одному, но не готова к другому, и мне лучше знать, в чем разница, а иначе между нами все бы пошло наперекосяк. Это последнее, чего я хочу, учитывая, что впервые за два года между нами все не идет наперекосяк.

Я наблюдаю за Робертом, который общается с какой-то компанией, стоя так близко к Холли, как только возможно. Он полностью в своем репертуаре — смешит всех, включая ее. Роберт веселится не так, как Кэл, и Холли это знает. А еще он любит ее так, как Кэл никогда не сможет, и я думаю, что она и это знает.

Ловлю взгляд Роберта и ухмыляюсь.

Потом отворачиваюсь и выглядываю в окно во двор, где Джейми с Энджело стоят на морозе, и Энджело курит сигарету. Энджело знает, что курение может погубить его голос, но по его словам, его это не волнует — ему нравятся хриплые голоса, как у Тома Уэйтса. Так же, как мне нравится не самый чистый голос Элисон Моссхарт — без нее от «The kills» осталась бы только половина.

Может, и мне стоит начать курить.

Смотрю, как Джейми засовывает руки в карманы своей старой камуфляжной куртки, а пар от его дыхания висит в воздухе вокруг его головы, как нимб. И уже того, что было между нами, недостаточно. Я хочу больше. Больше, больше, больше.

Я не осознаю, что рядом со мной стоит Питер, пока он не заговаривает. Мы с ним мало общались после моей жалкой выходки на выставке. Я избегаю его, потому что не хочу выслушивать лекцию о вреде алкоголя, которая всегда готова сорваться у него с языка. Даже, если он прав.

— Вы здорово сыграли.

— Спасибо, Пит.

Независимо от того, как он может меня взбесить, мнение Питера всегда значит для меня больше, чем чье-либо. Если не считать того года, когда он чуть не чокнулся, он всегда был моим лучшим защитником и сторонником. Сложно переоценить его значимость в моей жизни.

— Думаю, ты реально сможешь этим заниматься, если захочешь, — говорит он. — Просто будь осторожна.

— С чем?

— Музыкальный бизнес — это дурдом. Тусовки, наркотики…

— Пит. Серьезно. Я старшеклассница. Все это нормально для старших классов. Вспомни!

— Слушай, я знаю, что разговариваю, как в тот вечер, когда ты пришла домой пьяная. Я знаю, что это раздражает. Просто хочу сказать тебе одну вещь, а потом не буду поднимать эту тему, пока сама не захочешь. Ладно?

Я театрально откидываю голову назад и вздыхаю.

— Ооокееей.

Я тогда пытался сказать, что зависимость передается по наследству, и у нас с тобой она с обеих сторон родословной.

Пару секунд я не могу понять, о чем он говорит, а потом вспоминаю наших бабушек и дедушек. Мы с Питером их не знали — все они умерли до моего рождения, а он был слишком маленьким, чтобы помнить то недолгое время, проведенное с ними. Когда Питер только попал на реабилитацию, мама сказала нам, что ее мать была алкоголичкой, так же, как и папина мать. Она рассказывала это со смущением, как будто ей самой стыдно, и она вообще не планировала нам это говорить.

Мои родители заказывали вино или пиво в ресторанах, но при нас никогда не пили ничего крепче, и в нашем доме никогда не было алкоголя.

Я рассматриваю пустые бутылки от виски и текилы на столе — интересно, что бы сказали бабушки, дедушки и родители, если бы сейчас увидели нашу кухню?

— Я не позволю себе распуститься. Обещаю, Пит.

Просто не хочу, чтобы ты так же лоханулась, как я. Если захочешь, у тебя будет крутое будущее. Не трать время на дела, за которые выгонят из школы, или еще хуже отправят на реабилитацию.

Тяжело слушать, когда Питер так говорит, словно он разрушил свою жизнь.

— Перестань. Закончишь институт на год позже, чем должен был. Вот и вся разница.

— Да, и я должен ходить на собрания всю оставшуюся жизнь и говорить «Привет, я Пит, и у меня зависимость». Это никогда не изменится.

В плейлисте Энджело теперь играет «The Seven Deadly Sins» от «Flogging Molly», и пол у меня под ногами вибрирует. Питер подходит к столу и начинает убирать пустые бутылки.

Мне не нравится видеть моего брата с бутылками от виски в руках.

— Я уберу, — говорю я, забирая их у него, когда в подвале что-то падает и все визжат. — Сходишь вниз, посмотришь, нет ли там крови?

Он поднимает бровь.

— На ваших вечеринках кровь — обычное дело?

— Иногда, — ухмыляюсь я, даже не думая сказать ему, что это первая тусовка, которую я устроила.

Возможно, какой-то части меня нравится, что брат за меня переживает.

Питер идет к двери в подвал и останавливается. Несколько секунд он молчит, но, наконец, произносит: