Упавшие в Зону. Вынужденная посадка - Андрей Буторин

Но то, что сказал Плюх, не укладывалось у Шершня в голове! Нет, конечно, Зона выкидывала разнообразные кренделя; взять ту же «трубу», которая помогала ему сейчас идти – она тоже была невидимой, но это не вызывало удивления, как и некоторые другие невидимые «шуточки». Да что там говорить – одним из свойств большинства аномалий как раз и являлась невидимость. Но чтобы в Зоне обитали невидимые люди? Да еще такие, которых и потрогать было нельзя!.. Причем, если верить косморазведчику, этих невидимок тут до хрена и больше – целое селение. Очень сложно в это поверить. Но, с другой стороны, на кой ляд Плюху это выдумывать? На шутника он не похож, слишком доверчивый сам, чтобы дурить других.

Да какая, к лешему, разница, что или кто кололся на Кактусовом поле! Даже если и дикари-невидимки. Главное, что никто от их уколов не умирал. Интересно только, могут ли они – если, разумеется, они вообще существуют, – покидать пределы «поля» и свободно перемещаться по Зоне? Надо спросить у Плюха, видит он такое или нет… И Шершень обратился к ведущему его крутыми зигзагами за руку разведчику:

– Они все еще за нами гонятся?

– Пока гонятся, – глянув назад, ответил Плюх. – Но прозрачные деревья скоро кончатся, посмотрим, что будет дальше.

Только он это сказал, как Шершень почувствовал, как закололо в центре спины и внутри тела.

– Прости, – сказал разведчик. – Копье прилетело. Ты отвлек меня разговорами, я не успел среагировать.

Сталкеру сделалось страшно: а что если невидимое копье пронзит сердце? Вдруг даже незначительных уколов хватит, чтобы оно остановилось?

К счастью, пробежав еще немного, Плюх обернулся и перешел на шаг, выпустив при этом ладонь Шершня.

– Все, – сказал он. – Твое Кактусовое поле кончилось. «Аборигены» не могут покинуть его пределы. И копья со стрелами тоже будто на стену натыкаются.

Сталкер с облегчением выдохнул. А ведь раньше и понятия не имел, какой опасности подвергается, пересекая это чертово «поле»!.. Вся надежда на то, что больше этого делать не доведется.

Правда, до сих пор он так и не был уверен, что разведчик сказал правду, а не придумал сказочку, чтобы посмеяться над ним. Ладно, совсем скоро начнется новый аттракцион – То-вверх-то-вниз, – его-то Плюх увидеть не сможет даже в своем волшебном шлеме, так что можно будет полюбоваться на его вытянутую рожу.

Однако стоило Шершню так подумать, как разведчик и тут сразил его наповал.

– Нам туда? – спросил он, показывая прямо вперед.

– Ага, туда, – мысленно захихикал сталкер.

– Тогда, может, передохнем, прежде чем лезть в эту гору?

– В ка-а-аакую гору?.. – уронил челюсть Шершень.

– А по-твоему, это равнина? – хмыкнул Плюх.

– Да, – только и смог ответить сталкер.

Он действительно видел перед собой поросшую жухлой травой и чахлыми кустиками равнину. Правда, он знал, что равнина эта непростая, с подвохом: когда по ней идешь, создается впечатление, что и впрямь лезешь в гору. Упав, можно было даже покатиться назад по ровному, казалось бы, месту. Зато потом, совершенно неожиданно, подъем будто сменялся спуском, хотя визуально ничего не менялось – все то же ровное место с травкой. Однако ноги несли тебя сами, а стоило оступиться – и опять покатишься, только теперь уже вперед. Потому и прозвали это место То-вверх-то-вниз. Но ведь все это можно было только почувствовать, но никак не увидеть!.. Или это опять волшебный шлем?..

– Сними-ка свой пузырь с головы, – сказал Шершень.

Плюх пожал плечами, но послушался. И тут же изумленно ахнул, глядя вперед. «Ну хоть что-то! – с удовлетворением подумал сталкер. – Все-таки рожа маленько вытянулась».

Косморазведчик вновь надел шлем. Поморгал и снял снова.

– Гравитационная аномалия, – наконец сказал он. – Датчики шлема ее улавливают и корректируют оптику так, чтобы я мог видеть то же, что и чувствую. – Он с улыбкой глянул на Шершня: – А ты, небось, надеялся мне очередной сюрприз преподнести? Извини, не вышло.

– Я тебе не Дед Мороз, так-на, – сплюнул сталкер. – Обойдешься без сюрпризов. Двигай давай! – Он даже не догадывался, что почти дословно угадал недавние мысли Плюха о сказочном добром волшебнике.

Дальше шагали молча. Во-первых, вообще трудно болтать, когда ползешь в гору, пусть даже никакого подъема перед собой не видишь и вес твоего тела уменьшен за счет тянущей тебя кверху находящейся в рюкзаке «трубы», а во-вторых, Шершень продолжал злиться на косморазведчика, сам не понимая, в чем истинная причина этой злости. Неужто и правда в том, что не удалось как следует приколоться над Плюхом? Но ведь это полная хрень, детский сад, да и только! Хотя, что-то в этом все-таки было: разведчик казался таким доверчивым, таким рохлей, которого вокруг пальца обвести, мозги запудрить – раз плюнуть! А вот поди ж ты – второй раз подряд сам в дураках остался.

Конечно, главная причина не в самом Плюхе, а в его экипировке, особенно в шлеме, ну а злиться на неодушевленные предметы – это уже и вовсе шизой попахивает. Но зато это предметы так предметы, так-на! Что скафандр, что шлем. И защита, и «всевидение», так-на. И то, и другое для настоящего сталкера находка зашибись! Шлем даже круче, пожалуй. И артефакты, недоступные глазу, видишь, и аномалии, и вообще всякие опасности… Правда, не все – в «солярий»-то Плюх угодил. Но идеального вообще ничего не бывает, а шлем все равно штукенция что надо. Впрочем, шлем от скафандра неотделим, так что это даже не предметы, а предмет. Предметище! Жаль вот только, что бесполезен для всех, кроме хозяина. А может разведчик туфту гонит, что скафандр только его одного слушается? Просто боится, что отберу, вот и… Хотя у такого отберешь, пожалуй! Рохля рохлей, а сражаться умеет. И все-таки, будь у него, Шершня, такой скафандр, то, в принципе, никуда из Зоны можно было бы и не улетать. Он бы и здесь так зажил, что все бы обзавидовались.

Вот до чего же хреново, что не примерить никак этот скаф! Это и сделать-то можно, лишь прикончив Плюха. Хотя тот и балаболил что-то насчет того, что скафандр не снимется даже с него мертвого. Но это, скорее, он страховался – не может такого быть, чтобы что-то с трупа снять было нельзя. Даже кожу – и ту можно, так-на. А тут всего лишь одежка, пусть и охрененно крутая. Ну так и что теперь – попробовать кокнуть разведчика, снять с него скаф и напялить на себя? Без изысков. А если и в самом деле он на чужом теле не заработает? Тогда – ни скафандра, ни корабля. Да еще и Бизон пристукнет – это уж даже можно не сомневаться! Так что, как ни крути, а синица в руках, корабль, в смысле, все-таки надежней, чем журавль в небе. Да и то, как сказать еще – что тут журавль, а что синица. Нет, хрен с ним, пусть пока все остается как есть. Кто его знает, как дальше дело повернется. Может, этот Плюх еще и сам скопытится, так-на – все же Зона есть Зона. Главное, чтобы в тот момент Бизона с остальными рядом не оказалось, а то скафа не видать как своих ушей…

Рассуждая так, Шершень и не заметил, как подъем сменился спуском. Довольно крутым, кстати. Еще подумаешь, прежде чем сказать, что идти стало легче – ноги приходилось постоянно держать в напряжении, чтобы не покатиться вниз и не переломать костей, случалось здесь пару раз с неосторожными сталкерами и такое. Благо помогал идти лежавший в рюкзаке невидимый артефакт, да и все-таки спуск не подъем, так что преодолели его чуть побыстрее. Затем был еще один подъем, совсем небольшой по сравнению с первым, и еще один спуск – намного длиннее первого, но зато и более пологий, по которому идти было одно удовольствие, ноги сами несли.

Теперь оставалось пересечь Дорогу-в-одну-сторону, после которой располагалась небольшая дубовая роща, а уже за ней можно было увидеть и Лазаревку. В этой самой рощице по плану и должны были они с Плюхом «подслушать чужой разговор».

Дорога-в-одну-сторону, в принципе, являлась пустяковым «аттракционом», вызывающим удивление только у новичков. Это и в самом деле была обычная бетонка длиной с километр, никуда не ведущая, словно обрезанная с обеих концов. Ее необычность заключалась в том, что в какую бы ты сторону по ней не пошел, всегда возвратишься в исходную точку. Причем заметить, когда и как произошел поворот на сто восемьдесят градусов, не представлялось возможным, как ни старайся. Мало того, если просто пересекать дорогу не под прямым углом, эффект получался тем же – ты неминуемо приходил на ту же сторону, откуда начал движение. Но все об этом давным-давно знали, так что просто шли строго перпендикулярно бетонке.

В общем, Шершень даже и не надеялся, что Дорога-в-одну-сторону окажется для Плюха чем-то неожиданным, тем более, разведчик по-прежнему шел с надетым на голову «пузырем». Но вот тут-то как раз сталкера и ждал нечаянный сюрприз: едва бетонка оказалась в поле зрения косморазведчика, как тот вдруг остановился и вытаращил глаза так, словно увидел нечто невообразимое. Простояв в неподвижности примерно с минуту, Плюх зажмурился, потряс головой и снова открыл глаза с таким выражением лица, словно надеялся, что увиденное ему всего лишь померещилось. Однако его надеждам не суждено было сбыться, и физиономия разведчика вновь приняла обескураженный вид.