Персональный ангел - Татьяна Устинова

– Но это, конечно, никак не проверяется, – подал голос Мишка. – Если все правда, то это такой криминал, что дальше ехать некуда. Хуже наркоты в сто раз. Мы туда не влезем со своими проверками.

– Торговля органами? – сама у себя спросила Катерина. – Фильм ужасов, а не избирательная кампания, честное слово. А точно они имеют к Кольцову отношение?

– Да вроде, – ответил Саша, пожав плечами. За неопределенностью его ответов Катерина всегда умела разглядеть, уверен он в том, что говорит, или нет. Недаром они вместе съели пуд растворимого кофе, как принято выражаться у них на работе. Сейчас она видела – Саша совершенно уверен, что это не пустые слухи. Если так, надо срочно заставить Олега Приходченко выйти из дела. Если только он не знает обо всем в сто раз лучше ее.

Катерина вдруг перепугалась так, что встала из-за компьютера и принялась ходить по комнате. Ребята, как два фокстерьера, следили за ней глазами. Они знали: когда Катерина думает, мешать ей нельзя.

Знал Приходченко или не знал? Правда это или неправда? Торговля детьми – чернейший из всех возможных криминалов. Слухи? Слухи не рождаются на пустом месте. Что-то всегда за ними стоит, подпитывает и удобряет почву, на которой они растут. Как можно это проверить, не вызывая подозрений? Если ребят засекли в Светлогорске, знает ли Кольцов о том, что они выкопали несколько очень ароматных “трупов”? И если знает, может, им стоит, пока не поздно, отправиться путешествовать на байдарках по Зауралью? Все безопасней, чем оставаться в Москве.

Катерина выпроводила ребят и снова села за компьютер. Бабушка давно “задала корму скотине”, как назывался собачье-кошачий ужин, выкурила вечернюю сигарету, время от времени жалуясь в пространство на Катеринин эгоизм и равнодушие к ней, бабушке, и отправилась спать, а внучка все размышляла.

Если Олег в курсе криминальных дел Тимофея Кольцова, значит, нужно как можно скорее уносить ноги. А если нет, значит, нужно уносить ноги вместе с Олегом. Или нет никаких криминальных дел, и ее информаторы ошиблись? Чего-то недопоняли, чего-то недослышали и ошиблись? Тимофей Ильич человек такого уровня, который вряд ли станет таким способом добывать себе деньги. С ним президент за ручку здоровается, а премьер на даче шашлычок вкушает, а тут… Или эта часть бизнеса осталась с давних, не столь богатых и знатных времен? И занимаются ею теперь совсем другие люди, прикрываются светлым именем, но и только. А Кот Тимофей свой процентик имеет. Ему-то что? Главное, деньги в бизнесе…

Сказать Приходченко или не сказать? Катерина ходила по ковру, стараясь наступать точно на линию. Сказать или не сказать? Как все проверить?

Был только один путь, и использовать его Катерине ужасно. Может быть, это неправильный путь, но стоило попробовать. По-другому не получится, уверяла она себя. Проверить можно только так. Она должна точно знать, что ей делать. В конце концов, она отвечает и за Сашу, и за Мишу, и за всех своих, кто так или иначе мог оказаться втянутым в это дело, а в России убивают и за менее интересную информацию.

Ей стала холодно, заныло сердце. “Невралгия” – так определяла ее сердечные боли Марья Дмитриевна. Потирая холодной рукой грудь, Катерина все ходила и ходила взад-вперед по ковру.

– Ты не заболела?! – крикнула сверху бдительная бабушка.

– Нет! – крикнула в ответ Катерина. Лучше б уж она заболела.

Она понимала, что ни в каком бизнесе невозможны стопроцентно доверительные отношения. Олег Приходченко мог скрывать от нее все, что угодно, но она должна точно знать, что стоит за всей этой историей с непонятной фирмой “Гранд Эд”. Она должна знать, чему она подвергает свою жизнь и жизнь своих сотрудников, принесших рапорт о своих злоключениях прямиком на порог ее дома, как нашкодивший кот приносит задушенную птицу.

Она взяла телефонную трубку и твердыми шагами бесповоротно решившегося человека пошла в самую дальнюю комнату, подальше от бабушки, от собак, кота и всего остального, что могло поколебать ее решимость. Набрав номер и услышав короткий быстрый ответ, она сказала четко:

– Пожалуйста, соедините меня с Георгием Ивановичем. Скажите, дочь профессора Солнцева.

Она разговаривала минут двадцать, и в конце концов ей было обещано, что через три дня она получит ответы на все свои вопросы.

Олег Приходченко не стал звонить из дома, опасаясь, что его могут подслушать. Накануне он увез Кирюху к матери, и, когда жена вернулась и не обнаружила сына, Олегу пришлось что-то выдумывать про зимний лагерь, в который он якобы его отпустил. Скандал по поводу того, что он разрешает сыну бесовские увеселения, Олег вынес достаточно спокойно. Дня на три он застрахован от возможных неприятностей, а потом мальчишку придется или возвращать домой, или искать ему новое место пребывания. У матери оставлять нельзя. Жена найдет моментально, и тогда быть беде.

Гриша Иванников с утра повез Кирюху в школу – у них на сегодня намечен утренник, и Кирюха не добрался бы на автобусе с карнавальным костюмом и пирогом, который вчера до ночи выпекала мать. Поэтому в машине Олег находился один, и можно было позвонить, и разговаривать всю дорогу до офиса. А это, значит, минут двадцать.

Он разговаривал, и на эти жалкие несколько минут ему становилось легче жить. Раньше он не знал, что так бывает, циничный, умный, спокойный и успешный Олег Приходченко. Он и предположить не мог, что жизнь сыграет с ним такую чудовищную шутку. Даже религиозное помешательство жены он воспринял спокойней, чем эту внезапно упавшую на него, как ловчая сеть для птиц, острую и безысходную любовь.

Он знал, что это навсегда. Что он уже никуда не денется. Он умрет с этим изматывающим, похожим на постоянную боль чувством.

Так неожиданно и так быстро все случилось…

Жена не смогла прийти в себя после родов. Что-то переклинило у нее в голове, и для Олега начался бесконечный, удушающий, невообразимый домашний ад. Лет десять он ее лечил. Возил к психотерапевтам, гипнотизерам, шарлатанам, святым, колдунам, светилам и звездам. Она лечилась в Швейцарии, в Штатах, в Германии, во Франции и еще черт знает где.

Все напрасно.

“Она должна захотеть этого сама, – философски заметил один из светил. – А она совсем не хочет. Ей очень нравится там, где она сейчас пребывает. Может быть, вы мало обращали на нее внимания раньше, и теперь она просто добирает то, что ей было когда-то необходимо? Ведь теперь-то вы только и делаете, что ухаживаете за ней”.

Он ухаживал за ней. Он уже почти ненавидел ее, проклинал себя и ухаживал. Его теща, естественно, была уверена, что во всем виноват он сам, и ничем не помогала. Она же привела в их дом того проповедника.