Не водите за нос ФБР - Бернард Коннерс

– Ну ладно, даже если он женщина – во что я не верю, – зачем ему маскироваться под мужчину, Эвери Хоукинса?

– Совершенно очевидно, я не знаю всего, Тед, но некоторые предположения высказать могу. Вы говорили, что мистер Уоллингфорд взял Хоукинса к нам прямо из юридической школы, правильно? Почему же он его не заслал сразу в ФБР? Пользы было бы больше. Возможно, потому, что Хоукинс, будучи женщиной, не мог стать агентом. Женщин-агентов не бывает. Такое правило у директора.

– Но разве ты не ответил сам на свой вопрос, Джей? Хоукинс работает в Бюро – он заместитель директора. Значит, он должен быть мужчиной.

– Ха! Могло получиться и так: директор наслышался о Хоукинсе и дал указание сделать его агентом. Потом, когда Хоукинс уже служил в Бюро, ни у кого не хватило смелости сказать директору, что он сделал агентом женщину. О директоре и не такое говорят…

Тед Саммерс недоверчиво покачал головой.

– Ну, в вашей организации действительно промывают мозги. Неужели ты всерьез думаешь, что все могло получиться таким диким образом?

– Послушайте, Тед, вы просто не знаете директора. Можно быть гермафродитом, но если он говорит, что ты мужчина, – все, для Бюро ты мужчина. – Он помолчал. – Но я целовал не мужчину.

Теда Саммерса его слова нисколько не убедили.

– Я с твоими рассуждениями не согласен, но понять тебя могу. Конечно, тебе обидно, что ты целовал мужчину. Психологически это…

– Бога ради!

– Ладно, ладно. Кстати, Хоукинс может оказаться завтра здесь. Я собираюсь…

– Правда? Почему вы мне сразу не сказали? – прервал его Джей. – Вы уверены, что он приедет в Линденвальд?

Тед кивнул.

– Я только сегодня услышал.

– А что вы слышали? Вы же знаете, как это для меня важно. Сколько он здесь пробудет?

– Ну, мне известно немного. Вроде бы он останется до утра. Уоллингфорд велел приготовить гостевую комнату.

– Может, я смогу его увидеть, – задумчиво проговорил

Джей, откидываясь на спинку стула. Перед глазами стояла Крикет. Но какой она будет в роли Эвери Хоукинса? Что скажет ему? Будет ли она любезной? Резкой? Смущенной? Какая-то неловкость у нее должна проявиться. Ей, очевидно, трудно притворяться мужчиной. Или явится ему совершенно невозмутимой? В конце концов репутация Эвери Хоукинса – не пустяк. Блестящий, злобный – Барракуда? Нет, такой она не была. Никакая барракуда не могла бы целовать его так нежно.

– Посмотрел бы ты на себя сейчас, – ворвался Тед в его мысли. – Даже если Хоукинс – Кент, не понимаю, как ты мог ей увлечься. Хоукинс не так давно хотел тебя уволить – или даже ликвидировать.

– Тогда мы еще не знали друг друга.

Тед пожал плечами и отвернулся.

– Надеюсь, ты прав. Впрочем, если «Дело Кто» скоро раскроют, как сказал тебе тот агент, все это уже не имеет значения. – Тед допил последние капли из своего стакана. – ФБР меня не беспокоит. Пусть они разберутся с этим делом Такера, да и со шпионажем, если на то пошло.

«Сколько же стаканов мартини он успел выпить?» – подумал Джей.

– Даже если они все раскопают, вряд ли им удастся сделать что-нибудь с человеком на холме, – продолжал Тед. – Он умеет вести себя так, чтобы почти не вызывать подозрений.

– Что вы имеете в виду, говоря «почти»? – Джея немного задели эти слова.

– Да, он очень ловкий. – Тед проигнорировал вопрос. Несколько секунд он молчал, будто обдумывал дальнейшие слова. Потом взглянул на бармена, и Джей понял, что он хочет заказать еще мартини.

– Мне всегда были дороги ты и твой отец, Джей. Как будто вы – моя семья, другой у меня, можно сказать, не было.

После недолгого молчания Тед крикнул:

– Харольд!

Бармен кивнул и направился к бутылкам позади стойки.

Только сделав большой глоток из нового стакана, Тед заговорил вновь. Слова едва слышно слетали с его губ, которые почти не двигались.

– Я знал тебя всю твою жизнь, Джей. Твой отец, вероятно, один из лучших людей на свете, и он был очень добр ко мне в те дни, когда я еще работал под его началом в саду. И твоя мать тоже. Она была красивая женщина. Прошло больше четверти века с тех пор, как она исчезла, но я ее помню. Помню, будто это было вчера…

Опять молчание, Тед Саммерс размышлял.

– Не беспокоит меня ФБР. Я много знаю о делах Уоллингфорда, но сам не замешан ни в чем плохом. И я на самом деле не знаю, где бы сейчас был, если б не его поддержка все эти годы. Но… кое-что меня всегда беспокоило. Я ничего не знаю об этих агентствах, и когда они хотят уволить кого-то по подозрению…

Тед отпил из стакана, и Джею показалось, что его глаза чуть увлажнились.

– Много странного происходило на этом холме. Я тебе точно говорю, Джей. Очень давно, когда ты был еще ребенком. – Тед Саммерс отвел взгляд и проговорил: – Я так и не знаю, что это было… но ты же видел это вишневое деревце у кабинета мистера Уоллингфорда, рядом с окном? Мы с твоим отцом понятия не имели, что оно там есть, пока вдруг не раскрылись цветы в семой гуще кустарника. Мы его не сажали.

Утром Джей проснулся с сознанием того, что сегодня может появиться Крикет. Он встал, подошел к окну, долго смотрел на пруд. Вода была совершенно неподвижна.

Мысли его мало-помалу обратились к вишне позади главного дома. Он много думал о ней после разговора с Тедом Саммерсом. В нем росло подозрение. Это была ужасная мысль, без всяких, в общем-то, на то оснований. Но тем не менее он решил заглянуть под вишенку при первом удобном случае.

Прошлым вечером он звонил мистеру Уоллингфорду, их встреча была назначена на девять утра. Мистер Уоллингфорд говорил с ним резковато, и Джей повесил трубку с ощущением, что разговор предстоит неприятный.

Но ведь встреча необходима. Он должен прояснить некоторые чрезвычайно важные моменты. Прежде всего их взаимоотношения. В каком он сейчас положении? Его двухлетний контракт скоро кончается. Позволят ли ему уйти? – Как насчет плана Хоукинса уволить его из Бюро? Отменен ли он? Джей был уверен, что да. Хорошо бы организовать встречу с Хоукинсом. Оп постарается намекнуть об этом мистеру Уоллингфорду.

Джей дошел до поворота к дому, когда заметил длинный серый лимузин, остановившийся у главных ворот. Машина медленно двинулась в его сторону, а он с любопытством наблюдал. Что-то в этом лимузине было очень официальное… Может быть, Эвери Хоукинс приехал?

Скрываясь за деревьями, он пошел к большому дому и оказался у входа чуть раньше машины. Когда она остановилась, из нее поспешно вылез высокий смуглый мужчина. Тот самый, что однажды вечером, еще во время учебы, встретил его на улице и отвел к машине для беседы. Мужчина открыл заднюю дверцу. Появился человек со светлыми, вьющимися волосами и круглым приятным лицом. Джею показалось, что это тот второй из тех, кого он видел в тот вечер. Он глянул в сторону Джея, и Джей отступил подальше за деревья. Оттуда он ничего не видел, но слышал хорошо.

– Позвольте, я его возьму, Эвери, – проговорил низкий мужской, голос.

– Ну, сегодня за мной все ухаживают. Готти открывает дверцу, вы берете портфель.

Ото был голос Крикет, легкий и приветливый. По телу Джея пробежал электрический разряд.

– Ну, мы же нечасто приезжаем в Линденвальд, – ответил первый голос. – Надо произвести впечатление, верно, Готти? – Тон был веселый по почтительный.

Джей осторожно высунул голову из-за дерева. Он увидел водителя, но Хоукинс и тот мужчина ужо вышли из его поля зрения.

– Эверетт, вы проследите, чтобы Готти взял из багажника мой сверток для мистера Уоллингфорда?

– О’кей, Эвери.

Джей решил, что он узнал голос, а услышав имя, Эверетт, понял окончательно, что высокий светловолосый мужчина – Эверетт Ривз. Его удивила небрежная манера их общения. Судя по репутации, заместитель директора Звери Хоукинс должен быть грубым с подчиненными, а они – низкопоклонничать. Тут же чуть ли не приятельские отношения.

– Хелло, Эвери, Эдеретт, – послышался голос мистера Уоллингфорда. – Входите. Как я понял, вечером вы остановились в городе… – Голоса смолкли, когда группа вошла в дом.

Джей посмотрел на часы. Пять минут десятого. Может быть, и ему пойти туда? Нет, лучше этого не делать. Он повидает Хоукинса в более спокойной обстановке. Если получится.

Выждав несколько минут, он подошел к двери, открыл ее. В фойе было пусто. Тогда он не спеша направился в кабинет, где ему назначили встречу. Скоро появился Дэвид Уоллингфорд. Он хорошо выглядел, разве что похудел немного – других признаков болезни не было видно.

– Доброе утро, Джей. – Уоллингфорд пересек комнату и резковато пожал ему руку. Он едва взглянул на Джея, по тот успел заметить в серых глазах тлеющие угольки гнева. – Я чрезвычайно недоволен этим делом в Уайт-Сэндз. Агента, который погиб – Остермейера, – готовили для очень важного задания. Что случилось?