Фотографическая карточка - Голи Смарт

Мистер Трель сказал, что ему не о чем больше спрашивать свидетельницу, а инспектор Трешер заявил коронеру, что у него свидетелей больше нет. Бедная Элен Метланд удалилась в слезах, опасаясь, что навредила своими показаниями госпоже, которую любила и уважала.

Потом заговорил коронер. Прежде всего, он указал на разногласия во мнениях врачей: доктор Денкомб считал это самоубийством, а доктор Ингльби думал, что рану такого рода самому себе нанести нельзя. Кем бы ни был номер одиннадцатый, покойный знал его под именем Фоксборо, он так и спросил о нем. Показания Тотерделя были несущественны: он не мог знать, точно ли это Фоксборо, потому что афиша не могла служить удостоверением личности; но если вследствие приговора присяжных Фоксборо будет арестован, тогда свидетельство Тотерделя станет чрезвычайно важным: ему придется сказать, тот ли это незнакомец, которого он видел в театре. Коронер обратил внимание присяжных на показания последней свидетельницы. Элен Метланд узнала в оружии, которым было совершено преступление, вещь, принадлежащую ее господину. Причина убийства, если присяжные сочтут это убийством, пока оставалась невыясненной. Факты были таковы: мистер Фосдайк приехал в «Веточку хмеля» на ужин с незнакомым господином, которого он при хозяине и слугах назвал мистером Фоксборо. За ужином между ними произошла ссора. Фоксборо уехал утром, и с тех пор его никто не видел, а днем его гостя нашли убитым. Кроме того, орудие преступления оказалось собственностью Фоксборо. Разумеется, господа присяжные могут счесть это самоубийством, но, если они остановятся на убийстве, коронер предоставит им решать, обвинить ли в умышленном убийстве Джеймса Фоксборо.

Присяжные совещались недолго и нашли Джеймса Фоксборо виновным в умышленном убийстве.

Все ожидали этого приговора, а между тем он произвел на многих совершенно неожиданное действие! Стертон, например, пришел в неописуемое волнение: он не знал, стоит ли ему довести до сведения полиции, как именно беглец обеспечил себя деньгами. Он ужасался при мысли, что окажется замешан в таком деле, но хотел исполнить долг совести перед государством. В итоге, отправляясь на железную дорогу, Стертон решил, что нет необходимости спешить. Можно подождать день или два.

Тем временем Филипп Сомс говорил своему другу:

— Конечно, бессмысленно просить тебя приехать ко мне сейчас, Герберт. Но помни, что недели через две, когда мы все немножко оправимся от этих треволнений, я буду ждать твоего приезда.

— Я и сам очень этого хочу, но сегодня мне надо вернуться в Лондон. Ты говоришь, тебе тяжело было сообщить страшное известие о смерти мужа миссис Фосдайк… Но подумай, Фил, как я скажу несчастным женщинам о приговоре, который вынесли их мужу и отцу?..

— Да, это непросто, очень непросто, — согласился Сомс, пожимая руку другу. — Дай Бог тебе сил, чтобы перенести это с твердостью.

Когда Филипп направлялся с доктором Ингльби на железную дорогу, их догнал Сайлас Ашер.

— Одну минутку, доктор Ингльби, — шепнул он старику, — узнали вы что-нибудь насчет письма?

— Нет, вынужден признать, что все поиски оказались безуспешными; а вы все еще придаете этому важность?

— Я вам говорил, — ответил Сайлас Ашер, — что это письмо стоило сто фунтов несколько дней тому назад. А теперь я вам скажу, что оно стоит двести.

С этими словами сыщик исчез.

XVI. Сайлас Ашер в «Веточке хмеля»

Ашер занимал весь второй этаж в Спринг-Гардене. Это было недалеко от Скотленд-Ярда и от других мест, где сыщику часто приходилось бывать. Мистер Ашер, закоренелый холостяк, был невысокого мнения о представительницах прекрасного пола, по всей вероятности, из-за того, что в прошлом какая-нибудь особа не очень хорошо с ним обошлась. Сам сыщик, однако, уверял, что его мнение основано на профессиональном опыте. Мистер Ашер в крылатых словах «ищите женщину» видел не просто афоризм — он ничуть не сомневался в том, что зачастую преступления совершаются из-за этих нежных созданий.

Не имея второй половины, Сайлас Ашер привык сам о себе заботиться, и, стоит заметить, у него это получалось неплохо. Оказавшись в своей квартире по возвращении из Бенбери, сыщик первым делом развел огонь, снял сапоги и верхнюю одежду. Переодевшись в домашнее платье, он принялся готовить ужин: достал из шкафа хороший кусок баранины и зажарил ее. После ужина Сайлас Ашер поставил возле себя бутылку виски и, закурив трубку, принялся размышлять о бенберийском преступлении.

— Странное дело… — бормотал он. — Все обернулось против Фоксборо, и сам он немало этому поспособствовал. Если мистер Фоксборо невиновен, то почему же он прячется? Он как сквозь землю провалился, с тех пор как уехал из Бенбери. Я уже начал думать, что мы ищем не того, пока эта девушка не узнала нож. Но как бы там ни было, почему Джеймс Фоксборо не явился в полицию? Все только и делают, что говорят об этом убийстве: он должен знать, в чем его обвиняют. Странно, что провинциальные агенты ничего не знают о Фоксборо, а между тем человек, имеющий отношение к театру, должен быть известен среди своих собратьев по ремеслу.

Далее… Для меня не очевидно, что Фосдайка убили в спальне. Я ничего не сказал доктору Ингльби, но тем не менее согласен с его предположением: несчастного закололи в гостиной. Конечно, когда нож оставляют в ране — случайно или умышленно, — это останавливает кровотечение, но все-таки странно, что следов крови нигде не нашли. Старик Ингльби — человек проницательный; его версия вовсе небезосновательна.

Тут Сайлас Ашер опять набил свою трубку и налил себе немного виски. Глядя на пламенеющие угли и выпуская густые клубы дыма, сыщик продолжал рассуждать:

— Бьюсь об заклад, что ключ ко всему — то самое письмо. Если бы его можно было найти… Но Фосдайк, наверно, уничтожил его. Я был бы не удивлен, если бы мисс Хайд пролила свет на это дело. Она точно что-то знает о Джеймсе Фоксборо, но не хочет компрометировать себя. Если бы мы поймали Фоксборо и доказали, что он тот самый «номер одиннадцать» из «Веточки хмеля», тогда все было бы очень просто. Но при том, что мы имеем сейчас, никакие присяжные не признают его виновным. Обвинить и признать виновным — совершенно разные вещи. Улики недостаточно убедительны. Как нам добраться до Фоксборо? Следить за домом в Риджентс-парке бесполезно — он там не появлялся, да и вряд ли появится. Я завтра же сниму наблюдение, оно ничего нам не даст. Такой человек, как Фоксборо, запросто проведет весь Скотленд-Ярд, ведь недостатка в деньгах у него нет, а убежище он себе легко отыщет. Если мы не найдем Джеймса Фоксборо через несколько дней, я уверюсь в том, что он тот, кто нам нужен… Хорош же этот старикашка Тотердель! Не удивлюсь, если и он как-то тут замешан. Такой сплетник и болтун сведет с ума кого угодно, а то и заставит перерезать горло…

Утомленный размышлениями, Сайлас Ашер докурил трубку, допил виски и лег спать.

То, что присяжные обвинили Фоксборо в умышленном убийстве, не имело для Сайласа Ашера большого значения. Обвиняемого еще не нашли, и его вина не была окончательно доказана.

Между тем газеты и публика упрекали полицию в бездействии.

На другое утро, сразу после завтрака, Сайлас Ашер принялся внимательно читать о судебном следствии в утренних газетах. Покуривая трубку и размышляя о прочитанном, он, наконец, пришел к определенному заключению. Ключ к разгадке этой истории следовало искать не в Тэптен-коттедже. Если Фоксборо и был убийцей, то, по мнению сыщика, его жена и дочь ничего не знали о причинах, которые вынудили его совершить преступление. Нет, не в Тэптен-коттедже следовало искать. Во всяком случае, оттуда помощи ждать не приходилось. Дамы, при всем своем желании, мало что могли сообщить ему. Было четыре зацепки, которые могли привести к истине. Во-первых, письмо, заставившее Джона Фосдайка приехать в Бенбери; во-вторых, мисс Хайд, которая могла что-то рассказать о Джеймсе Фоксборо, если бы захотела; в-третьих, следовало еще раз осмотреть комнаты гостиницы. И, наконец, сержанту сдавалось, что этот надоедливый Тотердель мог сказать что-нибудь важное, если взяться за него как следует и слушать несколько часов подряд его глупую болтовню.

Итак, сыщик не сомневался, что искать следует в Бомборо. Арестовать Фоксборо могли и без него, но вот до главных подробностей дела можно было добраться только с помощью четырех зацепок, известных только ему одному. Сайласу Ашеру на своем веку уже не раз приходилось распутывать и не такие клубки. Он обладал основными качествами хорошего сыщика — терпением, хладнокровием и способностью делать выводы. И хотя Ашер и говорил себе, что надежды мало, он все же решился отправиться в Бомборо, доложив об этом начальству в Скотленд-Ярде. В тот же вечер сыщик приехал в город.

Прежде всего, он отправился к доктору Ингльби, и тот его сразу принял.