Оседлай волну - Кем Нанн

Внезапно сзади чей-то голос спросил, не нужна ли ему помощь. Айк обернулся и увидел того самого светловолосого мужчину, с которым Престон разговаривал в переулке и к которому ходили Хаунд и Терри. Про себя он считал его Фрэнком Бейкером, хотя до сих пор не был в этом уверен. Слова мужчины громко прозвучали в тишине магазина, и Айку пришлось ответить.

— Нет, ничего, спасибо, — сказал он, — я только смотрю.

Мужчина прошел в комнату и, скрестив на груди руки, встал рядом с Айком. Он тоже смотрел на фотографию. Айк притворился, что его интересуют развешанные под ней гидрокостюмы, пробормотал что-то насчет дороговизны и вышел из магазина. Белокурый остался стоять перед фотографией.

Но когда Айк выходил, то заметил еще одну фотографию. На этом снимке темноволосый немолодой мужчина уже был один посреди пустынного пляжа. У Айка не было времени разглядывать фотографию, однако имя под ней он успел прочитать — Майло Тракс.

Глава девятнадцатая

Бьющий в лицо ветер жег глаза. Айк шел к себе, в «комнаты с видом на море», мимо автобусной станции и думал о человеке на фотографии — и о фигуре в белом на балконе усадьбы. Человек с большими деньгами. Он решил, что стоит снова поговорить с Барбарой и посмотреть альбом с вырезками, о котором она упоминала.

Когда он пришел, Мишель уже ждала его. одетая в джинсы и футболку, она сидела перед своей дверью. С работы она принесла ему поесть. Айк сел за раскладной столик у окна и принялся за еду.

— А где Джил? — спросил он, желая отвлечься от мыслей о магазине и ранчо.

— Прическу делает. То есть делает одна знакомая девчонка. Подстригает ее под панка.

Он кивнул, оглядывая квартиру, такую же маленькую и тесную, как его собственная. Комнатушка, крохотная кухня и ванная. Посредине комнаты девушки повесили занавеску. Джил спала на громадной потрепанной кушетке, а Мишель положила матрас прямо на пол. Над матрасом висели порнографические картинки. Заметив, что Айк поглядывает на них, Мишель улыбнулась, а потом взяла с подоконника пилочку и принялась обрабатывать ногти. Ногти у нее были накрашены красным лаком, и внезапно она снова стала похожа на себя саму до вечеринки. Он никак не мог придумать, что ей сказать. Предстоял долгий, заполненный неловким молчанием вечер.

— Есть травка? — поинтересовалась Мишель.

Айк покачал головой.

— У меня есть комнатные растения. Хочешь, покажу?

Айк ответил, что да. Он закончил есть и поднялся, чтобы сполоснуть руки.

Мишель подвела его к подоконнику. Там в пластмассовых горшочках зеленело несколько побегов марихуаны. Она тронула пальцем нежные зеленые листики и засмеялась. Айк постарался сделать заинтересованное лицо.

Раздался громкий стук в дверь, и появилась Джил. Да, ничего себе стрижка! Короче, чем у Айка. Ему даже показалось, что она ездила в Сан-Арко и ее подстригла его бабушка. Один бок был короче другого, по всей голове торчали уродливые оранжевые лохмы. Но Мишель сказала, что стрижка классная. Девушки прошли в ванную и при свете лампочки осмотрели прическу со всех сторон. Кто-то устраивал вечеринку, и Джил не терпелось показаться со своей новой прической.

— Будет живая музыка, — сказала она.

Айк видел, что Мишель тоже хочется пойти, но притворился, что не заметил этого. Тогда она сказала, что они с Айком идут в кино. Джил пожала плечами.

— Как хотите, — сказала она, но по ее лицу было видно, что это скучнющее мероприятие Джил не одобряет.

Молча они вышли на улицу и направились к кинотеатру. У Айка было такое чувство, что Мишель обиделась из-за вечеринки. Они не держались за руки, как прошлой ночью, и ему было неловко идти рядом с ней, мучительно соображая, что бы такое сказать. Айк уже и не знал, кто из них изменился в тот вечер. Он тогда здорово надрался, может, оттого все ему и показалось. Или как поется в той песенке кантри — он ведь часто бывал вынужден их слушать, когда сидел за стеной магазинчика Гордона, — если приспичит иной раз, любая девушка покажется красоткой. Мысль эта была ему неприятна.

— Марша говорит, она тебя где-то видела, — нарушила молчание Мишель, когда они были уже на полпути к кинотеатру.

— Марша?

— Мы вместе работаем. Она была сегодня, когда ты заходил. Говорит, что видела тебя раньше.

Айк вспомнил девушку у окошечка, которая не сводила с него глаз. Побывав в магазине Хаунда Адамса, он начисто забыл о ней.

— Ну откуда ей меня знать, — ответил он, — она что, бывала в Сан-Арко?

— Не знаю, вряд ли. Вроде бы она встречала тебя где-то здесь.

— Этого не может быть.

— Ну, тогда она тебя с кем-то путает. Марша так и сказала, что знает либо тебя, либо кого-то очень похожего.

— Кого это?

— Она не сказала.

Возле кинотеатра была небольшая очередь. Снова они стояли молча. Айк думал о той девушке в закусочной. Мишель отошла взглянуть на афиши. Айку хотелось прямо сейчас побежать к той девушке и спросить ее, на кого он похож. А еще ему просто необходимо срочно поговорить с Барбарой. Он занервничал. Появилось чувство, что время уходит зря, как будто они с Мишель были чужими друг другу, и напрасно он вообще пригласил ее на свидание.

Однако фильм оказался так хорош, что Айк практически сразу забыл обо всем на свете. Он и о Мишель забыл бы, но девушка уж больно громко все комментировала. Крайне неприятная привычка. В другом кинотеатре она раздражала бы его еще больше, но здесь у публики было принято свистеть и орать в самых захватывающих местах. Все же болтовня Мишель действовала на нервы. Можно подумать, что она первый раз пошла в кино.

Айк молчал. Плотно сжав губы, он не отрывал глаз от экрана. Таких волн он еще не видел. Съемки проводились по всему миру: Австралия, Новая Зеландия, Бали… Волны походили нате, что он видел на ранчо, — такой же безукоризненной формы. Он вновь ощутил чувство сопричастности, охватившее его тогда. Вспомнил фигуру Престона над темной поверхностью, его поднятую в приветствии руку. В лучах заходящего солнца волна превращалась в янтарь и уходила неоседланная, оставляя в воздухе фонтаны брызг. Все это надо видеть собственными глазами, а просто рассказать тому, кто не видел, — невозможно.

Сразу после фильма он хотел отвести Мишель домой, чтобы завтра пораньше найти Барбару. Они уже выходили из вестибюля, но тут Мишель увидела Хаунда Адамса. Он был с тем светловолосым, которого Айк видел утром в магазине. Айк не успел остановить Мишель, и она направилась к ним и принялась болтать. У Адамса, конечно, была травка, и вскоре они уже все вместе шли в северную часть города — почти тем же путем, что и в ту ночь, когда Айк следил за Хаундом и Джекобсом. Но прежде Адамс познакомил их со своим спутником, и Айк пожал руку Фрэнку Бейкеру.

Разговаривали в основном Хаунд и Мишель. Айку показалось, что Фрэнк не слишком рад компании. Когда они добрались до дома Хаунда, он ушел куда-то в комнаты и больше не показывался. Снова Айк с Мишель сидели на полу гостиной, и снова у Айка было чувство, что Хаунд вроде как запал на Мишель. Он не упускал случая дотронуться до нее, клал руку то на ее плечо, то на колено. Айк злился. Он просто с ума сходил от злости. Только что он давал себе слово, что больше никуда с ней не пойдет, а теперь ревнует! Чепуха какая-то.

Хаунд говорил о фильме, о Мексике.

— Помнишь, что я тебе говорил? — обратился он к Айку. — О том, что в пустыне, как и в море, есть сила и свой ритм. Только серфинг включает тебя в этот ритм, если сумеешь с ним породниться. Но заметь, я сказал, если сумеешь. Мы привыкли думать, рассуждать и совсем забыли про наше непосредственное восприятие, про наши ощущения. — Он сделал глубокую затяжку. — Что хорошо в Мексике, — продолжал он, — так это то, что море и пустыня там встречаются друг с другом. В этом есть своя особая музыка. Когда я приезжаю туда, то не сразу могу привыкнуть. Несколько дней привыкаю, но так и должно быть. К тому же Мексика потрясающее грибное местечко. Вы пробовали? — обратился он одновременно к Айку и Мишель, потом переменил позу и улыбнулся. — В этой деревне водятся два сорта — Сногдолой и Сан-Исидро. Второй будет даже покрепче.

Айк посмотрел на Мишель — она ловила каждое слово Адамса. Хаунд затянулся и пустился в разглагольствования о том, какой мощный кайф дает Сан-Исидро. Он рассказал, что однажды утром серфовал и видел себя как бы со стороны, причем море видел сквозь собственное прозрачное тело.

— Я хочу туда поехать, — внезапно сказала Мишель, не дав Хаунду докончить фразу. Тот улыбнулся, отвел от лица волосы и протянул вперед руку с трубкой.

— Тебе стоит это сделать. И тебе тоже, — обратился он к Айку. — Здесь потребуются годы, чтобы выучиться серфовать так, как там можно научиться за сезон.

Айк кивнул. Мишель положила руку ему на ногу, и сквозь плотную ткань он ощутил жар ее ладони. Он думал сейчас о ранчо и об испытанных им там ощущениях, о том, что в словах Хаунда было очень много правды, но почему-то они не трогали его. Хаунд вел себя как завзятый шоумен, и Айк не мог удержаться от мысли, что сказал бы по этому поводу Престон или что бы говорил сам Хаунд, если бы его слушателями не была парочка молокососов.