Месть – блюдо горячее - Николай Свечин

гостинице без огласки. Они провели весь день у Мольтке[35] и вечером укатили обратно в Вену. В эти же часы эрцгерцог Франц Фердинанд проторчал у кайзера. Стороны явно сговорились. Второй рейх предложил не отступать и обещал при необходимости поддержать союзников силой оружия.

К ним присоединилась Италия, видевшая на Адриатическом побережье вместо Сербии себя. Париж и Лондон не захотели вступать в войну с Тройственным союзом из-за, как они сказали, каприза сербов. Россия осталась одна в готовности поддержать Белград. И перепугалась.

В конце концов в Лондоне собралась международная конференция послов великих держав. И там решили предоставить Сербии экономический выход к морю. То есть передать ей права торговать через один из албанских портов, проведя к нему интернациональную железную дорогу. Никаких территориальных приобретений, вся торговля лишь с разрешения великих держав. Россия уговорила «младшего брата» смириться. И получила от Габсбургов вторую подряд (после аннексии Боснии и Герцеговины) оплеуху.

В Петербурге и царь, и дипломаты, и военные поняли, что третьей пощечины Россия уже не перенесет. Придется или воевать, или добровольно лишиться статуса великой державы. Это поняли также и сербы. Противостояние их с Австро-Венгрией достигло сильного накала. Разгром Османской империи и дележ ее владений балканскими государствами радикально изменил ситуацию. Эрцгерцог Франц Фердинанд сказал в частном письме: «Объединение югославянского народа нельзя предотвратить. Вопрос сводится только к тому, должно ли объединение совершиться под контролем Двуединой монархии, то есть за счет независимости Сербии, или оно должно совершиться под покровительством Сербии за счет монархии. Последнее означало бы для нас потерю югославянских земель и тем самым почти всего побережья. Такая утрата положения и престижа низвела бы монархию до уровня мелкого государства».

Дважды проскочив над рифами, в третий раз корабль мирной жизни должен был утонуть. Есть мнение, что в развязывании Первой мировой войны виноват кайзер Германии Вильгельм Второй. А миролюбивые державы Антанты не желали бойни, их втянули туда плохие боши. Это агитка, историческое вранье, поскольку послевоенную историю писали победители. На самом деле войны желали все, и Российская империя в том числе.

Так вышло, что в 1914 году пересеклись сразу несколько силовых линий. Франция желала реванша за поражение в войне 1870 года и хотела вернуть себе отторгнутые немцами Эльзас и Лотарингию. Британия пыталась сохранить свое лидерство в мировой торговле и задвинуть молодую Германскую империю на вторые роли, а та рвалась в океан и строила могучий флот. Австро-Венгрия защищалась от амбиций югославян, понимая, что иначе она будет следующей покойницей после распада Порты. Россия грезила Проливами, а кроме того, примеряла роль хозяйки Балкан. Еще в 1876 году генерал Фадеев сказал: «Путь на Царьград лежит через Вену». Политика требовала крови ради «величия» страны… Россия такая большая, такая могучая! И ее размеры прямо-таки обязывают империю соваться в чужие дела и навязывать соседям свои правила… Мир медленно, но верно шагал в пропасть. Если вспомнить, что Вторая мировая война была следствием Первой, тогда, в четырнадцатом, задавался вектор жизни континента на сто лет вперед. Вернее даже, человечества в целом. Мы и сейчас разгребаем те снежные заносы.

Сербия, как самая сильная из славянских государств, тоже готовилась к бою. Скоро она должна была сделаться еще опаснее для недругов. В соседней Черногории сидел на троне дряхлеющий монарх, господарь Николай. Он болел и вот-вот мог отойти в мир иной. Король Сербии Петр приходился ему зятем. Оба венценосца ненавидели друг друга, но у серба имелись хорошие козыри. Черногорцы презирали сыновей своего господаря и лишь ждали смерти старика, чтобы выкинуть их из страны. И присоединиться к соседу! Нищая Черногория надеялась таким образом поправить свое материальное положение. А Сербия – получить усиление армии за счет храбрых черногорцев.

Белград ловил момент, когда можно будет втянуть великие державы в свалку. Так, чтобы уж наверняка, чтобы никто не смог увернуться. В этом страна была, повторюсь, не хуже других – войну приближали всем миром. Да, Белград использовал Петербург в своих интересах. Так же, как Петербург пытался использовать Белград…

В феврале 1914-го ситуация уже была на грани. По итогам двух войн население Сербии выросло в полтора раза. Но что дало это приращение? Лишь головную боль. Потеряв Боснию, сербы наводнили ее своими агитаторами. Упустив Албанию, они теперь сдерживали дикие племена арнаутов, терзавших сербскую границу. Поглотив часть вечно мятежной Македонии, король Петр получил в наследство от турок неразрешимую проблему. Македонцы – особый народ. Энергичный, навязывающий всем свою волю. Храбрый до безумия, презирающий смерть, легко умирающий и убивающий. Бывшие повстанцы, воюющие за свободу родины, стали ландскнехтами, которых нанимали соседи для кровавых дел. Банды македонцев разъезжали по Европе, грабя банки, совершая заказные убийства и просто разбойничая. Зачем Сербии понадобились такие подданные? В провинции издавна существовали «четы» – партизанские отряды. Теперь они ориентировались на три силы: Сербию, Болгарию и Грецию. И вдохновенно бились друг с другом, не жалея заодно и окружающих. Самые кровавые четники принадлежали болгарам.

В ноябре 1913 года в Вене приняли решение о поездке наследника престола в Боснию и Герцеговину. Франц Фердинанд недавно получил должность генерального инспектора армии. И должен был приехать в Сараево на маневры. Это было рискованное решение: боснийцы, подстрекаемые Белградом, давно уже практиковали покушения на австрийских губернаторов и генералов. А наследник особо раздражал сербов – он обдумывал планы уравнять малые народы Дунайской империи с немцами и мадьярами. Такое решение лишило бы Сербию главного козыря в борьбе за лидерство в славянском мире. Она громко и настойчиво называла себя «славянским Пьемонтом»[36] – и тут вдруг такое…

Сами маневры являлись неприкрытой провокацией. Во-первых, ранее они всегда проводились далеко от границы, в окрестностях Балатона и в Карпатах. Сейчас войска концентрировались чуть ли не в пушечном выстреле от Белграда. Во-вторых, маневры демонстративно назначили на 28 июня. Это был Видов день, день национальной скорби сербов, когда в 1389 году они потерпели страшное поражение от турок и лишились независимости.

У сербского государства к этому времени уже появился секретный руководитель – тайная организация «Объединение или смерть». У нее было и другое, негласное, название – «Черная рука». Во главе общества стояли военные, причем именно те, кто в 1903 году выбрасывал в окно чету Обреновичей. Лидером являлся подполковник Драгутин Димитриевич по прозвищу Апис[37]. Когда убивали короля Александра и королеву Драгу, он получил от ее охранников три пули – и выжил. Постепенно «Объединение или смерть» завербовало в свои ряды самых влиятельных чиновников, военных, политиков, журналистов. В него входили бывший министр Георгий Геенчич, редактор газеты «Пьемонт» Люба Иванович,