Безопасность непознанных городов (ЛП) - Тейлор Люси

— Клянешься, что не собирался совращать эту девочку?　

— Клянусь!　

Взяв трубку, Вэл втянула сладкий, дурманящий дым и задержала выдох. Раздражение начало уходить, сменяясь теплым ароматным сиянием, растекавшимся слабостью по телу. Она затянулась еще. На этот раз дым не просто наполнил легкие, а побежал по жилам, озаряя мышцы неким бледным внутренним светом.　

— Что это? — услышала она собственный, звенящий колокольчиком голос.　

— Высококачественный опиум.　

— Хорошая штука.　

— Согласен. Только одно лучше: заниматься под ним сексом.　

Вэл сделала еще затяжку. Голова свесилась набок, тело начало заваливаться назад, но кровать предугадала направление и поднялась навстречу. Подушки, простыни, матрасы обернулись вокруг мягким, уютным коконом. Ребенок под кроватью почти забылся, Вэл больше не понимала, почему так разозлилась.　

Она заерзала, устраиваясь в этой новой утробе, и вдруг сверху заполз Маджид и начал расстегивать ей одежду.　

Опиум наделил его тело неимоверной, почти пугающей красотой. Нехарактерно вялый член блестел, как полированная слоновая кость. Дальше, как бутон мутанта-цветка, приоткрылась вульва, набухшие лепестки источали мускусное благоухание.

Маджид нагнулся и помог избавиться от блузы. Расслабленно потянувшись вверх, Вэл пробежала пальцем по ложбинке между его грудей. Задержала взгляд на лице. Почему-то оно казалось странным. Глаза, что-то не так с глазами. Смотрят как у зачарованной змеи.　

На мгновение Вэл снова почувствовала себя маленькой девочкой — обычной маленькой девочкой, которая боялась, что в лесах вокруг дома подстерегают тролли и ведьмы, а потом обнаружила в одной комнате с собой куда худших чудовищ, глядевших на нее с ненавистью и похотью.　

Это все опиум, решила Вэл. Лучше даже не думать, на что сейчас похожи собственные глаза. Наверное, как у косого зайца.　

— Там, где я это добыл, есть намного больше. — Маджид снова предложил ей трубку.　

Вэл взяла и втянула сначала дым, а потом сосок Маджида, аппетитно замаячивший прямо перед глазами, когда он наклонился.　

Левого запястья коснулось что-то холодное. Словно издалека донесся шелест шелка.　

— А теперь другую руку, — сказал Маджид, отнимая у нее трубку.　

— Что ты?..　

— Наверняка для тебя это будет не внове, — ухмыльнулся он, привязывая шарфом ее второе запястье. — Впрочем, помнится, ты упоминала о своем страхе перед путами. Страх и возбуждение — две стороны одной медали. Думаю, ты должна сильно завестись.　

— Могла бы, но...　

Она внезапно вспомнила изрезанный, багровый от крови труп в той гамбургской квартире. Как долго Лу прожил, терпя зверские издевательства? Как сильно боролся за свободу? И что так напугало ее в странном взгляде Маджида?　

— ...но ты не ожидала, что я тебя свяжу. Что ж, так даже лучше. Поверь мне, этот раз ты запомнишь надолго. Хочешь еще затяжку, перед тем как продолжим?　

— Нет.　

— Ну же, не ломайся. — Маджид сунул трубку Вэл в губы, и она затянулась ароматным дымом. — Хочу, чтобы ты была под кайфом. Кое-что сегодня, вероятно, окажется тяжелым для нас обоих.　

Перегнувшись через постель, Маджид припал к губам Вэл и, поймав ее выдох, задержал дым в собственных легких.

— Знаешь, тебе не нужен Город. Я познакомлю тебя со многими из его радостей прямо здесь. Сегодня.　

Он стал рыться у себя в чемодане. Вэл наблюдала, тревожась, что наркотик все больше притупляет сознание. Наслаждение путами всегда соткано из противоречий: возбуждение, покорность и паника, словно актеры, что борются за внимание на сцене и, пожав свои пять минут славы, уступают друг другу место в круге света. Из богатого опыта Вэл знала: фишка в том, чтобы, как в жизни, расслабиться и принять правила игры, и тогда наградой станет яростное удовольствие, почти неотличимое от боли.　

— Увы, на днях я получил неприятную новость, — продолжал Маджид. — Не получится взять тебя с собой, как я надеялся.　

— В смысле?　

Он развернулся. Под действием наркотика его глаза казались еще более кошачьими. Пара золотисто-зеленых щелок зачаровала бы Вэл полностью, не отвлекись она внезапно на предмет в руках — длинный нож, загнутый, будто сабля.　

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не волнуйся. Не собираюсь пускать его в ход, просто хочу, чтобы ты им полюбовалась.　

Маджид провел пальцем по острию. В серебристых лучах луны нож мерцал, как нечто живое, рог экзотического чудовища, лакированный сиянием ночного светила, что пробивалось сквозь полумрак. Подобно своему владельцу, клинок гипнотизировал красотой. Вэл не могла отвести глаз.　

— Я купил его сегодня вечером на Базаре. Впечатляет, да? Гладкий, элегантный, мастерски сработанный... совсем как ты.　

Он прижал клинок к горлу Вэл, чуть ли ее не оцарапав, а затем положил плашмя ей на живот, кончиком к глазам. В тепле комнаты сталь обжигала холодом. Казалось, что от шишек и рубчиков тяжелой резной рукояти на коже остаются углубления.　

— Маджид, пожалуйста...　

— Не бойся, — почти прошептал он. — Помни, это лишь игра. Впрочем, перед тем как продолжим, мне надо купить еще опиума.　

Маджид вынул из чемодана Вэл трусики и, сделав кляп, закрепил его скотчем. Она попыталась протестовать, но издала только бессильный стон, похожий на нечеловеческое мычание Сантоса.　

— Вряд ли ты станешь кричать, но рисковать незачем. Даже если это... — Маджид замялся, и Вэл внезапно со всей четкостью поняла, что он солжет. — ...только игра.

Маджид наклонился и, закрыв ей глаза, по очереди поцеловал веки затем отпер дверь, впустив обрывок спора на арабском и аромат кускуса с ягнятиной на кухне неподалеку. А потом исчез.

12

Вэл неподвижно лежала и смотрела на клинок, залитый светом луны. Кожу покалывало от близости оружия. Пальцам хотелось прикоснуться к металлу.　

Ладно, нужно верить, что это действительно игра — жестокая игра, призванная соблазнить ужасом. Вэл повторила это столько раз, что даже поверила и абсолютная безобидность Маджида стала казаться неоспоримой, как закон гравитации. Тем не менее что-то подсказывало: врет не только Маджид, все куда хуже — она врет самой себе.　

Вэл попыталась вызволиться, подняв шарфы по столбикам кровати, но шелк безнадежно застрял на выпуклостях барочного дизайна.　

Сон казался немыслимым, и все же она задремала, но вначале поплескалась на границе бессознательного, как человек, бредущий по мелководью, перед нырком на глубину, где ждут неожиданные и все более страшные ужасы, обрывочные сны, жалящие, словно осколки стекла. Кошмары, что мелькают перед глазами, будто фрагменты головоломки, лишенные какой бы то ни было системы, но неизменно леденящие кровь.　

— Знаешь, нож был ошибкой. Он не для тебя. Ты заслуживаешь более соблазнительной смерти... я бы сам выбрал такую на твоем месте.　

Вэл вначале подумала, что видит новый кошмар, который маскирует свою иллюзорную природу, подражая голосу Маджида. Затем внезапно осознала, что это не сон, и с придушенным вскриком распахнула глаза.　

Маджид стоял возле кровати. Зрачки были сильно расширены. В Руках — фута три веревки, похожей на те, что временами используют в Марокко вместо пояса. Золотая, она поблескивала от вплетенных в нее металлических нитей.　

Вэл попыталась заговорить, но из-за кляпа слова превратились в невнятное бульканье идиотки или задыхающейся жертвы.

Раздевшись, Маджид залез на Вэл и накинул веревку ей на шею.　

С ее губ сорвался беспомощный, придушенный вздох. Глаза следили за каждым движением Маджида, моля о пощаде.　

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Если это игра, подумала Вэл, точка удовольствия давно пройдена. Запястья болят. Сердце готово проломить ребра от страха, с каждым ударом в висках все сильнее стучит кровь.　

Из углов комнаты наползала чернота. В центре, словно в эбеновой раме, смутным пятном белело лицо Маджида — морда гигантского насекомого, рассеченная надвое блестящей золотой веревкой.