Расслышать умерших - Франсуа Брюн

Однако некоторым людям иногда удавалось увидеть светящееся тело славы тех вестников из иного мира, с которыми они общались. Пьер Моннье, всегда четко придерживающийся терминологических различений, выделяет два типа таких явлений. В первом случае очертания умерших явлены очень четко, но сама форма полупрозрачна: «Их пронизывает свет, а сквозь них просвечивают формы тех предметов, перед которыми она проходят». Тут мы их видим такими, какие они есть. В других случаях имеет место настоящая материализация, но Пьеру такие явления крайне неприятны.

Похоже, однако, что и в мире ином дозволены некоторые исключения, если они продиктованы любовью. Жан Приёр сообщает одну удивительную, хотя и подлинную историю, имевшую место в 1943, во время Второй мировой войны, в зоне немецкой оккупации. Вот несколько отрывков, рассказывает аббат Пауль Лабретте:

«Я служил тогда викарием в одном из крупных приходов Нанта. Дело было около месяца назад, однажды вечером я с ног валился от усталости… Было около полуночи, я только закончил читать вечерние молитвы, как вдруг в дверь моего домика позвонили, и так громко и настойчиво, что я вздрогнул. Я услышал, как служанка выглянула в окошко посмотреть: кто же это пожаловал к нам в столь поздний час. Поскольку я не сомневался, что это очередной вызов к кому-нибудь, кто болен, кто при смерти, я сам спустился открыть дверь.

На пороге стояла женщина лет сорока и сжимала руки.

– Ваше преподобие, пожалуйста, придите к нам как можно скорее, юноша вот-вот умрет.

– Мадам, я могу зайти завтра, после ранней мессы в 6 утра.

– Завтра будет слишком поздно! Ради всего святого, прошу Вас, зайдите прямо сейчас.

– Хорошо, запишите в моем блокноте адрес: улицу, номер дома, этаж.

Она зашла в прихожую: в свете ламп я хорошо разглядел ее лицо, оно было исполнено скорби. Она записала: улица Декарта 37, третий этаж.

– Можете рассчитывать на меня, Мадам. Я буду у Вас через двадцать минут.

Посыльная сказала мне чуть слышно:

– Да не оставит Вас Господь за Ваше милосердие, Вы, действительно, должны успеть… И да хранит Он Вас в час опасности!

И она исчезла в ночи…

Я быстро накинул пальто, взял все, что нужно для соборования умирающего и пошел темными и пустыми улицами. Ночной патруль навел на меня электрический фонарик, но я показал постоянный пропуск и заторопился дальше…

Не без труда я нашел, наконец, улицу Декарта дом 37, это оказался пятиэтажный жилой дом, на окнах была маскировка.

Из какой-то квартиры доносился приглушенный звук радио. Я толкнул дверь в подъезд, она поддалась.

Я взобрался по лестнице, освещая ступеньки фонариком, на третий этаж и решительно позвонил в дверь: я не сомневался, что меня ждут. Раздался шум шагов, щелчок выключателя, звук поворачиваемого ключа и отпираемого засова. Дверь открылась.

На меня с почтительным удивлением смотрел молодой человек лет двадцати.

– Я пришел к больному, к умирающему. Это здесь?

– Нет, отче, здесь какая-то ошибка. Да, это улица Декарта дом 37, третий этаж. Юноша здесь есть, это я. Только я, как Вы видите, совсем не похож на умирающего… (Он улыбнулся). Видимо, это какое-то недоразумение, посыльная, наверное, имела ввиду улицу Де Спарта. Но, отче, может быть, Вы все же зайдете ненадолго. Вы замерзли, и я приготовлю Вам грог… Я слушал, – продолжал юноша, – венгерскую музыку, передавали из Вены.

Он резко нажал на выключатель.

– Отче, вот уже два года, как я хочу с Вами поговорить, но все никак не мог на это решиться. У меня бы, наверное, так и не хватило смелости прийти к Вам на разговор Случайность, приведшая Вас сюда, может быть, провиденциальная. Я грешен расточительностью…

Он сел рядом со мной на диване и рассказал мне всю свою жизнь.

Когда я от него уходил, это был уже человек, примирившийся с Богом.

Итак, я помчался на улицу Де Спарта, размышляя по дороге о необычности, даже чудесности нашей встречи с юношей… Городской колокол отсчитывал время, было час ночи с четвертью. В тот момент я шел по Театральной площади. Вдруг раздался оглушающе зловещий вой сирены: воздушная тревога! Я припустил бегом. На улице Де Спарта вообще не было дома номер 37, улица обрывалась на шестнадцатом доме. Но времени поразмыслить уже не осталось: север города уже жестоко бомбили, там и тут с адским свистом разрывались снаряды. Мне оставалось лишь нырнуть в ближайшее бомбоубежище.

Сорок пять минут мы провели там в ужасном страхе.

Когда я выбрался наружу, город освещали отблески пожаров, их было около двухсот. Повсюду были обрушившиеся дома, словно срезанные гигантским ножом, пробоины были прямо в стенах, повсюду дым, пыль, гарь, жуткие крики боли и отчаянья. Я бросился к ближайшему патрульному посту. Там во дворе были целые сотни убитых и раненых людей. Подносили все новых и новых убитых и раненых: по большей части, это были женщины и дети. Даже на фронте мне не доводилось видеть столь жуткой бойни… Я переходил от одного к другому: кому-то давая предсмертное отпущение грехов, кого-то соборуя, кому-то просто чертя крестное знамение на уже остывшем лбу или читая молитву на отход души…

Вдруг у меня подкосились ноги, и я побледнел, как мел.

– Кто у Вас тут? – спросил врач. – Родственник?

– Нет, прихожанин!

Я запнулся о ноги трупа: это был юноша из дома 37 на улице Декарта. Всего час назад он был полон жизни и светился радостью, получив отпущение грехов.

Мне вспомнились его слова: «Нет, отче, здесь какая-то ошибка. … я, как Вы видите, совсем не похож на умирающего и совершенно здоров…» И он засмеялся! Он был уже на пороге вечности и даже не подозревал об этом! По милосердию Божию случилось так, что он успел исповедоваться и получить отпущение грехов до воздушной тревоги. Я открыл его портфель. Паспорт: Р.Н., 21 год, талоны на питание, пожелтевшее письмо, фотографии. На одной из фотографий женщина лет сорока. Меня прошиб холодный пот! Ошибки быть не могло: это она приходила сегодня ко мне и умоляла зайти на улицу Декарта 37, потому что там юноша вот-вот умрет. На обороте всего одно слово: «Мама».

На другой фотографии она же была изображена в гробу, в ногах цветы, руки сложены на груди, в них сжаты четки. И даты: 7 мая 1898 – 8 апреля 1939. Я взглянул на пожелтевшее письмо… Почерк был очень похож на тот, каким незнакомка сегодня вечером в прихожей написала адрес в моей записной книжке»[132].

Но, как бы ни потрясала нас эта история, Гарольд Шерман приводит по меньшей мере еще две, и не менее убедительные:

«Арлис Когер долгие годы был владельцем и управляющим магазинчика при заправке в Хантсвилле, Арканзас. Он хвалился, что самая необычная вещь, происшедшая с ним за всю жизнь, был случай, когда он долго смотрел в затылок однокласснику и тот на его взгляд обернулся.

Его жена Анна, с которой прожил он почти двадцать пять лет, внезапно скончалась от почечной недостаточности. Он очень ее любил и никак не мог примириться с этой потерей. Однажды, спустя два месяца после ее кончины, он вдруг проснулся посреди ночи и обнаружил, что она лежит в кровати рядом с ним. Ее тело было теплым и плотным и таким реальным, что он протянул руку и два раза хлопнул ее по лбу, чтобы она вдруг не исчезла. Арлис признавался потом: “Это был не сон. Как и все, я повидал за свою жизнь немало снов. На этот раз все было по-другому. Я совсем не безрассудный человек, и у меня никогда не бывает видений. Анна и в самом деле восстала из мертвых. Ничто не заставит меня думать иначе”».

В дальнейшем оказалось, что это было только начало целой серии возвращений с того света охвативших собой период чуть больше года, всего было тринадцать посещений разной степени длительности и с неравномерными интервалами между ними. В первый раз от неожиданности он даже не заметил, во сколько все произошло, но затем после каждого посещения тщательно все записывал. Никакой регулярности тут не было напрочь. Порой его могли разбудить, едва он заснул, иногда это было в самый разгар ночи, а то и под самое утро.

Приведем несколько отрывков из его записей, только чтобы показать, насколько реальными и конкретными ощущал он эти посещения:

«Первый раз это было почти ужасно – хотя и это слово не передаст всех оттенков того, что я тогда прочувствовал. Второе же посещение, в отличие от первого, стало очень радостным событием. Мы поцеловались, и – внезапно – она исчезла, в этот момент я точно не спал.

Больше всего меня поразило то, что тело ее было теплым. Только представьте себе, что это не сон. Я и в самом деле поцеловал ее и в самом деле не спал.

То посещение не было похоже на другие. Она была рядом с кроватью. Я всегда раньше думал, что ангелы одеты в белое. С ней все было не так. Она была одета в длинное платье из мягкой золоченой ткани. Я протянул руку и коснулся ее руки: ладонь скользнула вдоль ее пальцев, это было не бесплотное видение, рука была твердой.

Сначала она была слева от меня, потом обошла и оказалась справа, и тогда она кое-что мне сказала. Даже вроде бы и не голосом сказала, но все было понятно. Ее слова были: “Здесь все не так, как должно было бы быть” Я понял, что ей бы хотелось, чтобы и там, в том мире, где она сейчас, я был бы рядом с ней. Мгновения спустя она оказалось уже на моей кровати, и тогда-то я и спросил ее, хорошо ли ей там. Она ответила просто: “Да”, и мне сразу стало гораздо легче.