Спасение - Гамильтон Питер Ф.

— Получил, — подтвердил Каллум.

Механизм подвязчика перед глазами Генри развернул оставшуюся плитку портала на девяносто градусов, приготовив длинную сторону к принятию короткой стороны следующей ступени.

— Инициирую пространственную запутанность юнита Бета, — сказала Фитц.

Вторым юнитом был такой же прямоугольный портал, но больших размеров, полтора на шесть с половиной метров. Манипуляторы раздвинули сегменты–двойники и немедленно ввели короткий конец верхнего в подготовленный портал юнита Альфа — он прошел впритирку, с запасом меньше сантиметра. Оставшийся внутри подвязчика портал Бета немедленно развернулся, подставив более широкую сторону юниту Гамма — шестиметровому порталу.

— Ну вот, — пробормотал Генри. — Готов вам юнит Гамма, шеф.

Каллум поймал подвязанную с Хаумеа плиту юнита Альфа и разместил ее на полу в заранее отмеченной секции. Вскоре из нее выдвинулся юнит Бета, выпустил опорные ноги, приподнял юнит и развернул открытую сторону на девяносто градусов — в горизонтальное положение. Каллум проверил, в точности ли она параллельна рельсам, протянутым под цистерну. Аполлон откорректировал высоту. Алана закрепила ноги на сетке мостков.

— Давай, — обратился Каллум к Генри.

Показался шестиметровый портал, скользнул на рельсы. Заглянув в его отверстие, Каллум увидел точно напротив наружный люк камеры выброса. Колонка данных показывала состояние рельсов и точки привязки. Все в пределах допуска.

— С моей стороны порядок. Уходим.

Он вместе с Моши, Аланой и Колином вылез по металлическим трапам на вершину конструкции.

Моши приготовил для всех сбрую страховки, прицепил ее к самым толстым балкам. Пристегиваясь, Каллум не сводил глаз с верхней части цистерны.

— Все закрепились?

— Готовы, шеф.

— Райна, прошу следить за датчиками состояния здания.

— Слежу, шеф.

— Генри, открывай люк сброса, — приказал Каллум. — Моши, готовность.

Все началось слабым шипящим звуком. Поднялся ветерок, затрепал толстую ткань костюмов высокой защиты. Шипение усиливалось, и вместе с тем все чаще билось сердце. Периферийное зрение выхватило движение на мостках, крест–накрест пересекавших каркас. Забытые одноразовые стаканчики, бумажки, обрывки проводов, пластиковая крошка — все катилось в одну сторону.

— Люк — пятьдесят процентов, — доложил Генри.

Шипение тем временем перешло в рев бури. Каллум не ожидал такой мощи. Инстинкт заставил проверить застежки сбруи. Колин с Аланой уже упали на колени, схватились за рельсы мостков.

— Семьдесят пять процентов, — сообщил Генри.

Каллум слышал, как негодующе вопит все здание. Наверху скрипел металл. Подняв голову, он увидел, как бешено раскачиваются лампы. Над ними вспучивались потолочные панели, отделялись от основы.

— Сто процентов.

Рык вырывающегося в межпланетное пространство воздуха превратился в вой урагана. Между балками каркаса с немыслимой скоростью проносился пар. Две потолочные панели не удержались, грохнулись на цистерну и задрожали, скользнув вниз вдоль ее боков.

— Взрывай! — выкрикнул Каллум.

Разом рванули заряды на опорах цистерны. За ревом шквала Каллум не услышал взрывов. Снежные хлопья, летевшие из расширявшихся трещин в крыше, превратились в бьющий пулями град. Крышка цистерны исчезла, провалилась вниз так стремительно, что он почти не уловил движения. В воздухе проносились новые смертоносные панели, засасываемые образовавшимся на месте цистерны вихрем.

— Ушла! — выкрикнула по связи Райна.

— Закрывай, Генри! — рявкнул Каллум.

Ураган не унимался целую вечность — пока выбросовый люк камеры боролся с немыслимым напором. Вдвое дольше, чем открывался, — Каллум был в этом уверен.

Наступившая тишина ударила его как тяжелая ладонь. Каллум со всхлипом перевел дыхание и встал, все еще напрягаясь в пугающей неподвижности воздуха.

— Все целы?

Его сотрудники отозвались вздрагивающими от облегчения голосами. Каллум медленно отстегивал страховку. В широкие трещины разбитой крыши валил снег. Изнутри здание словно пережило бомбежку. Каллум взглянул на датчик радиации: не больше фонового уровня.

— Черти полосатые, справились, — выговорил он. И рассмеялся, услышав изумление в собственном голосе.

Каллума разбудил гудок будильника. Кто–то настроил громкость в духе рок–концерта на стадионе и добавил к ней вибрацию землетрясения. Слабо простонав, Каллум открыл глаза — жуть и мука. Рука потянулась к будильнику. Где–то в глубине страдающего мозга он проклял фокус с «не дотянуться».

И только тогда понял, что не в спальне и подавно не в постели. Он раскинулся на кушеточке в гостиной, вывернув шею, придавив боком одну руку. А будильник все гудел вдалеке. Сквозь пелену перед глазами он разглядел открытую дверь в спальню, из–за которой, дразнясь, подмигивали красные цифры.

— Дом… — прохрипел он.

— Доброе утро, Каллум.

— Выключи будильник.

— Невозможно. Ваш будильник не имеет интерфейса, он слишком стар. Полагаю, произведен в тысяча девятьсот девяностых.

— Гадство!

Каллум худо–бедно поднялся на ноги, застонал от накатившей из самой середины головы волны боли. Гостиная покачивалась вокруг него, вызывая дурноту. Кое–как управившись с ногами, он проковылял в спальню. Не озаботившись кнопками дремлющего режима или отключения, просто выдернул поганца из главной сети.

Облегчения хватило секунд на пять.

— Ах, дерьмо, — ахнул он и бегом бросился в уборную.

Неизвестно, что он съел накануне, но большая часть съеденного оказалась в унитазе. Нажав смыв, Каллум обмяк на полу, прислонившись спиной к раковине, и стал отдуваться, но тут его тело вдруг обратилось в лед, а засевший в мозгу убийца принялся дробить заледеневший череп кувалдой.

Вчера, выбросив цистерну, они еще час провели на Гильгенской фабрике по удалению отходов. Сперва вместе с персоналом проверяли, не треснул ли, не протек ли в этом хаосе какой–нибудь из подготовленных к отправке контейнеров, потом заново подвязывали двери портала к станции на Хаумеа. Дроны репортеров засняли проваливающуюся крышу и с визгом врывающийся в трещины, засасываемый в аварийный канал снежный воздух. Все решили, что полопались цистерны. Корпорационной службе внешней связи потребовалось немало времени, чтобы унять страхи и убедить всех: ЭД совершила очередное будничное чудо, предотвратив утечку радиации и загрязнение среды. Под властным руководством Докал служба связи с общественностью преуменьшала потенциальный ущерб и настаивала, что округе грозили лишь слаборадиоактивные отходы медицинской промышленности.

Новостные каналы, игнорируя ее скромность, принялись крутить старые видео Чернобыля. Каллум с группой к тому времени вернулись в Брикстон и валяли дурака в своем офисе, встречая каждый панический репортаж улюлюканьем и криками «ура». «Знали бы вы…» — самодовольно повторял про себя Каллум. А когда все закончилось, они пошли отметить это дело небольшой выпивкой.

Душ не слишком помог. Но после него Каллум сразу проглотил четыре таблетки ибупрофена, запив их половиной упаковки свежего апельсинового сока, найденного в холодильнике. В полностью загруженном холодильнике. Слава богу хоть за это! Он бросил на сковородку ломтики грудинки. И хлеба сегодня имелось сколько угодно, значит, два сэндвича с ветчиной. И к ним две чашки крепчайшего кофе.

Нашел чистую одежду. Упихал всю кучу грязной в мешки домашней службы: там разберут и сдерут деньги за разборку — и выставил мешки за дверь, чтобы забрали.

Затем, подсев к кухонной стойке, он принял еще пару парацетамолин: бывшая, парамедик по профессии, говорила, что их можно сочетать с ибупрофеном. Он все еще не чувствовал себя в силах дойти до хаба на Янг–стрит. И был не в настроении пересматривать ночные новости. Случись что плохое, служба ЭД его бы известила.

Каллум надел очки–экраны.

— Эй, Аполлон, были вызовы или почта от Сави?

— Нет.

— Сделай милость, приятель, прозвони ее м-нет.