Тайна Академии Хальторн (СИ) - Эймс Глория

— И ты ещё мне будешь говорить, как себя вести?

— Манора, а в чём…

— Думаешь, я не вижу, как ты из платья выпрыгиваешь, чтобы привлечь его внимание? То ты лучше всех на занятиях, то прямо без сил приползаешь, лишь бы он заметил и пожалел! Что, Айлин, не ожидала, а?

— Я вовсе не…

— Мне противно твоё наигранное недоумение и твоя фальшивая наивность! Ты с самого начала на него глаз положила! И лезешь, лезешь к нему! — Манора чуть не захлебнулась от этой тирады. — А знаешь, что самое мерзкое? Ты ставишь себя выше всех! Ты ничего не умеешь, вся твоя магия волн — чистая фикция, самая паршивая кафедра во всей академии. Имитируешь, будто что-то умеешь, а сама к воде подойти боишься! Зачем тебе вообще эти занятия, ты даже плавать не умеешь! Лишь бы к Кимитсу поближе!

— Манора, остановись, пока не…

— Замолчи, я тебя не перебивала! — голос Маноры стал хриплым от злости. — Ты всегда воображаешь о себе невесть что! Учти, ты тут отнюдь не самая лучшая! Я достигла гораздо большего без всякой протекции, а тебя вечно продвигают! Думаешь, я не знаю, как этот старикашка, Форгран, бегал и просил тут за тебя? Я вот всего добилась сама! Не смей обесценивать мои достижения! И не смей больше никогда ко мне подходить!

Она вскочила и, собрав все листки, бросилась прочь из лаборатории.

Было слышно, как за стеной метались испуганные огненные жуки, перебивая друг друга сбившимся тиканьем, даже абраксасы подали голос, визгливо чирикая и фыркая.

— Вот это прорвало, — сказала Келея. — Столько лет вместе проучились, и никогда такого не видела.

— Молодость, — пожала плечами Венда. — Ничего, пройдёт время — помиритесь. Чего только сгоряча ни наговоришь! Айлин, ты близко к сердцу не принимай. Придёт, извинится, всё будет в порядке.

— А я не хочу, чтобы она приходила и извинялась, — ответила я. — Хорошо, что она всё это высказала. Лучше война, чем лицемерие. Если всё это время она считала, что я под какой-то протекцией, значит, старалась держаться рядом из соображений выгоды. В топку такую дружбу! Так, что у нас с вводной частью отчёта?

— Предлагаю пару абзацев посвятить истории темы, — сказала Венда.

— Да, так будет смотреться более весомо, — согласилась Келея.

Мы продолжили работу над отчётом, а за стеной огненные жуки возобновили свой настойчивый ритм.

Глава 24. Прикосновение

Мы так увлеклись отчётом, что засиделись до заката. Дуновение гулявших по лаборатории сквозняков становилось всё отчётливее. Вечерняя прохлада поднималась от озера к дверям, но мне не хотелось накидывать плащ поверх платья. Последнее летнее тепло ускользало, и моё тело жадно ловило его остатки. Чуть расслабив шнуровку платья и спустив нижнюю рубашку с плеч, я чувствовала, как проникающие в дверной проём лучи солнца гладят мою кожу.

Келея захлопнула том по начальной водной магии:

— Всё, из этого больше ничего не выжать!

— По-моему, и так достаточно, — Венда пробежала глазами свою рукопись. — Ещё чаю?

— Нет, мне пора, — Келея многозначительно взглянула в сторону озера, но я и так прекрасно понимала, что её ждёт Аралан.

Она ушла, оставив дверь открытой.

Венда убрала лишние кубки и налила нам свежего чаю.

— Хочешь, я поговорю с Манорой? — ей нравилось сглаживать углы и мирить людей.

— Нет, не стоит, — я покачала головой. — После всего, что она тут наговорила, я вряд ли вообще захочу её видеть.

— Всё равно придётся иногда работать бок о бок.

— Сведём эти моменты к минимуму. У меня тоже есть гордость и чувство достоинства. Если она считает так, как сказала, нам точно не следует общаться.

Уверенный и короткий стук в открытую дверь заставил нас обернуться. В проёме стоял Элиар. Он появился так внезапно, не выдав себя ни шагами, ни разговором с кем-либо по пути, что у меня пробежала горячая волна по всему телу — почти испуг, стремительно перетекающий в сладкое послевкусие.

— Мне нужно в Имоледо, вернусь завтра утром. Что-нибудь нужно привезти? — он подошёл ближе, и у меня перехватило дыхание.

— Вроде нет… — я запнулась, чувствуя, что почему-то начинаю краснеть. Стоп, нужно сказать что-то отвлечённое… — Ваши маги закончили исследовать озеро?

— Увы, нет! Работы ещё на неделю осталось!

Ни к чему не обязывающий разговор — но отчего мне приходится вспоминать знакомые слова, с трудом нанизывая их на нить беседы?

Он стоял рядом, но ровно на том расстоянии, которое подразумевает просто приятельскую беседу между двумя коллегами.

Максимальный предел — но не более.

Непостижимо, как легко он улавливал границы личного пространства. Он словно дразнил, во время разговора то чуть подаваясь вперёд и на мгновение вторгаясь в него — и тотчас снова покидая. Каждый такой почти незаметный со стороны выпад заставлял моё сердце подскакивать и затем обрушиваться вниз. Тонкая неразличимая грань между нейтралитетом и настоящими военными действиями рассыпалась на глазах.

— До завтра… — он протянул руку, будто собирался дружески тронуть за плечо, как давно знакомого приятеля.

Так делали все в академии. Но не он.

Плечо — часть тела, совершенно лишённая подтекста, будучи облачённой в ткань, и такая многозначительная, как сейчас, когда платье чуть приспущено. Моё сердце зашлось в немой паузе, когда его рука, опередив все мысли, прошла на расстоянии в половину пальца от разгорячённой кожи, спустилась вдоль лопатки, излучая теплый поток, а затем уверенно легла на спинку стула, завершив движение легко и непринуждённо, словно так и было задумано с самого начала.

Я судорожно сглотнула, чувствуя, что тело больше не слушается меня, охотно отзываясь на так и не случившееся прикосновение. Каждый крохотный волосок между лопатками поднялся навстречу скользящему теплу.

Элиар развернулся и вышел, прикрыв дверь.

Венда проводила его взглядом и опустила взгляд в кубок. Она ничего не сказала, но и так было ясно, что манёвр не ускользнул от её зрения.

Я поднялась и накинула плащ:

— Пожалуй, пойду готовиться к празднику. Меня просили сделать цветочное оформление в Лазуритовом зале.

— Подожди, как считаешь, этот твой… — Венда запнулась, явно не просто подбирая слово, а к тому же показывая, как сложно это сделать. — Друг… коллега… наставник… Может он поделиться своими водными химерами с нашим бестиарием? Наши химеры уже практически растерзаны после того, как с ними поработали первокурсники.

— Я знаю его ровно столько же, сколько и вы, — возразила я, тотчас мысленно обругав себя за поспешность. — Спросите сами. Мне кажется, он не откажет.

Улыбнувшись, Венда кивнула и снова погрузилась созерцание кубка с чаем. Похоже, она получила ответ на тот вопрос, что интересовал её на самом деле.

У меня ушло около часа, чтобы украсить Лазуритовый зал. Мощные побеги лиан оплели синие колонны, открыв россыпи цветов, покрытые благоухающими лепестками. Арки перекинулись крест-накрест из углов через центр, откуда свисали плоды для угощения гостей праздника.

Окинув глазами зал, я осталась довольна. И перед уходом на мгновение поддалась соблазну: заставила фонтан в центре зала рассыпаться на сотни тонких струек и полила все цветы. Сладкий запах влажных лепестков наполнил зал. Опомнившись, я остановила воду и быстро вышла.

В западном крыле преподавательского здания было очень тихо. Нави нашла меня и здесь — она раскинулась поперёк постели, демонстрируя полное презрение к моему желанию прилечь. Пока своенравная кошка потягивалась, свешивая лапы с кровати, я села к столу, чтобы перебрать отчёты студентов.

Местами шаблонные, зато гладкие, местами корявые, зато придуманные самостоятельно. Каждый отчёт — отражение сути пишущего. Выкладывая свои описания на лист, первокурсники даже не подозревали, насколько они раскрываются перед преподавателем. Аккуратные строки Леатиды, небрежный почерк Грониана, круглые и напирающие друг на друга буквы в отчёте Брилеуса.

Лучший отчёт был у Тиенны — ровный округлый почерк, ни одной фразы, бездумно выдернутой из учебника, только по делу, только с чёткими строгими выводами. На последней странице был приклеен крошечный листик бука с подписью: «Это выращено для Вас, магистр Тарио. С благодарностью, Тиенна Согес».