Спасение - Гамильтон Питер Ф.

— Каждому свое.

— Да, но серьезно: спасибо за вчерашнее. Хреновы бриты, подумать только! Накопили плутония с вековой просрочкой срока годности.

— Они пытались от него избавиться.

— Ха! Этот хрен Джонстон… если здороваешься с ним за руку, не забудь потом пересчитать, все ли пальцы на месте. Нации растворяются — стараниями нашей «Связи». Теперь все друг с другом соседи. Мы больше не спешим убивать друг друга. Вместо того мы рвемся к звездам. Ты как насчет звезд? Собираешься эмигрировать, когда космические корабли доберутся до протоземных планет?

— Знать бы… Зависит от того, сколько займет их терраформирование.

— Это да. Я, знаешь ли, только вчера вернулся из Австралии. Ледопад впечатлил даже меня.

Каллуму оставалось только надеяться, что он не выглядит слишком тупым невеждой. Кажется, он что–то видел про Ледопад в новостях, которые вчера крутили в пабе — после того как ветреные СМИ наконец отвлеклись от Гильгена.

Аполлон подбросил ему подробностей: пресс–конференцию «Связи». Речь шла об одном из любимых проектов Энсли: ирригации центрально–австралийской пустыни.

— Я слышал, началось хорошо, — неуверенно заметил Каллум.

— Еще как, если не считать протестов жопоголовых, вечно желающих остановить прогресс.

— Верно.

— Тут что красиво: мы можем раскрутить Ледопад как гуманитарный проект, а на самом деле это один к одному планетарная инженерия. Потому–то я его и поддерживаю, честно говоря. Наживаем опыт. Когда придет время, будем готовы принимать по–настоящему большие решения. А такое время придет.

— Пожалуй, это обнадеживает: что кто–то планирует на реально долгий строк.

— Потому–то из меня не вышло политика: мне хочется добиться в жизни чего–то настоящего.

Каллум, подбоченившись, обвел взглядом тяжелые машины, глубоко вбивавшие в грунт сваи.

— Вот что я назвал бы достижением.

— Ерунда, сынок. Всего лишь строительство. Египтяне и инки возводили фигню не меньших размеров три тысячи лет назад. Да, выйдет впечатляюще: «главный хаб и штаб–квартира „Связи" в Европе», но далеко на этом не уедешь. Мы уже на три года отстаем от графика, а еще толком и не начали. Проклятые здешние бюрократы… черт, я думал, такая дрянь только в Штатах. Бывал в Нью–Йорке, сынок? Высотка, которую я намерен воткнуть рядом с Центральным парком, это будет заявление о себе во весь голос. Как и здесь. Но по большому счету — просто груда стекла и бетона.

— Вы Экстренную Детоксикацию тоже собираетесь сюда перевести?

— Хрен его знает. Мелкую фигню я оставляю поганцам на десять этажей ниже. Пусть они головы ломают. По моей части — концепции и работа с людьми.

— Вот теперь я начинаю вам завидовать, — рассмеялся Каллум.

— Да, я далеко шагнул от Нью–Джерси. Правда, не то чтобы я был когда–нибудь швалью из Нью–Джерси… Ты не знал?

— Ваш отец был управляющим хедж–фонда.

— А я у него на хвосте выбрался на Уолл–стрит и сделал несколько правильных инвестиций, так?

— Нет, вы в Гарварде защищались по машинному интеллекту. И ликвидировали свое наследство, чтобы основать «Связь».

Энсли удовлетворенно кивнул — как будто Каллум сдал экзамен.

— Не просто дипломированный жокей, устраивающий родео за мой счет.

— Простите, сэр?

— Ты умен, сынок, и я не только про образование. Многие ли в твоей команде что–то знают о своем большом боссе без подсказки м-нета?

— Кое–кто.

— Ну, ты знаешь, и это в твою пользу. Мы, Каллум, начинаем экспансию — мы, человечество. А «Связь» предоставит для нее средства. Заселение астероидов — только начало. Что ты испытал, когда «Орион» достиг системы Центавра?

— Счастье и разочарование: я надеялся на приличную экзопланету на его орбите.

— И я тоже, сынок. Загреус[5] — подходящее название для паршивой, неудачливой экзопланетки. Но нас ничего не остановит — нет уж, на сей раз нет. Мы жестко закрепились в этой чертовски бесполезной системе и строим новую волну звездолетов. Таково теперь наше общество. У нас снова хватает мужества смотреть вдаль и мечтать, как когда–то Джей Эф Кей[6]. Черт, я теперь горжусь тем, что я человек. Один из этих современных звездолетов отыщет что–нибудь достойное терраформирования, а если не из этих, так из следующей волны, или из двадцатой — не важно. Мы выстроим там, вовне, новые миры, сынок, и «Связь» доставит тебя к звездам: тебя и миллиарды других отчаянных голов, готовых начать сначала на новой планете. Через двадцать лет ты встанешь на этом самом месте и увидишь перед собой межзвездный хаб, ступив в который окажешься на одной из дюжины прирученных нами планет. «Связь» будет расти и расти. Однажды она распространится на всю галактику, черт бы ее побрал.

— Она уже достаточно велика, сэр.

— Конечно. Но наша Солнечная система — только начало. А если компания будет расти так, как, я знаю, она может, мне понадобятся по–настоящему толковые паршивцы, чтобы лепить ее для меня. Ты на такое готов?

Может быть, это похмелье притупило его чувства, но Каллум гордился собой оттого, что не потерял головы. Он умудрился хладнокровно ответить:

— Вы предлагаете мне работу, мистер Зангари?

Энсли хмыкнул.

— Да, сынок, ты мне точно по душе. Но нет, никаких роскошных предложений. Не сегодня. Я другое говорю: наслаждайся еще несколько лет мазохистскими забавами в ЭД и смотри, как следующее поколение вырастает в крокодилов, готовых ухватить тебя за пятки. Когда тебе надоест слушать приближающиеся щелчки зубов и ты подашь заявление на курсы для высшего персонала или, может, на магистра делового администрирования, то увидишь: «Связь» тебя поддержит. Ты из тех, кто мне нужен, сынок. Не задирай нос: я с сотней таких говорю за неделю. Но вчера ты заставил себя заметить и оценить. Немалое достижение в организации нашего масштаба.

— Я понимаю и благодарю вас, сэр.

Энсли снова протянул ему руку.

— Хорошо. А теперь мне опять нужны те подпевалы.

Каллум все еще улыбался, возвращаясь через четыре портала в офис ЭД, где ждала его команда.

— Энсли хрен Зангари? — взвизгнула Алана. — Собственной персоной?

— Ага.

— Что ты ему сказал? Стоп! Что он тебе сказал? — приставал Моши.

— Какой он? — спросила Райна.

— Такой же, как в новостях. Шумный.

— С ума свихнуться! Он и наши имена знает?

— Не уверен. Возможно. Ваши попадут в рапорт — после моего.

— Ублюдок!

Каллум рассмеялся и пошел сделать себе чаю. Таблетки уже почти справились с похмельем, а кофе он выпил слишком много. За его спиной радостно трепалась команда. Богатейший в истории человек, их босс, знал об их существовании и остался доволен их работой. Сколько же заплатят премиальных, кто как считает?

Калум сел на кушетку перед стеклянной стеной МК-центра, чтобы как следует просмотреть новости и получить от Аполлона сводку потенциальных проблем. Мир загрязнений сегодня выглядел не слишком опасным.

Прошедшая встреча вспоминалась почти как сон. «Я мог бы упомянуть о Сави. Сказать Энсли, что мы поженились. Он бы меня поздравил. Тогда бы уж безопасности не побрыкаться, при его–то одобрении. Только… он бы отметил, что я создаю проблемы. И это, наверное, подорвало бы мои шансы быстро пробиться наверх.

Какого хрена она не звонит?»

К нему подсела Докал.

— Поздравляю.

— Ура–ура.

— Я серьезно. Энсли проделывает такое раза три за год.

— А? Мне он сказал, что у него таких, как я, по сотне в неделю.

— Кто бы мог подумать? — Она ласково улыбнулась. — Таким, как он, случается отступать от истины.

— Надо же!

— Ну, ты не забудь нас, когда лет через двадцать встанешь над всем северным полушарием «Связи».

Каллум повернулся к ней, гадая, насколько далеко простирается ее верность корпорации. Они с Докал всегда ладили, однако… она честолюбива. А теперь, зная, что он попал в любимчики, может, не откажется от малости взаимных почесываний. «Просто мне нужен совет».