Персональный ангел - Татьяна Устинова

– Я предлагаю нашей избирательной кампании новый лозунг, – торжественно объявила Катерина. – Я избавлю наш город от наркотиков. То есть не я, конечно, а Кот Тимофей.

– Кать, ты с ума сошла. Кто это полезет в избавители от наркоты? Калининград – портовый город, там небось наркота – основной источник дохода у половины населения. А ты хочешь, чтобы он на всю Россию-матушку кричал, что он этот источник прикроет?

– А может, он и закричит. Он вообще странный мужик, этот Тимофей Кольцов, и чем больше я про него узнаю, тем больше убеждаюсь, что он очень странный…

– А что ты про него знаешь, Катерина, кроме того, что известно всем нам? – насторожился Приходченко. Ему не хотелось в один прекрасный день удостовериться, что его подчиненные вновь забрались на чужую территорию и шарили там в поисках очередных сведений для Катерины. Достаточно того, что он едва оправдался перед Абдрашидзе. Теперь он был почти счастлив, что Катерина когда-то оказалась права, и “к телу” они не имели никакого доступа. Если бы он был, Олегу пришлось бы скорее всего объясняться с самим Котом Тимофеем. А недовольство Кольцова и недовольство Абдрашидзе даже сравнивать нельзя.

Катерина задумчиво покрутила в руках чашку. Посмотрела на Приходченко.

– Я тебе могу рассказать, что именно я знаю. Но я хочу сначала договориться.

– Отпущение грехов покупаешь? – усмехнулся Приходченко. Что там она еще раскопала, эта ненормальная девка, бесценный сотрудник, ни в чем не знающий удержу? Что следующим номером угрожает профессиональному имиджу Олега Приходченко? С кем придется ссориться и мириться на сей раз? С региональным управлением по борьбе с организованной преступностью? С бандой Пыльного или Шмылького, к которым Катерине пришла фантазия обратиться с очередным вопросом?

– Покупаю, Олег, – очень серьезно сказала Катерина. – Я думала, что ты хочешь нас подставить. Каюсь. Грешна.

– Ты что, больная? – спросил он с принужденной улыбкой. Он и не знал, что высказанное близким человеком глупое, еще непонятное для него подозрение может так сильно на него подействовать. Так вот чем объясняются ее депрессия и паника. Она решила, что он втянул агентство в какие-то криминальные дела!

– Правда, прости, Олег, – попросила она все так же серьезно. – Единственный вопрос, на который я тебе не отвечу, это каким образом я подтвердила информацию. Не спрашивай, не скажу.

– Да наплевать мне, каким образом ты подтвердила информацию! – вдруг заорал Приходченко и стукнул чашкой по столу. – Говори быстрей, в чем дело, и не морочь мне голову, у меня совещание через час!

Через полчаса секретарша Ирочка отменила все встречи Приходченко на первую половину дня, а сам начальник, даже не зайдя в свой кабинет, уехал на Ильинку. Вместе с Катериной они решили, что о крохотной калининградской фирме “Гранд Эд” никто, кроме них, знать не должен. Катерина пообещала проинструктировать на этот счет Андреева с Гордеевым.

– Таким образом мы считаем, что вполне возможно предложить Тимофею Ильичу новый лозунг для предвыборной кампании. Вернее, даже не лозунг, а направление. Если он на это согласится, то, может быть, даже не понадобится второй тур. Он победит в первом.

Абдрашидзе поднял голову от привезенных Приходченко бумаг и посмотрел задумчиво.

– Не знаю, Олег. Согласится-то он, может, и согласится, но это довольно опасное направление. Да и я, честно сказать, не знаю, в каких он отношениях с местной наркотической мафией. Вернее, я не могу даже представить себе, кто сильнее. А это явное объявление войны. Да еще какой.

– Ну так поговори с ним! – Приходченко подтянул к себе папку и перелистнул несколько страниц. – Тебя ведь не столько направление смущает, сколько то, что ты, получается, идешь на открытый конфликт с Духовой, верно? Ваши на наших, так?

– Так, – согласился Абдрашидзе неохотно.

– Но ты же меня для этого и нанимал, – мягко напомнил Приходченко. – Чтобы свалить твою Юлию. Мы же еще осенью решили, что начинаем конфликтовать с пресс-службой, а ты начинаешь капать Тимофею на мозги. С Катериниными идеями и служебным рвением это все проходит. Кольцов постепенно осознает, кто друг, а кто враг, ты избавляешься от Юлии, а мы триумфально заканчиваем кампанию. Все счастливы. Вы получаете свою область в полное распоряжение, а мы – доступ в высокие политические круги. Все правильно?

– Не нужно мне напоминать, я и так помню, – резко сказал Абдрашидзе. Грузинский акцент вдруг проступил в его речи, стал почти комическим, как в анекдоте. – Она контролирует тут каждое движение, кажется, чем дальше, тем больше. Когда мы договаривались, все было немножко не так. А теперь я не понимаю, может, Тимофею это очень подходит.

– Ну, давай все отменим, – предложил Приходченко, вдруг устав от непрерывной дискуссии. Порой трусость приближенных к сильным мира сего поражала его до глубины души. – Но я тебе хочу сказать, как специалист специалисту, что кампанию она провалит и на тебя же повесит всех собак. Зачем ей губернаторство? То есть, может, оно ей самолюбие и греет, но она-то ничего не потеряет. Он как был богат и всесилен, так и останется, а ей, по-моему, больше ничего не надо. Мои все из кожи вон лезут, а вы никак не раскачаетесь – телевизионную аппаратуру так и не купили, студентов не обогрели и не приласкали, пресса вся только и пишет про кризис неплатежей, а у Тимофея на заводах денежки исправно дают, об этом кто-нибудь знает? Все у Юлии оседает и пропадает, как в болоте. У нее на все один ответ – я доложу Абдрашидзе. Ну и что? Может, разойдемся в разные стороны, и пошли они к Аллаху, эти выборы…

– Ладно, Олег, – заявил Абдрашидзе злым голосом. – Не учи меня жить, не вчера родился. Я ведь тоже понимаю, что тебе выгоднее чужими руками жар загребать. А что у меня они до локтя обуглятся, тебе наплевать.

Они помолчали, очень недовольные друг другом. Не стоит на него давить, решил Приходченко. В конце концов Юлия – проблема Абдрашидзе, а не его. Хорошо, что легко отделались, когда в Калининграде Гордеева с Андреевым заловили.

За стеклянной стеной кабинета, выходящей во внутренний дворик, мягко и беззвучно валил снег. Машины, приехавшие утром, стояли засыпанные по брюхо. Нахохлившаяся зимняя ворона перелетела с елки на елку, обвалила целый сугроб. “Вот и праздники подходят, – тоскливо подумал Приходченко. – У Кирюхи утренник сегодня. Куда его на каникулы девать? Дома оставлять нельзя, замучают они его”.

– Ладно, Олег, – сказал Абдрашидзе, и Приходченко, сделав усилие, вернулся к тому, о чем они говорили. – Я попробую ему показать ваши бумаги. Не ждать же, действительно, до лета. Но только после праздников. Слышишь? Какая ранняя зима в вашей чертовой Москве! Теперь пока весны дождешься, с ума сойдешь…