Не искушай меня (ЛП) - Уолтерс А. Мередит

В конечном счете, мои глаза нашли Макса, и я не была удивлена, когда он ослепительно мне улыбнулся. Я не улыбнулась в ответ, вместо этого обратила свое внимание на Кристи, которая объясняла сегодняшнюю тему дискуссии.

20 минут спустя, все работали над своими журналами, составляя список своих эмоций. Перед группой поставили задачу вспомнить положительные и отрицательные моменты их жизни, которые, в некотором роде, могли послужить для них толчком. Это задание должно было подвести всех к глобальной дискуссии о том, что стало причиной начала употребления наркотиков. Великолепное задание, которое, несомненно, привело бы к отличному обсуждению в терапевтических целях в любой группе, кроме этой. Печально, но я не могу представить, что кто-то здесь воспринял это задание со всей серьезностью, с какой оно было задумано.

Кристи и меня вдохновила принять участие. Перед началом встречи она объяснила мне, что некоторые элементы искренности помощника могут оказать мощное воздействие. Но предупредила меня, чтобы я с осторожностью рассказывала о себе, а также сказала, что некоторое количество информации может отлично помочь создать связь между мной и группой.

Сама мысль о том, чтобы откровенничать перед кем-то всегда казалась мне тяжелой. И будет особенно мучительно делать это именно перед этой группой.

Когда время на выполнение задания вышло, Кристи начала всех по кругу просить поделиться чем-нибудь.

Большинство из них поделились мелочами, начиная с рассказа Мариссы о покупке первой машины и заканчивая рассказом Твилы о том, как она получила отказ из первого университета, который выбрала. А когда Кайл — парень из братства — заявил, что негативный момент его жизни случился, когда дверь в его комнату в общежитии захлопнулась на замок, я почти сорвалась.

— Вы издеваетесь надо мной? — вспылила я. Тринадцать пар глаз посмотрели на меня. Кристи нахмурилась, явно не одобрив мой выпад. Она, молча, сделала мне выговор за отсутствие поддержки и чуткости, но меня это не волновало. Я вынуждена неделю за неделей сидеть в группе людей, которые не воспринимают всерьез, выпавшую им возможность.

Я бы все отдала, чтобы у моей сестры был шанс сидеть и учиться чему-то в такой группе. Их непреклонный отказ воспринимать что-либо из того, чему Кристи так терпеливо пыталась научить их, разочаровывал до состояния ослепляющей ярости. А ироничные насмешки Эвана и Эйприл выводили меня из себя.

Кайл выглядел озадаченным и в замешательстве хлопал глазами.

— Эм, да, тот день был отстойным. Мне пришлось идти к охране кампуса, а потом ждать около двух часов пока подготовят дубликат ключа. И я опоздал на занятие в химической лаборатории…

Я подняла руку и прервала его.

— Достаточно. Ты знаешь, это полная чушь, — произнесла я вежливым тоном. Кайл негодующе надулся, и эта его эмоция была гораздо лучше, чем бесстрастное отсутствие интереса.

— Да пошла ты. Что ты знаешь о тяжелой жизнь, мисс Барби? — взвился Эван, рукой прижимая свою девушку к себе так крепко, будто он боялся, что она попытается убежать — хотя я не стала бы винить ее, если бы она попробовала.

Кристи щелкнула пальцами, стараясь привлечь всеобщее внимание.

— Давайте перейдем к технике глубокого дыхания, — сказала она изо всех сил, стараясь уладить конфликт, что противоречило ее раздражению от моего высказывания.

— Нет, Кристи. Позволь мне ответить Эвану, — сказала я, мои глаза встретились с его, темными как бусины, глазами.

Этот парень привык запугивать других. Значит, он может просто валить к черту.

— Не думаю, что это будет уместно, Обри, — сурово упрекнула меня Кристи. Из-за этого у меня будут проблемы. Но надо что-то делать. Эти люди не уважают никого из нас. Они сидят здесь, поглощенные своей собственной ерундой, думая, что они единственные, кому больно. И они ни черта не понимают во всем этом.

Пришло время вызвать чертова доктора Фила, и указать им на их дерьмо.

— Я потеряла свою пятнадцатилетнюю сестру из-за передозировки наркотиков три года назад. Парень, который, как она думала, любил ее, накачал ее героином и бросил в переулке захлебываться собственной рвотой. Ее тело нашли лишь два дня спустя, когда мусорщики пришли очистить баки, которые она подпирала, — рявкнула я.

Глаза Эвана округлились, и я не могла не испытать удовольствие от того, что он, казалось, стушевался от моего приступа честности. И затем я поняла, что только что сказала. Боже, я не собиралась говорить ничего из этого.

Я осмотрела ребят — у всех было одинаковое выражение лица. Шок. И жалость. От чего мне захотелось биться головой о стену.

Но когда я осмелилась посмотреть на Макса, я не увидела ничего такого на его лице. На нем снова отражалась эмоция, которую, я не знала, как понимать. Потому что он выглядел успокоившимся?

Кристи прочистила горло, пытаясь снова обрести контроль над группой. Судя по едва сдерживаемому гневу на ее лице, я чертовски облажалась.

— Я хочу, чтобы вы все воспользовались несколькими минутами и написали об одном из событий в вашей жизни, и почему вы считаете, что оно влияет на ваше пристрастие, — встав, дала она указания.

Кристи встретилась со мной взглядом и качнула головой в сторону коридора. Я вздохнула и последовала за ней. После того, как она закрыла дверь классной комнаты, она повернулась ко мне.

— Это было полностью и абсолютно неуместно, Обри. Прямо сейчас я в шоке от того, что ты сделала нечто подобное. Ты не только унизила члена группы и признала неубедительными его чувства, но рассказала группе о себе и своих чувствах. Хотя откровенность может быть полезна, но, безусловно, не в таком контексте. Она должно укреплять связь между консультантом и пациентом. Когда все вертится вокруг тебя, это неправильно, — отчитала она меня, и я со стыдом опустила голову. Она была права. Я переборщила.

— Мне очень жаль. Я не знаю, почему сделала это, — ответила я.

Кристи покачала головой.

— У меня есть хорошая идея почему, но сейчас не время и не место заниматься этим. Думаю, будет лучше, если ты сегодня уйдешь. Я сама закончу занятие. И потом, я думаю, мы должны встретиться с доктором Лоуэлл и обсудить будет ли уместно тебе продолжать участвовать в этой группе в качестве помощника консультанта, — сказала она и при этом была совершенно непохожа на сострадательного, обучающего советника, которой я ее знала. Прямо сейчас она была разочарована и несчастна.

Вау, я действительно все испортила.

— Понимаю, — это все, что я сказала. Я чувствовала себя ужасно, физически и ментально. Мне стоило пойти домой и отправиться в постель, и только утром начать переживать о том хаосе, который я сотворила. Но мысль о том, что я могу наткнуться на Рене, не показалась мне особо привлекательной. Я не очень хорошо умею скрывать свои эмоции, и несмотря на то, что большую часть времени она обеспокоена только собственной задницей, моя соседка до си пор понимает меня лучше, чем кто-либо.

В итоге я просто бродила по кампусу. Я чувствовала, что заболела, скорее всего, у меня была высокая температура, но я просто не могла заставить себя пойти домой. Было поздно, и на улице почти никого не было. Я присела на скамейку у библиотеки и уставилась на стену, которая была разрисована ярко-зелеными и голубыми красками. В центре рисунка была фигура женщины, направляющаяся по деревянному причалу к морю черного ила, ее длинные светлые волосы, развевались за ее спиной, пока она падала. Ее лица было не разобрать, за исключением улыбки. Как будто она была счастлива, идя навстречу смерти.

Вау, чертовски депрессивно.

Основательнее присмотревшись к рисунку, мне стало неуютно от странного ощущения, что я ее знаю. Глядя на изящную, но бьющуюся в агонии фигуру женщины, я чувствовала, что должна знать ее.

Обеспокоенная растущей тревогой, я встала и подошла ближе. Рисунок не был похож на типичную живопись кампуса — никаких нарциссов и смеющихся студентов. Раньше я несколько раз видела подобные рисунки. Я наклонилась, стараясь разглядеть детали в плохом освещении. И они были там — крошечные узоры на платье женщины, состоящие из десятков иксов.