Пройдённый путь (Книга 2 и 3) - Семен Будённый

Во второй половине дня прибыл М. И. Калинин. И сразу же пожелал выехать в части.

Мы сели в автомобиль. Погода после ночного дождя установилась теплая, солнечная. Михаил Иванович снял с себя поношенную кожаную куртку. Одет он был в простой хлопчатобумажный свитер и серые брюки, заправленные в обыкновенные яловые сапоги. Заметив, что я пристально осматриваю его экипировку, Калинин, улыбаясь, спросил:

- Что, не президентский вид у меня? - Помолчав, добавил: - В рабочей одежде как-то чувствуешь себя удобней. Да и с красноармейцами проще разговаривать, они принимают по-свойски.

- Ну что вы, Михаил Иванович! Вас в любой одежде встретят как своего.

- Не говорите, Семен Михайлович, - хитровато посмотрел на меня Калинин. - Вот помню, в прошлом году приехали мы с группой товарищей на Восточный фронт. Зимой дело было, и холод стоял ужасный. Так я, чтобы не замерзнуть, напялил на себя богатую шубу. Перед красноармейцами выступил, а после один из них, шустрый такой, совсем юный паренек спрашивает: "Что же это вы, товарищ Калинин, староста пролетарского государства, а одеваетесь вроде министра-капиталиста?" Поначалу я даже растерялся. Потом говорю: "А как вы думаете: хорошо будет, если наше пролетарское государство оденет Председателя ВЦИК в дырявый армяк, да еще в такой мороз?" Почесал паренек затылок и отвечает: "Нет, не хорошо! Стыдно будет перед мировым пролетариатом"

За разговорами незаметно подкатили к селу Тальное. На его окраине уже выстроилась 1-я бригада 6-й кавдивизии.

Приняв рапорт комбрига В. И. Книги, Михаил Иванович обошел строй конармейцев, поздоровался, затем поднялся на пулеметную тачанку. С этой импровизированной трибуны он произнес речь, и голос его, спокойный, негромкий, в наступившей тишине звучал внушительно и убежденно.

Оратор не скрывал трудностей предстоящей борьбы, Но он убедительно показал патриотизм советских людей, их твердую решимость защитить свою страну и неизбежность поражения интервентов.

Во время митинга в синеве майского неба появился самолет. Сделав круг, он начал снижаться. Никого это не встревожило: на крыльях отчетливо виднелись красные звезды. А оказалось, враг использовал коварную уловку. Мы это поняли слишком поздно, когда летчик обстрелял нас из пулемета.

От неожиданности бойцы метнулись в разные стороны. Некоторые схватились за винтовки и открыли огонь. Лошади, напуганные беспорядочной стрельбой и шумом пропеллера, сбились в кучу.

А Михаил Иванович и не шелохнулся. Он продолжал спокойно стоять на тачанке, словно ничего не произошло. Я предложил ему укрыться хотя бы под тачанкой.

- Что вы, Семен Михайлович! Прятаться на глазах бойцов? Нет! решительно отказался он.

Получив отпор, самолет набрал высоту и ушел в сторону противника. Бойцы снова окружили Михаила Ивановича, и по их глазам, по отдельным фразам, которыми они перебрасывались, можно было легко угадать восхищение мужеством нашего гостя. Сами отчаянно храбрые, они и в других особенно ценили хладнокровие и выдержку.

На следующий день М. И. Калинин снова побывал в частях. Он выступал на митингах, беседовал с красноармейцами, награжденным вручал орден Красного Знамени.

Наблюдая за ним, нельзя было не восхищаться его удивительной простотой и скромностью, умением вызвать собеседника на откровенный разговор, по душам. С кем бы он ни встречался, с командиром или с рядовыми бойцами, Михаил Иванович ни словом, ни жестом не подчеркивал своего высокого положения, самое большее - он держал себя, как заботливый отец. Беседуя, он вроде бы между прочим подмечал, что у бойца не в порядке обувь, не пришита пуговица. А потом с частных, бытовых вопросов как-то незаметно переводил разговор на общие, рассказывал о положении в стране, о жизни рабочих и крестьян, разъяснял задачи Красной Армии.

После обеда, вернувшись в полевой штаб армии, мы собрали заседание Реввоенсовета. Здесь при активном участии Михаила Ивановича еще раз детально обсудили задачу Конармии.

Поскольку точного начертания переднего края обороны противника, как и группировки его сил, ни штаб фронта, ни мы. не знали, решено было начать наступление на широком фронте, во всей шестидесятикилометровой полосе армии. На этом этапе нам предстояло очистить местность от петлюровских банд, обезопасить свой тыл и выйти к оборонительному рубежу польских войск. Здесь мы рассчитывали произвести тщательную разведку, чтобы установить силы и средства противника и определить наиболее уязвимый участок его обороны, а затем, перегруппировавшись, нанести удар.

Начало операции назначили на 27 мая. 4, 6 и 11-я дивизии с приданными автоотрядами должны были наступать в первом, а 14-я - во втором эшелоне. Особая кавбригада оставалась в резерве.

Предусматривались довольно высокие темпы движения в первые три дня - по 30-40 километров в сутки. В результате к 1 июня армия должна была прорвать фронт противника и выйти в район Казатин - Бердичев. После овладения этими пунктами нам предстояло повернуть на северо-восток и ударить в тыл киевской группировке белополяков.

Здесь же, на заседании Реввоенсовета, было утверждено обращение политотдела Первой Конной армии к польским солдатам. Михаил Иванович внес в него несколько поправок, подчеркивающих братскую интернациональную роль трудящихся Советской страны.

Рано утром 27 мая мы отправились в 4-ю дивизию. М. И. Калинин вручил Почетные Красные знамена ВЦИК 21-му и 22-му кавалерийским полкам и 2-й артиллерийской батарее. Выступая на митинге, он сказал:

- Товарищи из двадцать первого и двадцать второго полков и артиллерии! За заслуги этих полков и второй артиллерийской батареи в кампании против Деникина ВЦИК посылает вам Красное боевое знамя с орденом Красного Знамени. Вручая через командующего армией товарища Буденного Красные знамена, я думаю, что могу передать ВЦИК и Совету Народных Комиссаров, что эти знамена никогда не попадут в руки врага. Товарищи, я надеюсь, что тот враг, который осмелится поднять руку на Советскую власть, скоро узнает, какую силу, организованность и мощь имеет Советская власть.

- Умрем, но не уроним чести! - послышались возгласы.

- Ура-а-а! - покатилось по рядам, и в воздухе засверкали клинки.

От награжденных выступил комиссар бригады Ф. А. Мокрицкий.

- Я прошу товарища Калинина передать ВЦИК и Совнаркому, - сказал он, что мы эту гидру контрреволюции разобьем через несколько недель. А еще хочу от вашего имени, товарищи, выразить сердечную благодарность товарищу Калинину и всему ВЦИК за их работу на общее дело.

После митинга бойцы долго на отпускали Михаила Ивановича. Его засыпали десятками вопросов. Конармейцев интересовало все: здоров ли Ленин и что он делает, как обстоит дело с хлебом, что говорит мировой пролетариат о нападении Польши?