Буря (СИ) - Евгения Медведская

Алкид указал рукой в окно, привлекая внимание Саханы.

— Здесь дорога красивее всего, – сказал он, и она пожалела, что не может смотреть во все стороны сразу.

Справа от них громоздились горы, голые камни вдоль дороги были свободны от снега, но чем выше поднимались остроконечные зубцы, тем белее они становились. Слева была пропасть. Сани вскарабкались на бок далеко не самой высокой горы. Тем не менее, смотреть вниз было очень страшно. А посмотреть там было на что: холодное и бескрайнее Ледяное море раскинулось до самого горизонта, буро-зеленые водоросли покрывали берег далеко внизу, высокие злые волны бросались на прибрежные черные камни, рассыпаясь на миллиарды брызг. Черные камни были так отполированы и вылизаны беспощадной водой, что выглядели как гладкая и нежная кожа чудного обитателя морских глубин.

Алкид остановил сани, и все вышли из них полюбоваться видом.

Дух захватывало от этой красоты. Воздух был соленым с привкусом сосновой хвои, мороза, который так щипал нос, что Сахана укутала мехом все лицо, оставив только глаза. Алкид держал ее за талию. Они подошли к краю дороги, заглядывая вниз. Рука мужчины сжимала ее все сильнее – он волновался, что девушка может потерять равновесие.

Когда все насмотрелись, путешествие продолжилось. Сани шли ровно и мягко.

— Скоро мы будем на месте? – спросила Сахана.

— Еще один перевал – и все. Там небольшая рыбацкая деревушка, я думал остановиться в ней на обед, у них невероятно вкусная рыба и такое пиво, что ты не сможешь остановиться и остаток пути будешь петь вашнирские застольные песни, про полногрудых рабынь ублажающих каждого вашнирского мужчину с неиссякаемой страстью.

Сахана рассмеялась, утыкаясь ему в плечо и стала высматривать впереди спуск к перевалу.

Из деревни они выехали сытые и немного навеселе. Пиво оказалось вкусным и легким, настроение было безоблачным. Дорога теперь шла через лес, то поднимаясь, то спускаясь и ужасно петляя. Санями правил Василь, Алкид о чем-то с ним говорил, а Сахана сидела у окна и разглядывала лес.

Вдруг Айрина закричала.

— Стойте, остановитесь! Там что-то случилось! Кто-то съехал с пути – это же кровь на снегу!

Василь немедленно послушался ее, затем вернулся немного назад. Мужчины велели женщинам остаться внутри, схватили топоры и вышли из саней.

Сахана минуту пометалась от окна к окну, затем взяла свою сумку, распахнула дверь и решительно выпрыгнула в снег.

— Ты с ума сошла? Там может быть опасно – звери, вашниры, дикие, бандиты, в конце концов, – Айрина высунулась за ней.

— Там кровь, а я – лекарь. Кто-то точно нуждается в моей помощи.

— Может быть волк задрал оленя и сейчас собирается съесть тебя, – возразила синеглазая. – Лезь обратно, я тебе помогу.

Но Сахана уже видела, что дело не в олене и бежала в ту сторону. Айрина же залезла в кабину, достала из ящика под сидением астрострел и побежала за Саханой.

Сахана видела Алкида, угрожающего топором коренастому толстяку, который стоял рядом с вашнирским вагончиком. Около вагончика лежал молодой вашнир, явно побывавший в руках двух здоровых молодчиков, размахивавших дубинками перед носом Василя и Нормана. Голова вашнира была в крови, меховая куртка изорвана и расстегнута, лицо расплылось в жуткую маску. Если бы не нарастающая угроза драки, Сахана уже бросилась бы помогать ему. Марк склонился над каким-то огромным свертком.

Все что-то говорили, о чем-то спорили, Сахана никак не могла уловить смысл. Звучали имена, вроде бы накал страстей спадал.

— Да опустите вы дубины, – рявкнул, наконец, коренастый мужик на своих громил. – Это же семья Алкида – из-под Снегоры. Я вспомнил, мы встречались на приеме у судьи.

— У господина Верениса, – согласился Алкид. –Мне тоже знакомо ваше лицо.

Мужчины отступили на шаг друг от друга, опуская оружие. Зато из-за деревьев показалась Айрина с астрострелом.

— Ого, какая пушка, – уважительно отметил коренастый. – Вижу, господин Алкид, дела идут отлично, раз ваши женщины разгуливают с такими дорогими и редкими штучками.

— Моя сестра, Айрина, – Алкид кивнул в сторону синеглазой красавицы.

Коренастый слегка поклонился ей.

— Я – Рудольф. Вы все наверняка слышали про золотой прииск чуть выше деревни?

Семейство Алкида закивало.

— Я его хозяин, а это мои младшие родичи – Лукас и Маттиас.

Назвавшись все заметно выдохнули. Драка отменялась.

— Раз уж тут собрались исключительно уважаемые люди, – с легкой иронией сказал Алкид, – давайте вы нам расскажете, что произошло у вас с этим вашниром.

Рудольф сдвинул шапку на затылок и почесал лоб, на котором несмотря на мороз выступил пот.

— Ну тут как вышло, – начал он. – Приехал ко мне этот мошенник со своими людьми. Предложил купить рабыню. И какую – красавица, волосы черные, сама белая, тело без единого изъяна, руки украшены странным узором, но выглядело очень красиво. Сказал, что дикая. И не просто дикая, а их королева. Никогда не слышал, чтобы в племенах было что-то подобное, но в тот момент как дурак поверил. Очень уж мне ее захотелось. Если бы сказали, что жену правителя Востока великолепной страны Раглас похитили и продают – и то бы взял с такой-то внешностью.

Алкид понимающе кивал.

— Отдал я этому гаду кучу золота – даже чуть лишнего отсыпал, так она мне понравилась. Он уехал, а она не просыпается. Я подождал немного и понял, что слишком спешил этот вашнир. Пошел к нашему лекарю, а лекарь стал ее смотреть, ну колдовством своим, и как упадет на пол. Бился минуты три. Я подумал, что умирает, еле его в чувство привел, а он мне говорит, что она не очнется. То ли отравлена, то ли что-то в ней странное, но лишь чудом жива и умрет со дня на день. Лекарь сам выглядел так, будто с ней за компанию помереть собрался. Я ее в ковер и за этим гадом по следам. Вот золото свое забирал, а товар ему возвращал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что-то он не очень выглядит после отмены вашей сделки, – заметил Алкид. – Возврат не пошел ему на пользу.

Рудольф захохотал.

— Он ее обратно брать не хотел. А я расстроен был очень. Искать его пришлось, потом по лесу за гадом гоняться. А у меня сердце было разбито. Можно сказать, полюбил я эту королеву, представлял, как детишек с ней ращу. Такая беда… Сам не заметил, как начал