Практически нормальная жизнь (ЛП) - Триш Доллер

– Я сюда первым приехал. Так что, кто кого преследует?

– Не льсти себе, Стефенсон, – отвечает она. – Я пришла за зарплатой.

Я жду, пока Харпер скрывается за дверью, ведущей в офис. Она возвращается меньше чем через минуту с чеком в руке. Расплатившись за свой кофе, провожаю ее до машины.

– Чем занимаешься сегодня? – интересуется Харпер, прислоняясь спиной к двери, словно не торопится уезжать. Я получаю тонну чертовски положительных сигналов от нее.

– Пью кофе, сплю, после этого мой день абсолютно свободен, – говорю я. – А что? Ты приглашаешь меня на свидание?

– Только в твоих снах.

– Если бы мои сны были о тебе, Харпер, то перспектива засыпать по ночам казалась бы более заманчивой.

Ее щеки розовеют.

– Что это значит?

– Ничего. – Я сокращаю дистанцию между нами, обнимаю ее лицо ладонями. И целую ее. Проходит вечность. А может, всего пара минут. Трудно сказать. Я ощущаю, как напротив моей ноги у нее в кармане вибрирует телефон. Харпер смеется, не отрываясь от моего рта, и говорит, что ей пора.

– Хочешь куда-нибудь сходить вечером? – спрашиваю я.

Она садится в Лэнд Ровер, захлопывает дверцу. На мгновение думаю, что Харпер дает мне от ворот поворот, однако стекло с водительской стороны опускается.

– Да.

***

Пэйдж и след простыл, когда я добираюсь до дома, а мама и Райан еще не проснулись. У себя в комнате просматриваю стопку фотографий, находя наиболее понравившиеся. Одна из них – где мы с Чарли играем в "Камень-Ножницы-Бумага", чтобы решить, кто первым прочтет новейший (для нас) номер Плейбоя. На снимке Чарли выбирает камень, а я – ножницы, теряя в итоге шансы на Мисс Март. Мы все решали с помощью этой игры, и лишь сейчас до меня доходит, что Чарли практически постоянно останавливался на камне. С помощью чертежной кнопки, найденной в закромах прикроватной тумбочки, прикрепляю фото к стене над кроватью.

Выглядит странно, чужеродно. Этой фотографии не место среди флаеров и постеров. Как можно быстрее отодвигаю кровать от стены, срываю все, пока кроме фото ничего не остается. Потом спускаюсь в кухню.

Папа стоит возле раковины в спортивных штанах, пьет воду из бутылки, глядя из окна на реку Калусахачи.

– Что ты делаешь? – Неодобрение слышится в его тоне. Словно поиск кнопок в кухонных ящиках входит в список недопустимого для него поведения.

– Это ты что делаешь? – бросаю в ответ с теми же интонациями. – Я думал, мама тебя вышвырнула.

– Не твоего ума дело, Трэвис, – отвечает отец. – И, если на чистоту, твой притворный образ блудного сына начинает терять актуальность.

– Я не притворяюсь.

– Между прочим. – Папа закрывает бутылку крышкой и ставит ее обратно в холодильник. – Сомневаюсь, что Райан будет рад услышать о поздних визитах Пэйдж. Поэтому, как насчет того, чтобы ты не совал нос в мои дела, а я не буду лезть в твои.

Черт.

Поднимаясь по лестнице обратно к себе в комнату, изо всех сил сдерживаю желание развернуться и несколькими ударами стереть эту самодовольную ухмылку с его лица. Вместо этого прикрепляю все 243 фотографии на стену, словно покрывая ее маленькими окошками, возвращающими меня в то место и время, когда я не чувствовал себя таким неприкаянным.

Конечный результат выглядит не очень аккуратно. Ряды неровные, к тому же отец взбесится, если увидит 243 дыры от кнопок в своих бесценных стенах. Я думал, мне от этого станет лучше, но нет.

Падаю на кровать.

Прежде чем закрываю глаза, вижу Чарли, сидящего на моем стуле.

– Проваливай, Чарли. Я сейчас не в настроении для подобного дерьма.

Он ничего не отвечает и не исчезает. Просто сидит, смотрит на меня.

– Проваливай к чертям! – ору я, со всей мочи швыряя в него подушку. Она сбивает лампу со стола. Абажур сминается, лампочка разбивается при столкновении с полом.

Моя дверь распахивается. Мама врывается в комнату, лихорадочно жестикулируя.

– Все в порядке? Я слышала удар. Ты поранился?

– Уйди. – Не уверен, кому говорю – ей или Чарли, но моего друга уже не видно, а мама начинает собирать осколки лампочки, осторожно складывая их на ладонь. 

– Трэвис, твой папа…

Она пытается предложить какое-то объяснение, однако мне ничего не хочется слышать.

– Я не хочу об этом говорить. Вообще. – Поворачиваюсь к стене, слушая, как мама молча подбирает стекло. Если она и замечает стену, то не упоминает о ней. Я притворяюсь спящим, пока она не выходит из комнаты.

7

Харпер надела сверкающий фиолетовый топик с бретелькой через шею и сделала этот волшебный фокус, на который способны только девушки, выпрямив свои волнистые волосы. Провожая ее к своему новехонькому Джипу, я не могу отвести глаз. И не потому, что она секси… то есть, она всегда секси. Но обычно ее привлекательность можно отнести к разряду "соседская-девчонка-с-улицы-на-которой-мне-хотелось-бы-жить". Сегодня же? Харпер выглядит потрясающе, и я рад, что надел приличную рубашку.

– Твой? – спрашивает она.

Проснувшись утром, я обнаружил на кухонной стойке записку, в которой говорилось, что мне больше не позволено водить мамину машину, потому что я не включен в страховку. Отцовский пассивно-агрессивный способ меня наказать. В записке также было указано, чтобы я заделал дыры в своей стене до возвращения в Лежен. Еще чего.

Я вызвал такси и поехал на Бульвар Палм-Бич, где расположена череда маленьких семейных автосалонов, предлагающих самые экологически чистые машины, самые низкие цены и кредитование на месте. Попросил водителя высадить меня возле первого же попавшегося салона, и приобрел там черный Джип. Усталый менеджер скинул пару сотен, раз уж я расплатился наличными. Ничего особенного, но все-таки собственная тачка.

– Да. Купил сегодня. Специально для тебя.

– Заткнись. – Харпер смеется и ударяет меня по животу тыльной стороной кисти. Вот эту девчонку я уже узнаю.

– Я тут думал, эмм… кино? – Понятия не имею, что делаю. Мы с Пэйдж не ходили на свидания. Мы занимались сексом. У нее дома. У меня дома. В машине. На пляже. На вечеринках. С Харпер я ступаю на неизведанную почву.

– Звучит заманчиво.

– Извини, что крыши нет. – Я снял брезентовый верх с Джипа, когда приехал домой, но сейчас пожалел об этом. – Без нее, наверно… твои волосы смотрятся очень… красиво. То есть, они всегда красивые. Господи, я бездарь в подобных делах.

– Каких?

– Тех, что касаются свиданий. – Я провожу ладонью по своим волосам. – Мне следовало оставить крышу.

Не пойму, почему, но я смущен. Может, потому что она меня обескураживает. Может, потому что я ощущаю себя абсолютно беспомощным, когда речь идет о Харпер Грэй.