Газета "Своими Именами" №47 от 20.11.2012 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

В октябре и начале ноября полк, поддерживая 64-ю армию, базировался в Бекетовке. Огневые позиции находились у балки Купоросной. Неподалеку от нас стояла электростанция. Она продолжала работать. Гитлеровцы сбрасывали листовки с призывом ее беречь. Она, мол, «пригодится вам при новой свободной жизни». Вон, кстати, кто и когда уже твердил нам слова о «свободе» - как не вспомнить тут иные заокеанские голоса! Только убедившись, что Сталинград держится, фашисты совершили на ГРЭС воздушный налет.

После ноябрьских праздников в землянке мы с волнением читали слова о том, что будет и на нашей улице праздник. В том, что он непременно будет, сомнений не было и прежде. Но когда? Он пришел 19 ноября - недаром ныне это День ракетных войск и артиллерии.

Перед рассветом дивизии стоял на огневой позиции. Полагали, что дадим обычный залп. Но когда по всему фронту загрохотала ствольная артиллерия, почувствовали: происходит необычное. Мы и не подозревали, что тут уже собрана такая мощь. И чем сильнее становился орудийный грохот, тем больше нарастало радостное изумление: вот оно! Наконец и у нас прозвучала команда: «Огонь».

Едва прекратился рев залпов как со стороны вражеских позиций стали слышны разрывы наших снарядов, словно кто-то часто и крепко бил в гигантский гулкий барабан. Потом связист закричал: «С наблюдательного пункта сообщают: пехота поднялась в атаку! Пошла... Пошли, ребятки! Первый рубеж взяли!» Сразу и нам - вперед. Полк двинулся по степным просторам, где только что прошла яростная схватка. Снова и снова давали залпы, сами попадая под артиллерийский минометный огонь противника. Останавливались в балках, размещая орудия в аппарелях, отрытых и брошенных гитлеровцами. Лег снег, задули ледяные ветры - не укроешься. Гибли товарищи, станцией Воропоново мы похоронили механика-водителя нашего танка узбека Ходжамкулова.

Наступление не останавливалось. Потом стало очевидно: именно с этих дней и начался коренной поворот в xoде всей войны.

Дома я бережно храню редкие документы - две листовки из тех, которые наши самолеты сбрасывали под Сталинградом окруженным гитлеровским войскам. Я подобрал их в снегу, сунул в вещевой мешок. Они изрядно истерлись, но уцелели, немецкий текст можно прочесть. Тон листовок суровый и веский. И тем не менее они проникнуты подлинным гуманизмом. Одна содержит ультиматум, адресованный командующему 6-й майской армии генерал-полковнику Паулюсу. Другая - обращение к солдатам и офицерам вермахта. «Командование Красной Армии, - говорится в ней, - гарантирует всем солдатам и офицерам которые сдадутся в плен жизнь и полную безопасность, врачебную помощь раненым и больным, возвращение домой; после окончания войны». Листовки делали свое дело: навстречу нашим боевым установкам тянулись колонны пленных...

Поддерживая 57-ю армию, наш полк вошел в Сталинград с юго-запада. Свои последние залпы по узлам сопротивления противника он давал там же, где начинал, у станции Садовая, на Дар-горе. Великая битва завершилась.

А впереди у полка лежали еще долгие фронтовые дороги, бесчисленные огневые позиции. Он дошел до Берлина, а оттуда - до Праги.

...24 июня 1945 года на Красной площади шёл Парад Победы. Мне посчастливилось принять в нем участие. После сводных колонн фронтов, завершивших разгром фашизма, двигалась боевая техника. Овеянные славой «катюши» с гвардейскими знаками на дверцах кабин ровно прокатились мимо ленинского Мавзолея, у подножия которого под чуть моросящим теплым дождем валялись намокшие, как тряпки, гитлеровские знамена. На груди у многих воинов нашей части поблескивала медаль «За оборону Сталинграда». У Москворецкого моста люди забрасывали наши боевые установки цветами, и букеты ложились на капоты машин, на расчехленные направляющие. Москвичи приветствовали могучее оружие, которое своими огненными стрелами помогало стране одолеть трудный путь к победе.

Май ПОДКЛЮЧНИКОВ, "Правда", 18 ноября 1986 г.

СТАЛИН И АНТИФАШИСТСКАЯ ВОЙНА

(Продолжение. Начало в №40)

Восемнадцатый съезд партии, проводившийся 15-20 февраля 1941 года, был целиком посвящен подготовке промышленности и транспорта к войне. Делегаты, съехавшиеся со всего Советского Союза, избрали дополнительно в Центральный Комитет представителей военных.

В начале марта 1941 года Тимошенко и Жуков попросили Сталина призвать в армию резервистов. Сталин отказал, не желая давать Германии повод для провоцирования войны. Но затем, в конце марта, он принял решение призвать 800 тысяч резервистов, которые были посланы к границам. В апреле Генеральный штаб сообщил Сталину, что войска из Балтийского, Белорусского, Киевского и Одесского военных округов не имеют достаточно сил для отражения нападения. Сталин решил выдвинуть к границе 28 дивизий, сведённых в четыре армии, и продолжал настаивать на предотвращении провоцирования нацистов.

5 мая 1941 года в Большом Кремлевском дворце Сталин выступал с речью перед офицерами-выпускниками военных академий. Главной темой было: “Немцы ошибаются, считая, что их армия непобедима”.

Все эти факты позволяют нам отбросить стандартную клевету на Сталина:

“Он готовил армию для нападения, а не для обороны”; “Он верил в советско-германский пакт и своему сообщнику Гитлеру”; “Он не верил в скорую войну с нацистами”. Цель этих измышлений состоит в принижении и очернении исторических достижений коммунистов, а, следовательно, и в повышении престижа их недругов, нацистов.

Жуков, сыгравший решающую роль в захвате власти Хрущевым в 1953-1957 годах, всё же настаивал в своих “Воспоминаниях” на ложности заявлений секретного доклада Хрущева. Он делает такое заключение о подготовке страны к войне:

“Мне представляется, что оборона страны в основных ее формах и направлениях строилась правильно. В экономическом и социальном плане многие годы для этого делалось все, или почти все возможное. Что же до периода с начала 1939 года и до середины 1941 года, то народ и партия предприняли особые усилия для укрепления обороны.

Наша высокоразвитая промышленность, колхозная система, всеобщая грамотность, мощь социалистического государства, величайший народный патриотизм, руководство партии, которое было готово объединить фронт и тыл в одно целое - все это было выдающейся основой для невероятной обороноспособности нашей страны, ставшей основой великой победы, которую мы добились в войне против фашизма. И это так, несмотря на громадные трудности и потери за четыре года войны. Советская промышленность выдала огромное количество вооружений - почти 490 тысяч пушек и гаубиц, около 102 тысяч танков и самоходных орудий, около 137 тысяч боевых самолетов - показав всему миру, что основы экономики с военной, оборонной точки зрения были заложены правильно и надежно”.

“В основных вопросах - вопросах, которые, в конце концов, решили судьбу страны в войне и определили, будет ли победа или поражение - партия и народ подготовили Родину к обороне”.

Для того чтобы опровергнуть огромные заслуги Сталина, бесспорно величайшего военного руководителя в антифашистской войне, его враги любят ссылаться на “немыслимые ошибки”, допущенные им при определении точной даты нападения.

Хрущев в секретном докладе заявлял:

“Документы... показывают, что 3 апреля 1941 года Черчилль ... лично предупредил Сталина, что немцы начали перегруппировку своих вооруженных соединений с намерением нападения на Советский Союз....

Однако Сталин не обратил внимания на предупреждение”.

Хрущев продолжал в том же духе, заявляя, что советский военный атташе в Берлине сообщил о слухах, согласно которым нападение на Советский Союз произойдет 14 мая или 15 июня.

«Несмотря на эти особо серьёзные предупреждения, необходимые шаги для должной подготовки страны к обороне не предпринимались...

Когда фашистские армии действительно вторглись на Советскую территорию, и начались военные операции, Москва издала приказ не отвечать на огонь немцев...

Некоторые граждане Германии переходили нашу границу и заявляли, что немецкие армии получили приказ начать нападение на Советский Союз в ночь на 22 июня в 3 часа. Сталину немедленно сообщили об этом, но даже это предупреждение было проигнорировано».

Эта версия обнаруживается во всех буржуазных и ревизионистских изданиях. Элленштейн, например, писал, что в условиях “диктаторской системы, установленной Сталиным, никто не осмеливался сказать ему, что он ошибся”.

Что можно сказать о первом дне войны?

Сталин прекрасно знал, что грядущая война будет невероятно жестокой, что фашисты будут безжалостно уничтожать советских коммунистов, и будут, используя небывалый террор, обращать советский народ в рабство.