Дитя времени - Джозефина Тэй

Если историю с браком Эдуарда и Элеоноры Батлер выдумали, чтобы помочь Ричарду, то последний должен был отблагодарить Стиллингтона. Однако нет никаких указаний на то, что Стиллингтон получил награду в виде кардинальской шапки, другого высокого церковного сана либо какой-нибудь доходной должности.

Но наиболее убедительно правдивость истории о браке с Батлер доказывали поспешные и настойчивые старания Генриха VII стереть все следы. Если эта история была выдумкой, тогда для дискредитации Ричарда достаточно было обнародовать ее и заставить Стиллингтона подавиться своими же словами.

Здесь Грант к своему неудовольствию обнаружил, что снова перешел на сторону защиты и решил на время оставить следствие. Пожалуй, он обратится к Лавинии Фитч, Руперту Ружу или кому-нибудь еще из этих модных писателей из стопки на столике и выкинет из головы Ричарда Плантагенета до появления Кэррэдайна.

Положив схему генеалогического древа потомства Цецилии Невилл в конверт, он надписал на нем адрес Кэррэдайна и попросил Лилипутку отправить. Затем перевернул прислоненный к книгам портрет с тем, чтобы не соблазняться лицом человека, которого сержант Уильямс без промедления поместил в судейское кресло, и протянул руку к «Поту и борозде» Сайласа Уикли.

Грант перелистывал один роман за другим с растущим раздражением, пока, наконец, в палате вновь не появился Брент Кэррэдайн.

Молодой человек с беспокойством оглядел Гранта:

— Что-то вы не так весело выглядите по сравнению с прошлым разом, мистер Грант. Плохо настроены?

— По отношению к Ричарду — нет, — ответил Грант. — Кстати, как продвигаются наши дела?

— Ну, мне еще не удалось выяснить, почему Генрих так стремился не только отменить тот парламентский акт, но и стереть его из памяти англичан. В общем, это ему удалось, и в течение многих лет про акт никто не вспоминал, пока в архиве Тауэра случайно не обнаружили черновики. Его опубликовали в 1611 году. Спид напечатал его полный текст в своей «Истории Великобритании».

— Понятно. Значит, вопрос о «Титулус региусе» снимается с повестки дня. Ричард получил корону, как и говорится в акте, а все описание Мора — ерунда. Никакой Елизаветы Люси в деле не было.

— Люси? Что еще за Елизавета Люси?

— Ах, совсем забыл, вы же отсутствовали! Согласно достопочтенному Мору, Ричард утверждал, будто Эдуард состоял в законном браке с одной из своих любовниц, некой Елизаветой Люси.

При упоминании о Море на лице молодого Кэррэдайна отразилось уже привычное отвращение.

— Что за чепуха! Почему они хотели скрыть Элеонору Батлер? — воскликнул Кэррэдайн, быстро ухватив суть дела.

— Потому что она и впрямь была замужем за Эдуардом, и его дети от Елизаветы Вудвилл и в самом деле являлись незаконнорожденными. А раз так, то никто не стал бы восставать в их поддержку, и они не представляли опасности для Ричарда. Вы заметили, что вудвиллско-ланкастерское вторжение совершалось в поддержку Генриха, а не принцев — хотя Дорсет был их братом по матери? И это было еще до того, как слухи об их исчезновении могли достичь его ушей. Для главарей восстания — Дорсета, Мортона и других — мальчики не представляли интереса. Они поддерживали Генриха. Таким образом Дорсет имел бы шурина на английском престоле, а королевой стала бы его сводная сестра. Такое положение вполне устроило бы нищего изгнанника.

— Верно. Что ж вполне логично, что Дорсет не стал бы сражаться ради того, чтобы посадить на трон своего сводного брата. Он поддержал бы его, лишь если бы был уверен, что вся Англия станет на сторону мальчика. И обнаружил еще одну интересную подробность. Королева с дочерьми покинули монастырское убежище весьма скоро. Более того, она зажила, словно ничего не случилось. Ее дочери посещали празднества во дворе. И вы знаете, в чем вся соль?

— Да?

— Это произошло после того, как принцы были якобы убиты. Вот именно: и я скажу вам кое-что еще. В то время как двух ее сыновей «прикончил» злодей-дядя, она пишет своему другому сыну во Францию — Дорсету — и приглашает его вернуться домой и помириться с Ричардом, который настроен к нему вполне миролюбиво.

Наступило молчание.

Сегодня воробьи за окном не щебетали. Только капли дождя мягко стучали по стеклу.

— Комментариев не будет? — наконец спросил Кэррэдайн.

— Вы знаете, — начал Грант, — с юридической, полицейской точки зрения обвинения против Ричарда не существует вообще. Я имею это в виду буквально. Не то, что обвинение не доработано для передачи в суд, нет — оно попросту не существует.

— Вот именно. Тем более после того, как я узнал, что все те люди, список которых вы мне послали, были живы, здоровы и на свободе, когда Ричарда убили в битве при Босворте. И не просто на свободе — о них хорошо заботились. Дети Эдуарда не только танцевали на балах во дворце, они получали пенсии. Когда умер его сын, Ричард назначил своим наследником одного из этих родственников.

— Которого?

— Сына Георга.

— Значит, он хотел восстановить в правах детей своего брата?

— Да. Если помните, Ричард с самого начала протестовал против осуждения Георга.

— С этим соглашается даже Мор. Итак, во время правления Ричарда III Ужасного все наследники английского престола жили себе на свободе припеваючи.

— Да. И в полном согласии с прочими членами королевского дома. Я читал сборник архивных документов Йорка, составленный неким Дэвисом. Я имею в виду город Йорк. И младший Уорик — сын Георга, и его двоюродный брат-младший Линкольн являлись членами Совета. Город направил им официальное письмо. В 1485 году. Более того, Ричард посвятил в рыцари юного Уорика одновременно со своим сыном, на пышной церемонии в Йорке. — Молодой человек замолчал, затем выпалил: — Мистер Грант, вы не собираетесь написать об этом книгу?

— Книгу?! — с удивлением воскликнул Грант. — Боже упаси. Почему вы спрашиваете?

— Потому что мне самому хотелось бы сделать это. Такая книга вышла бы куда лучше, чем про крестьянское восстание.

— Валяйте.

— Понимаете, мне надо что-нибудь показать отцу. Он считает, что я ни на что не годен, раз меня не интересует мебель и торговое дело. А увидев написанную мной книгу, он поверил бы, что я не так уж безнадежен. Он даже, пожалуй, стал бы этим хвастать.

Грант смотрел на Кэррэдайна с доброй улыбкой.

— Забыл спросить, как вам понравился «Кросби-плейс»?

— Чудесный дом. Попадись он на глаза Кэррэдайну Третьему, тот непременно захотел бы увезти его с собой в Америку.

— Если вы напишете книгу о Ричарде, так и случится. Он почувствует себя совладельцем. Как вы ее назовете?

— Книгу?

— Да.

— Я позаимствую выражение у Генри Форда и назову ее «История — вздор».

— Отлично.

— Однако, прежде чем сесть и написать ее, мне придется еще немало прочесть и покопаться в документах.

— Наверняка. Ведь вы даже не подошли к главному вопросу.

— Какому?

— Кто же на самом деле убил мальчиков?

— Да, конечно.

— Если мальчики были живы, когда Генрих захватил Тауэр, что случилось с ними потом?

— Доберусь и до этого. Но сначала я хочу узнать, почему Генриху было так важно замолчать содержание «Титулус региуса».

Кэррэдайн собрался уходить, но заметил, что портрет Ричарда лежит на тумбочке лицом вниз. Он поднял его и аккуратно прислонил к стопке книг.

— Стой пока здесь, — сказал молодой человек, обращаясь к портрету. — Скоро я верну тебя на место.

13

Не прошло и получаса после ухода Кэррэдайна, как появилась сияющая Марта, с охапками цветов, книгами и сластями. Грант был глубоко погружен в события XV века, как их описывал сэр Катберт Олифант, и потому приветствовал актрису с удивившей ее рассеянностью.

— Слушай, если бы твой деверь убил двух твоих сыновей, ты бы приняла от него пенсию?

— Вопрос, как я понимаю, чисто риторический, — сказала Марта, кладя на стол охапку цветов и озираясь по сторонам в поисках подходящей вазы.

— Честно говоря, по-моему, у всех историков не ладно с головой. Послушай-ка:

«Поведение вдовствующей королевы трудно объяснимо; нельзя с уверенностью сказать, опасалась ли она, что ее насильственно извлекут из убежища, или же просто устала от одинокого существования в Вестминстере и с бездушной апатией решила помириться с убийцей сыновей».

— Боже милостивый! — воскликнула Марта, замерев с вазой в руке. — А кто была эта вдовствующая королева?

— Елизавета Вудвилл, жена Эдуарда IV.

— Ах да. Я ее играла. Эпизодическая роль, в пьесе про графа Уорика — «делателя королей».

— Я, конечно, всего лишь полицейский, — начал Грант, — и, возможно, никогда не вращался в соответствующих кругах. Быть может, поэтому я встречался только с приличными людьми. Где можно найти женщину, которая заводит дружбу с убийцей двух своих сыновей?