Стань моей судьбой - Бакли Эмеральд

– Посмотрим, что она скажет, когда я поговорю с ней. Ведь если бы Шелдон получил предложение вовремя, то, несомненно, дал бы ответ задолго до пожара.

– Валери, возможно, тебе не стоит настаивать. Как думаешь, почему она рассказала мне о своих планах?

– Потому что знала, что ты передашь разговор мне.

– Вряд ли Амелия Бродерик сделала это из любви к тебе, но она дала хороший предлог вовсе не появляться на балу. Шелдон занят и...

– Но почему мы... – Валери осенило. – Ты полагаешь, что нам, возможно, не захочется приходить на бал из-за этих слухов, о которых сегодня упоминала Присцилла?

Клара кивнула.

– Я слышала и другие, они еще хуже. Мне хотелось, чтобы ты знала о намерениях Амелии и подумала о том, что вам делать. – Она посмотрела на кукольный домик. – Мне хотелось бы приобрести эту вещь. Интересно, сколько придется заплатить за нее на аукционе?

– Хороший вопрос, – задумчиво сказала Валери. – Только ведь ее не будет, если Шелдона не пригласят.

Когда Валери увидела Шелдона, он показался ей очень усталым.

– Что случилось?

– Я был в больнице. Льюк дышит самостоятельно.

Но это же хорошая новость, подумала Валери.

– Значит, он может говорить?

– У него еще болит горло от трубок, но говорить он может.

– Тогда все в порядке.

– Не совсем. Льюк сказал следователю, что ничего не помнит. Не помнит, как входил в здание, как поднимался в офис. Не помнит, как включал лампу.

– Наверное, это из-за шока, – предположила Валери. – Защитная реакция мозга. Но ведь он же подтвердил, что видел кого-то убегающим от фабрики?

Шелдон покачал головой.

– Он ничего не помнит, начиная с того момента, когда поехал к зданию. Врач сказал, что амнезия – странная штука, так что, возможно, память и не восстановится.

А значит, Льюк не сможет подтвердить то, что сказал в тот вечер Шелдону.

– Что теперь?

– Не знаю. Есть и хорошая новость. Слейтер, похоже, снял тебя с крючка. Теперь ты вне подозрений.

Валери нахмурилась.

– С чего бы это?

Шелдон невесело улыбнулся.

– Теперь у него другой подозреваемый. Слейтер думает, что пожар устроил я.

10

Валери покачала головой.

– Это абсолютная чушь, – спокойно сказала она. – Поджечь собственную фабрику? Уничтожить свой бизнес? Зачем? Бессмыслица какая-то. Слейтер рехнулся.

Шелдон развел руками.

– Он не очень-то обеспокоен отсутствием мотива и смотрит на это проще. Владелец фабрики не хочет больше заниматься делами, а продать бизнес за хорошие деньги трудно. Между тем наличные ему нужны побыстрее, и самый верный способ – это получить страховку.

– Любой, кто хочет поскорее получить деньги от страховой компании, позаботится в первую очередь о том, чтобы пожар выглядел случайным происшествием, – заметила Валери. – Но ведь к «Нидлз энд Пинз» это не относится. Здесь что-то другое.

Шелдон кивнул.

– Верно. Поэтому следователь и продолжает копать, сейчас он собирает информацию о наших клиентах, которых мы потеряли за последнее время. Я ему уже указал, что из-за остановки производства потеряю намного больше в ближайшие недели. Ребята из «Бриггз Бразерс», наверное, уже потирают руки. Сейчас заказы посыплются на них как подарки из мешка Санта-Клауса. Слейтер хочет выяснить, кто из наших покупателей разместил заказы у наших конкурентов.

– И при этом он все же считает, что фабрику поджег ты? Пожалуй, ему надо поискать новую работу. Может быть, стать писателем: у него богатое воображение. – Валери вздохнула. – Послушай, он же считает тебя идиотом.

Шелдон рассмеялся.

– Это комплимент. – Валери смущенно улыбнулась.

– Я знаю. Поэтому и получилось так смешно.

Он поднял руку и провел ладонью по ее волосам. Валери затаила дыхание, но продолжения не последовало, и она позволила себе расслабиться.

– Я имела в виду, что, если бы ты хотел устроить пожар, причина не бросалась бы в глаза.

– Слейтер мне все объяснил, – угрюмо сказал Шелдон. – Он считает, что я подстроил все так, чтобы из-за явной очевидности моей вины меня бы никто не заподозрил. Не так уж и прост этот следователь.

– Но зачем тогда взрыв в офисе? Разве недостаточно просто поджечь здание? К чему дополнительные сложности?

– Возможно, я пытался бросить тень подозрения на кого-то другого, представив себя главной мишенью.

Валери недоверчиво покачала головой.

– И для этого устроил все так, что взрыв произошел бы только при включении настольной лампы, которая находится совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Но ведь это очень большой риск. Если ты знал, что при включении лампы последует взрыв, то вряд ли стал бы подвергать себя смертельной опасности.

– Слейтер считает, что тот, кто все подстроил, не думал о том, кто окажется жертвой. Рано или поздно кто-то зашел бы в офис и включил лампу. Например, моя секретарша. Я мог бы послать ее за какими-то бумагами. Так считает Слейтер.

Валери поёжилась. Ей было трудно представить, что кто-то хладнокровно спланировал преступление, грозившее гибелью людей. В безразличии к тому, кто попадет под удар, было нечто противоестественное, непостижимое.

Если, конечно, все действительно обстояло именно так, напомнила она себе. Какие бы фантазии ни рождались в воображении следователя, подкрепить их нечем. А без фактов, без доказательств Слейтер Шелдону не опасен.

Но есть другое обстоятельство: чем дольше следователь будет блуждать в потемках, отыскивая улики и проверяя версии, тем больше вероятность того, что фирма Шелдона никогда не возродится.

И, наконец, последнее. Подозрение, как оказалось, может быть еще более разрушительной силой, чем факт.

Как бы сильно ни хотел следователь обвинить Шелдона в поджоге, доказать это он не мог, а потому и предъявлять обвинение, по-видимому, не собирался. Но и Шелдон не мог рассеять нависшие над ним подозрения, а значит, рассчитывать на страховые выплаты не приходилось. Круг замыкался.

Клара сказала, что по городу уже ходят самые ужасные слухи. Самое плохое, что их трудно опровергнуть, от них трудно защищаться, потому что попытка объясниться лишь привлечет дополнительное внимание ко всей истории. Так же сложно бороться с сорняками: вырываешь их в одном месте, а они уже лезут в другом.

Утром в субботу Шелдон прочитал помещенную в «Миррор» заметку о пожаре в «Нидлз энд Пинз» и, аккуратно сложив газету, принялся за кофе.

Хотелось бы Шелдону иметь такие же источники информации, какими располагал репортер. Тогда, может быть, он заранее узнал бы, что у уволенных рабочих надежное алиби, подтверждаемое десятком свидетелей. Теперь же получилось так, что эта новость дошла до него чуть ли не до последнего. Почему Слейтер ничего не сказал?

И что дальше? Сидеть и ждать, наблюдая, как бизнес потихоньку уходит в руки конкурентов, а следствие топчется на месте, Шелдон не мог. А какие шаги предпринять, он тоже не знал.

Дверь столовой открылась. Валери? За шесть месяцев их так называемого брака Шелдон мог по пальцам пересчитать те случаи, когда Валери спускалась утром к завтраку. И вот выбрала день, когда ему совсем не до игр.

– Доброе утро, – сказал он, поднося к губам чашку и не глядя на Валери.

Она ничего не ответила и, только опустившись на стул, сказала:

– Дай мне, пожалуйста, газету.

Шелдон с явной неохотой выполнил ее просьбу.

– Не знаю, что интересного ты в них находишь.

– Ты же что-то нашел. И, вероятно, нечто весьма важное, потому что даже не заметил, что чашка-то пустая. Надеюсь, на меня это не произведет столь сильного впечатления. – Она развернула газету и сразу же наткнулась на нужную заметку.

Налив себе еще кофе, Шелдон откинулся на спинку стула, наблюдая за реакцией Валери на статью.

Он уже заметил, что в это утро она не потрудилась одеться к завтраку. Валери плотно закуталась в шелковый халат, полагая, вероятно, что таким образом укроется от нескромных взглядов Шелдона.