Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв. - Брюн Сергей Павлович

В принципе, репрессии и гонения, инициированные халифами, эмирами, духовенством или чернью вновь и вновь выявляли зависимость арабов от услуг христианских чиновников и ремесленников. Особенно явственно эта зависимость и мусульманское отношение к зимми как к неотъемлемой части Дар аль-Ислама, проявилась, как это ни странно, в эпоху великих гонений Аль-Хакима. Еще Яхья Антиохийский с иронией отмечал, что своими репрессиями, в частности — указом о ношении тяжелых деревянных крестов, Аль-Хаким стремился извести христианских чиновников «в особенности своих приближенных канцелярских писцов и тех состоящих на его службе, без которых он не мог обойтись»[363]. В 1008 г. христианские чиновники Фатимидского халифата были взяты под стражу, однако вскоре вновь выпущены и назначены Аль-Хакимом на прежние должности. Более того, именно в разгар гонений Аль-Хакима визирем халифа был вновь назначен христианин — Иса ибн Нестурас, занимавший этот пост до своей кончины[364]. При этом, Исе был дарован почетный титул «ас-Сафи», т. е. «исцеляющий», что дает полное основание предположить, что гонения на христиан и отстранение их от административных должностей привело к серьезным беспорядкам и проблемам, решить которые и был призван ибн Нестурас. Первые меры по дарованию христианам материальной компенсации за разрушенные вначале XI в. церкви также принадлежали самому Аль-Хакиму, а не его преемникам. В 1003 г., после погромов в Каире и разрушения старого христианского квартала, Аль-Хаким предоставил мелькитам и общине ромеев новый квартал и дозволил отстроить три новые церкви, взамен разрушенных. Как повествует Яхья Антиохийский: «Румы были переведены в место, известное под именем ал-Хамрау, здесь им отвели квартал, и ал-Хаким соорудил здесь три церкви взамен тех церквей, которые были у них разрушены в том квартале…»[365]. И именно в последний год правления Аль-Хакима (1020–1021 гг.) игумен монастыря Св. Екатерины на Синае — Авва Сельмун смог начать восстановление египетского монастыря Аль-Кусайр.

Дальнейшее утверждение прав христиан имело место уже в правление халифа Аз-Захира (1021–1036 гг.), сына и преемника исчезнувшего халифа Аль-Хакима. Если, опять же, обратиться к хронике Яхьи Антиохийского: «И стали христиане снова открыто справлять свои праздники и ходить во время Пасхи крестным ходом к тем церквам их, которые находились вне города Каира. Аз-Захир являлся смотреть на их сборища и приказывал оберегать их. Христиане облегчили носимые ими отличительные знаки, и большинство из них ограничилось поясом и черным тюрбаном. Аз-Захир разрешил им восстанавливать их церкви и возвратил им завещанные с богоугодной целью имения, которыми еще не завладели правители»[366]. Более того, в правление Аз-Захира имело место неслыханное, с точки зрения законов халифата, дозволение христианам, принявшим ислам в годы гонений, вернуться к своей прежней вере. «И возвратилось из страны румов множество христиан, принявших ислам, открыто объявили себя христианами, и никто не стал беспокоить ни их, ни тех христиан, которые жили в Египте, требованием уплатить поголовную подать с того года, когда взыскание ее с них прекратилось, и до того года, когда каждый из них возвратился»[367].

Мелькитские богословы, переводчики, хронисты и иерархи в истории христианского мира VII–XI вв.

Если говорить о роли сирийских клириков и иерархов в истории кафолической Церкви VII–XI вв., то здесь следует упомянуть как тех богословов и иерархов, которые жили на территории Арабского Востока, так и о тех беженцах, которые, в период арабских завоеваний стекались в Константинополь и Рим. К числу последних принадлежали многие видные деятели Римской Церкви, о которых нельзя, по крайней мере, кратко не упомянуть в связи с вопросом о значимости Сирии для христианского мира. Среди этих, бежавших на Запад чад Антиохийской Церкви было несколько римских понтификов. Так, Папа Иоанн V (685–686 гг.) был сирийцем и уроженцем Антиохии. Его преемник — Папа Сергий I (687–701 гг.) был выходцем из семьи антиохийских греков, переселившихся из пределов Леванта на Сицилию. Сирийцами были и некоторые последующие понтифики, в частности Папа Сисиний I (708 г.) и Папа Константин (708–715 гг.)[368]. В Риме находилось несколько обителей, основанных восточными монахами. Так, за пределами городских стен Рима находился монастырь Св. Анастасия ad Aquas Savias, где подвизались выходцы из киликийских епархий Антиохийской Церкви. Обитель Св. Анастасия сохраняла восточную, греческую братию вплоть до XI в.[369]. На рубеже VI–VII вв. в Вечном городе возник и монастырь Св. Саввы, основанный монахами, бежавшими из Палестины. Также в Риме находился и монастырь Ринати, где в VII в. бежавшие из Армении греческие монахи вытеснили латинян. Наконец, нельзя не упомянуть и о еще одном греческом монастыре Рима — обители Domus Arsicia, монахи которого играли важнейшую роль в сношениях Рима и Константинополя[370].

Говоря о выходцах из пределов Антиохийского Патриархата получивших широкую известность на Западе и в лоне Римской Церкви (в VII–XI вв.), нельзя не вспомнить и о св. Феодоре Тарсийском (ок. 602–690 гг.). Этот уроженец киликийского Тарса бежал на Запад от персидских и последовавших арабских завоеваний. Покинув пределы Леванта, Феодор перебрался вначале в Константинополь, а затем — в Рим, где подвизался в основанном киликийскими беженцами монастыре Св. Анастасия ad Aquas Savias. В 668 г. Папа Виталиан возглавил хиротонию Феодора и возвел его в сан Архиепископа Кентерберийского. На протяжении двадцати двух лет, вплоть до своей кончины в 690 г. Феодор Тарский, этот «антиохийский» архиепископ Кентербери, совершал свое архипастырское служение на землях Англии. Он стал одним из самых почитаемых, канонизированных английских прелатов, прославился как инициатор создания новых диоцезов, борец с ересью монофелитства, бесстрашный обличитель жестокости и языческих обычаев своей паствы и, конечно же, как основатель знаменитой Кентерберийской школы — оплота просвещения в англосаксонских королевствах[371].

Неотъемлемой частью православной литературной и богословской традиции стали творения мелькитских авторов, писавших как по-гречески, так и по-арабски. Не стоит забывать о том, что бесспорно, самым влиятельным богословом и Отцом Церкви VIII в. был сирийский мелькит — преподобный Иоанн Дамаскин, часто почитаемый и как последний из великих «Отцов Церкви»[372]. Величайшим византийским гимнографом стал другой мелькит, приемный брат св. Иоанна Дамаскина — преподобный Косма Маюмский, автор «Песни Богородицы» («Честнейшая Херувим…») и нескольких канонов, вошедших в богослужение Православной Церкви[373]. Причем оба — и Иоанн Дамаскин, и Косма Маюмский — никогда не бывали даже в пределах восточных провинций Ромейской империи; оба, будучи сирийцами, писали по-гречески. Хотя, конечно же, нельзя не отметить, что богатейшие традиции сирийской письменности процветали среди мелькитов в VIII–XVII вв. Сироязычные мелькиты, подобно сиро-яковитам и маронитам, придерживались вариаций западно-сирийского шрифта — как серто, так и особого «халкидонского» шрифта.

С VIII в., по мере укоренения ближневосточных христиан в составе халифата, начинается и зарождение христианской арабской литературы. Первым великим православным богословом и полемистом, писавшим по-арабски стал Феодор Абу-Курра (ок. 750–823 гг.), уроженец Эдессы и епископ Харрана[374]. Среди переводчиков библейских и богослужебных текстов на арабский язык, следует в первую очередь назвать двух мелькитов XI в. — Феофила Каирского и Абдаллаха ибн аль-Фадла аль-Антаки. Феофил, митрополит Мисра (Каира), известный также как Теофилос ибн Туфил ад-Димашки, составил один из ранних, не дошедших до нас, переводов Евангелия на арабский[375]. Антиохийский диакон Абдаллах ибн аль-Фадл внес несравненно больший вклад в богослужебную и церковную жизнь арабоязычных христиан, так как его переводы текстов Ветхого и Нового Завета, а также Псалтири и творений нескольких великих Отцов Церкви (в том числе св. Иоанна Златоуста и переведенного им с сирийского св. Исаака Сирина) оставались востребованными и даже преобладающими среди ближневосточных православных вплоть до XX в. Как о нем писал великий собиратель «антиохийского» литературного наследия — Патриарх Макарий III Займ, «Когда Господь увидел их долготерпение, он смиловался нам ними и направил им великого мужа, диакона Абдаллаха ибн аль-Фадла аль-Антаки. Прекрасно зная арабский, греческий и сирийский языки, он перевел все книги Ветхого и Нового Заветов, со всеми комментариями к ним, на арабский, для нужд христиан, дабы они читали их в дни Субботы, Воскресения и великих Праздников Господних. Каноны же он оставил нам на греческом и сирийском, ибо это были исконные языки, и дабы не забывали эти священные языки, на которых говорили наши Святые Отцы»[376].