Ядерная осень - Хватов Вячеслав Вячеславович

— Ну вот, а ты говорил: — 'зачем мы эти 'Дротики' волокем? — Сергеев смотрел в след удаляющемуся воздушному монстру.

— А что с твоих 'Дротиков', если у него ЭКЗ включен?

— Этот ЭКЗ еще в войска не поступал.

— Когда ты, Сашка служил — не поступал, а у этих Раменковских еще и не такое может быть. Ладно. Пошли поглядим, что там было.

ГБРовцы осторожно приблизились к тому, что осталось от грузовика, стараясь не наступать на куски человеческих тел.

Обойдя искореженную кабину, Епифанов заметил у переднего колеса опрокинутого автобуса, дергающуюся кучу, обгорелых тряпок. Под тряпками он обнаружил сотрясающегося от кашля, чумазого мужика, неопределенного возраста.

— На до же — выжил, — подошедший Сергеев, вылил из фляги на платок немного воды и протерев лицо, непонятно каким образом, оставшегося в живых в этой мясорубке, стал аккуратно одевать на него подобранный неподалеку, противогаз. Наскоро соорудив из уцелевшего куска тента носилки, ГБРовцы поспешили к себе на Полянку.

23.10.2026 г. Воронежская область. г. Борисоглебск.

Они уже далеко отошли о школы, где Федосеич отдуваясь, рисовал мелом на классной доске, огромные, корявые буквы, пытаясь с помощью этого 'граффити', рассказать Егору о себе. Этого изуродованного кислотным дождем, школьного учителя, он увидел, очнувшись После укола. Пока ошалевший Егор, разглядывал лежащую справа от себя собаку — с торчащим в хребтине топором, одноглазый зомби, отложив шприц, не спеша перевязывал ему рану.

В следующий раз, открыв глаза, он увидел 'монстра', сидящего у костра, в дальнем углу гаража. Тот что-то помешивал в испускающем аппетитный запах, котелке. Егор сглотнул. В этой вечной, первобытной борьбе страха и голода — победил последний.

— Ы-ы-и — чудовище, подцепив самодельной, трехпалой, проволочной кистью, похожей на большую вилку, два сухаря, протянул их Егору.

Желтые языки пламени пытались выбраться из-под алюминиевой кастрюли, которая отбрасывала на бетонную стену такие же жуткие тени, как его новый знакомый.

— Спасибо.

— У-у.

Егор украдкой разглядывал непонятное существо. Это потом он узнал о кислотном дожде, заставшем врасплох уцелевших жителей Борисоглебска, и ему стало понятно — откуда на улицах взялось такое большое количество изуродованных трупов и почему стаи собак их не трогали. А тогда Егор уплетая вкуснейший суп из свежей крысятины, терялся в догадках — откуда появился этот 'добрый зомби'.

— Почему вы мне помогли?

— У меня такой же оболтус, как ты, в погранвойсках служит — Федосеич затер последнее слово рукавом — служил. Может ему сейчас тоже кто-нибудь помогает.

Старик перевел дух, взял тряпку и протер доску.

— А почему вы здесь, почему к родственникам не пойдете?

— Все мои здесь. За школой и похоронил. Мы тогда картошку в огороде копали, когда кислота эта… — из и без того слезящегося, мутного глаза, по обожженной щеке, побежала струйка.

Егор решив больше не мучить старика вопросами, принялся разводить костер и нанизывать на шампура из веток крысиные тушки. Мясо крыс — ничего вкуснее за последние три дня он не ел. Потому, что за последние три дня он не ел вообще ничего. Скажи ему кто-нибудь, еще не давно, что он будет уминать за обе щеки суп из крысятины или собачий шашлык, или жаркое из кошек с жаренными каштанами — он бы не поверил. А скажи ему это еще и во время еды — точно вывернуло бы на изнанку.

— Так и до тараканов с кузнечиками дойду, — он отбросил обсосанную крысиную ножку — китайский образ жизни едреныть.

— Ложись спать, — держа мел двумя обмылками кистей Федосеич старательно 'рисовал' слова на доске — завтра провожу тебя до окраины, заодно и рыбы на реке наловим — одному мне не справиться с этим делом.

Он закурил 'Черноморину', найденную в ящике директорского стола, в школе. Егор мысленно перебирал целый список вопросов, которые он обязательно задаст Федосеичу во время их следующей стоянки и не сразу заметил Их, появившихся из-за потрепанной пожаром хрущевки. Выплюнутая из двух стволов, картечь, на таком расстоянии не могла нанести им вреда. Она лишь посекла остекленевшие кусты в пяти метрах левее. Вот тупорылая макаровская пуля стукнулась в кирпичную стену — уже ближе. Они бросились бежать в сторону на удивление хорошо сохранившегося среди обугленных пятиэтажек, детского сада.

— Здесь можно найти разве что пластмассовое ружье, — Егор пробегая мимо песочниц, ощупывал взглядом детские площадки, в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы защититься. 'Охотники за головами' настигли их у самого подъезда. Развернувшись на близкий топот, он увидел бывшего ЧОПовца, держащего на вытянутых руках пистолет. Подергивающийся в дрожащих руках ствол, выписывал в воздухе горизонтальные и вертикальный восьмерки.

— Да ведь они бояться нас до смерти, — пронеслось в голове — поэтому и из двустволки пальнули издалека — нервишки не выдержали.

— А как пойти к автовокзалу, — неожиданно для него самого, вырвалось у Егора и пока опешивший мужичок с 'Макаровым', переваривал вопрос, он сделал два шага назад, к открытой двери подъезда.

— Я те… ща я те… — опомнившись ЧОПовец вскинул руку с пистолетом.

Эхо от двух пистолетных выстрелов еще гуляло в соседних пятиэтажках, когда Федосеич, заслонивший собой Егора, оседал на землю с простреленной грудью, а он сам, воспользовавшись секундным замешательством среди нападавших — уже несся вверх, по лестничным пролетам, перепрыгивая через три ступеньки. На втором этаже Егор выбрал оконный проем, свободный от клыков разбитого стекла и сиганул прямо на удачно расположившуюся под окном, ракушку. Перекатившись по земле, он вскочил на ноги и перемахнув через низенький заборчик, петляя, побежал к ближайшей рощице. Запоздало бухнуло из одного ствола ружьишко. Пистолетных выстрелов не было. Или кончились патроны, или их берегли.

Сердце было готово выскочить из горла. Ноги сводило. Хрипло дыша, Егор перешел на шаг. Далеко позади остались северная окраина Борисоглебска и мост через реку Ворона, где они с Федосеичем собирались порыбачить. К вечеру он вышел, если верить карте, к Григорьевке. Не доходя до деревни километров трех, Егор углубился в лес. Мертвый лес. Похрустывающий под ногами ковер из рыжей хвои был единственным источником звука в темнеющем лабиринте, папоротниковые стены которого стояли не шелохнувшись. Ему не хотелось здесь ночевать, но выбора не было. Поиск подходящей сосны занял минуты три. Егор, измотанный за день, с трудом, рискуя свернуть себе шею, забрался повыше, скрывшись от случайных глаз в зеленом облаке хвои. Привязав себя ремнем, он закурил последнюю папиросу. Сильно хотелось есть, но эту проблему он будет решать завтра. Нет ни сил, ни времени бродить по сумеречному лесу в поисках хоть какой-нибудь живности. К тому же похоже, ее здесь и нет. Пьянящий, горьковатый запах хвои всколыхнул в памяти волну образов, ассоциаций, сменяющих друг друга на перелистываемых картинках из такого далекого и безмятежного детства. Вот они с дедом бредут по лесу, сшибая самодельными посохами шляпки мухоморов, а вот он сидит на поляне детского спортивного лагеря, обнявшись с сосной, и потирает набухающую на лбу шишку — не удачно соскочил с тарзанки. Лоб саднит. Ствол дерева изгибается и бьет его по лбу еще раз.

— Ну что сам слезешь или тебе помочь, — убрав пятерню с его затылка худощавый парень ловко перерезал Егоровским ножом, его же ремень.

— Давай, давай. Если не хочешь ноги переломать, — смрадный запах гнилых зубов ударил в лицо. Спустившись, Егор обернулся. Прямо перед ним стоял ухмыляющийся мужик в ватнике, с огромным тесаком, заткнутым за грязную, измочаленную веревку на поясе. Чуть сбоку стояло нечто, неопределенного пола и возраста.

— Может, прям здесь его? — нечто, обладающее противным фальцетом и нечесаной копной когда-то светлых волос, плясало на месте от нетерпения.

— А что, — просипел 'лесоруб' — до деревни тащить его далеко. Да еще там все налетят — нам опять только хрящи достанутся. Ты как думаешь, а Вась.