Игра в прятки - Клэр Сэмбрук

— Оставь, я сам, — выдохнул он.

Как же. Его трясло. Я оттащил его к крыльцу ближайшего дома, подальше от толпы.

— Вдохни поглубже, обхвати колени руками. Опусти голову, а то голова будет кружиться. Молодец, Терри, хорошо.

У Терри вся краска с лица сошла. Он стал бледный, маленький и какой-то жалкий. Я подумал, раз уж так случилось, мы разойдемся по домам, отложим на время нашу миссию. Я похлопал Терри по плечу:

— Тебе лучше, хоть немного?

Вот где я совершил ошибку.

Терри вскочил. Сплюнул. Встряхнул головой. Румянец вернулся, а вместе с ним и прежний Терри.

— Прекрати кудахтать, я в порядке. Просто ногу подвернул и упал. — Он стряхнул пыль с футболки. — Так, начнем. Разделаемся с этим подонком.

— Ладно, ладно, только сначала отойдем и обсудим план действий.

— Куй железо, пока горячо! Вперед. — Он схватил меня и потащил по улице, мимо витрин магазинов, к месту, откуда был виден тот человек.

«Мистер Диско», — лилось из громкоговорителя.

— Эй, погоди-ка! — окликнул меня Биффо.

— Терри, но ведь тут полиция, — сказал я.

Двое полицейских стояли у заграждения, пытаясь слиться с ним, что было довольно сложно из-за их блестящих зеленых жилетов. Копы зубоскалили над своим коллегой, который танцевал со старой негритянкой — отплясывал так, будто завтра наступит конец света.

— Уж не собрался ли ты меня кинуть, Гарри?

— Нет, что ты.

— Мы ведь команда, верно? Не забывай — клятва и все такое.

Он сжал мою руку так сильно, что его ногти впились в мою кожу, и уставился на меня своими холодными голубыми глазами, словно хотел напугать до смерти.

— Поклянись честью дружбы, Гарри, под страхом смерти.

Кровь стынет в жилах.

— Клянусь честью дружбы, Терри.

— Под страхом смерти.

— Под страхом смерти, Терри.

— Он подлый мерзавец. Ты не можешь позволить ему уйти от наказания.

— Нет, конечно, нет.

Что-то в нем есть странное, в этом человеке. В его фигуре. Что подумает обо мне Терри, если я откажусь? Решит, что я трус да еще и предатель к тому же.

— Ты не можешь опять подвести Дэниэла… Открой нож, Гарри, иди, убей его.

— Эй, послушай, дружок! — встрял Биффо.

Что он сказал потом, я не слышал. Биффо заглушили барабанщики. Бада-бада-бум-бум. Бада-бада бум! Резко. Глухо. Злобно.

Опять подвести Дэниэла?!

— Ты не можешь опять подвести Дэниэла. Вспомни о том, что он с ним сделал, Гарри.

Но я думал совсем о другом: о дедушке, идущем в бой под стук барабанов, о маме с папой, о вечных спорах, об обиде и слезах Джоан, о разбитой бутылке.

Было уже очень поздно. Я чертовски устал. Я даже соображать был не в силах.

— Вспомни, что он сделал.

Яркая картинка вспыхнула в мозгу, затмила все другие мысли.

— Вспомни, Гарри.

По Портобелло-роуд промчался поезд.

Прислушиваясь к перестуку колес, я открыл нож.

Меня слишком мало, но и этого хватит.

— Иди, иди, Пиклз, — сказал Терри. — Встречаемся за сортирами.

Я вошел в толпу. Правая рука прижата к телу. В руке лезвием вниз нож. Я шел и шел вперед сквозь толпу, не видя ничего вокруг из-за слез. Шел и шел, как дедушка, идущий в бой под звук барабанов.

«Я мистер Диско».

Моя любимая песня. Должно быть, это знак.

«Ди-ди-ди-ди-ско».

Полисмен, который танцевал со старушкой, начал подпевать, вихляя бедрами. Двое других загоготали. Негритянка сконфуженно улыбнулась и быстро-быстро засеменила прочь.

Я сначала обошел мужчину, потом резко повернулся и пошел прямо на него, спиной к полицейским.

Терри из-за туалетов делал мне знаки рукой. Подбадривал — давай, мол, давай.

Отомсти за Дэниэла.

За Дэниэла.

Надо что-то делать.

Я отвернулся, зажмурил глаза, заложил руку за спину. Кажется, именно так поступают.

Вонзить, вонзить, вонзить лезвие прямо в него.

Что-то потянуло меня назад.

— Что ты делаешь, сынок? Ты же поранишься, убери-ка быстрей.

Старик-негр держал меня за руку. От него пахло пивом и луком.

— Такому маленькому не стоит гулять ночью. Где твоя мама? Не дрожи так. Я тебя не обижу.

Я всхлипнул.

— Ну-ка, давай сюда.

Он взял нож, сложил его и опустил мне в карман штанов.

— Спрячь, пока тебя не арестовали. Иди домой, сынок.

Кольцо людей смыкалось вокруг меня, высасывало из меня все силы.

Я поплелся к сортирам. К Терри. Весь в слезах и соплях.

— Пиклз, ну ты даешь! Ты меня просто убил.

— Что?

Ноги у меня дрожали, колени подкашивались, но я все-таки дотащился до крыльца, уж не знаю, чьего дома.

— Ни хрена себе, ну ты даешь!

Он был напуган, зол и восхищен. Я никак не мог понять, как все это может сочетаться вместе.

— Ты бы убил его! Ты бы и правда решился!

— Но я не сумел, Терри.

— Что? Пиклз, ты меня с ума сведешь. Ты выдержал испытание. Ты заслужил награду. Нож твой на веки вечные.

— А как же тот человек? Как же Б. Н.?

— Что за Б. H.?

— Ну, тот малыш.

Он смерил меня недоверчивым взглядом. Он смотрел на меня так, словно принимал за дурака.

Приблизил ко мне свое лицо и закричал:

— Гарри, очнись! Б. Н.! Ничего не напоминает? Ты что, не знаешь, что такое Б. Н.? Бюро находок, Пиклз, врубился? Бюро находок. Ты сам подумай.

Я не мог ни о чем думать. Я не хотел думать ни тогда, ни потом. Никогда больше. Мое сердце словно скрутили, порвали и посыпали перцем.

Снова в школу

17

Я рванул на кухню взять что-нибудь поесть в школу. Мама едва не выронила из рук глянцевый журнал.

— Извини, мам, не хотел тебя напугать.

— Напугать? Меня? Нет, я просто хочу что-нибудь найти для Джоан.

Она просматривала детские странички. Я же видел.

— Не думаю, что Джоан это подойдет.

— Да, пожалуй, это не ее стиль. Ты прав, Гарри. Я пошлю ей что-нибудь другое.

Мама захлопнула каталог, опустила на него ладони и замерла с закрытыми глазами. В последнее время она часто так делала.

Помню, однажды Дэниэл увидел такой же вот детский каталог и спросил:

— А детей можно заказать по почте?

— Конечно, — сказала мама и подмигнула мне, как взрослому. — Представляешь, Дэн-Дэн, как трудно было почтальону засунуть тебя, такого большого, в крошечную прорезь в почтовом ящике?

В холодильнике я нашел лишь открытый скисший йогурт. Соком там и не пахло.

— А зачем ей вообще что-нибудь посылать?

— Что? А. Ей будет приятно.

— Я имел в виду — зачем посылать, если ты сама можешь ей отнести.

— Ну да, ну да. — Мама опустила глаза.

На полочке, где раньше лежали всякие сладости для меня, я наткнулся рукой на острый край коробочки. Тонкой и длинной. Сверху надпись: «Тест на беременность». Внутри — два серебристых пакетика. Я закрыл глаза, медленно, по слогам, повторил «бе-ре-мен-ность» — и стал шарить на полочке Дэна. Ничего, кроме пыли и коробки сардин.

Я уж и не помню, когда в последний раз видел Отиса и Джоан. Много недель назад. Они так и не появлялись с тех пор. После скандала, устроенного мамой. Это было в середине лета. А сейчас уже сентябрь. Умница, мам. Справилась на ура.

Ух ты! Варенье из голубики. Сделаю бутерброды с вареньем, точно.

— Футбол! — вдруг вскрикнула мама.

Я открыл хлебницу. Пусто. Только крошки и половинка старого-престарого печенья.

— Что, мам?

— Сегодня. Последний урок. Футбол в парке?

— Да.

— Я приду.

— А папа тоже?

Идиотский вопрос. И так ясно. Знаете таких мужчин, которые замыкаются в себе, не говорят с тобой, не смотрят на тебя, не называют тебя сынком, или своим любимым мальчиком, или хотя бы просто Гарри. Они обычно бывают или серийными убийцами, или вражескими шпионами.

Так вот, папа стал похож на них.

— Нет, я одна.

— Ты замерзнешь в парке.

— Сегодня тепло.

— Будет уже темно.

— Вот и прекрасно.

Казалось, в последние дни папа появлялся дома только для того, чтобы боксировать и ругаться с мамой.

О чем они спорили вчера? Ах да.

— Я тоже могу, мне всего лишь тридцать девять.

— Мы только народ насмешим, Пэт.

Потом папа пробормотал что-то вроде «Пэт, Пэт». Или «Нет, нет». Или «Нет, Пэт». А потом громким и четким голосом, каким объявляют остановки в метро, произнес:

— Пэт. Прошу. Не надо. Меня. Отталкивать.

— Но ты же не выходишь на улицу, мам, — сказал я.

— Вот и выйду наконец. Жизнь продолжается, Гарри.

Она опять закрыла глаза и замерла.

Я взял банан. Он был весь черный, но все же лучше, чем заплесневелый йогурт.

Мой вам совет: если с вами или с вашим братом что-нибудь случится, что-нибудь по-настоящему серьезное, настолько серьезное, что в школе все будут говорить только о вас, держитесь подальше от туалета.