Кукушонок из семьи дровосеков - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маргарита закатила глаза.
– Пейзаж дядька такой написал, словно по цифрам раскрашивал. Зато рама! Богатая! Прямо для Рубенса! Настоящее дерево, не пластик, позолоченная, толстая, в завитушках. Рассматривать ее интереснее, чем саму картину. За подарком Петрова сама ездила. Привезла ее, устроили торжественную передачу музею. Ой, вы сейчас обсмеетесь!
Маргарита улыбнулась.
– Художник к нам не приехал, заболел некстати. Галя сначала растерялась, потом договорилась с каким-то своим знакомым из Москвы. Он бесплатно прикинулся живописцем, прикатил на праздник, «подарил» пейзаж городу, на банкете посидел, выпил, закусил и уехал.
– Забавно, – улыбнулась я, – никто не заметил подвох?
– Не-а! – радостно отозвалась Маргарита. – Интернета еще не было, фамилия рисовальщика мало кому была знакома. Не Репин он. Народ рад, праздник удался, «столичная звезда» Диванкин нарисовала, своим присутствием простой люд обрадовала. Повесили произведение под аплодисменты. Тогдашний городской глава прямо счастлив был, да ничего в живописи не смыслил. Деревья на картине есть? Речка есть? Значит, красиво!
Маргарита тихо рассмеялась.
– Такая «лепота» тогда в Москве на Арбате у многих художников продавалась. Вот рамки там простые, дешевый пластик или вообще без окантовки. А вот у нас пейзаж с обрамлением прямо для Эрмитажа!.. Повисела красотень в музее некоторое время, юбилей прошел, все о художнике забыли. Как-то в полдень заглядывает ко мне Галя, тихо смеется: «Картину сперли». Я сначала не поняла, о чем речь, удивилась: «Какую? Откуда?» Петрова совсем развеселилась: «Ту, что типа подарок городу!»
Рощина покачала головой.
– Пока Галюша была директором музея в Диванкине, экскурсии из Москвы приезжали. На дорогу много времени не требовалось, это плюс. В экспозиции ничего особенного не было, зато в городе огромный крестьянский рынок. Со всей округи продавцы: мед, мясо, колбаса, рыба, овощи, фрукты. Намного дешевле, чем в столице. Музей располагается в доме, где раньше жил владелец ткацкой фабрики. На него окрестные села работали. Сами видите, помещение простое. Мануфактурщик был прижимистый, все деньги в производство вкладывал, семьи не имел, дворец не возвел. Скромный домик. Спальня, кабинет, гостиная, столовая, кухня с кладовками и комната для прислуги. Библиотеки у него не было, дорогими вещами он не обладал. Но в советское время каждый город, даже крохотный, непременно музей открывал. Собрали и мы свой. Попросили жителей: «Дайте, что не жаль. Одежду старую, посуду, корыто деревянное». Народ в сараях порылся, принесли нам тарелки, лампу керосиновую, юбку прабабушки, лапти прадедушки. Получилась экспозиция народного быта. Грабителям там брать нечего. Вечером просто на замок дверь запирали. И стащил кто-то живопись. Прямо смешно!
Маргарита развела руками.
– Из-за чего шум поднимать? Галя меня в Москву отправила, денег дала. Я на Арбате нашла полотно – ну один в один как пропавшее, – и повесили его на место. Через пару недель вызывают Галюшу к самому главному городскому начальству и прямо обвиняют в воровстве. Якобы некий человек видел, как она вернулась в музей ночью, сняла картину, разломала раму, а из нее высыпались золотые монеты. Денег прямо мешок.
Маргарита округлила глаза.
– Галина не дура, она выслушала глупость молча и задала вопрос: «Кто наврал чушь?» Ей в ответ: «Человек, который все лично видел». Галюша отозвалась: «И что он делал ночью в музее?.. Зря вы Юлии Лисянской поверили. Она меня оклеветала, потому что очень хочет в кресло директора сесть. Думает, под ним золотая шахта вырыта, я из нее деньги черпаю. И Юлия не подозревает, что мне известно, что она спит с вашим помощником, Юрием Медведевым. В нашу гостиницу они пойти не могут, мужик женат. О том, чтобы к нему в квартиру заявиться, речь не идет, там супруга. Лисянская одинокая, но на лестничной клетке по соседству с ее однушкой пять квартир, во всех дверях глазки. У подъезда скамейки, на них бабульки. Если Медведев в подъезд войдет, через десять минут весь город в курсе будет, что он спит с Юлией. Конец тогда карьере мужика. А его жена – ваша родная дочка Нина! Она и супруга неверного, и Лисянскую из папиной вотчины голыми и босыми выпнет. Поэтому любовники устроились прелюбодействовать в музее. Передайте Юлии: если она посмеет чушь нести про золото и какие-то бумаги, пойду к Нине, все ей расскажу. А сейчас давайте бумагу и ручку, напишу заявление об уходе. Только знайте: если Юлия в кресло директора сядет, кирдык музею».
Маргарита прищурилась.
– Городской глава прямо обомлел. Начал уговаривать Галину остаться. Да и понятно почему. Кто за три копейки согласится музей на плечах тащить? Галюша просто энтузиастка. Зарабатывала она себе на жизнь выпечкой. Давным-давно заказы брать начала на изготовление пряников, тортов, пирожных, конфет домашних. Петрова была финансово независима, вот и сделала ручкой после той беседы с главой города. В Москву перебралась. Живет сейчас прекрасно. На ее место Лисянскую поставили, зная, что та не справится, у нее за несколько месяцев все прахом пойдет. Освободили Юленьку от должности. Я у руля с тех пор. Хвастаться не люблю, но сделала из музея настоящий центр досуга. Нашла спонсоров, открыла как платные, так и бесплатные клубы по интересам. И еще кафе знакомств, у нас уже десять пар поженились.
– А где сейчас Юлия Лисянская? – осведомилась я.
– В Москве, – скривилась Рощина. – Замуж так и не вышла, в Диванкин не приезжает, в соцсетях пишет: «Купила роскошный дом на Новорижском шоссе». И выставляет фото агентства недвижимости. Ну, понимаете, да?
Я кивнула.
– Снимки для потенциальных покупателей. Но на них же есть отметка продавца?
Маргарита захихикала.
– Вот-вот! Всем понятно, откуда информация взята. Народ веселится, спрашивает: «Сколько комнат у вас?» Юлька дальше брехать: «Тридцать». Профиль в «Телеграме» у нее на свое имя открыт. И есть еще другие, там имя владельца не указано, просто номер. Вот их идиотка использует, чтобы хейтить Галюшу. Не спится спокойно Юле, зависть много лет ее жрет.
Глава двадцать седьмая
– Интересно, – кивнула Ада, когда запись моей беседы с Маргаритой завершилась. – Теперь послушайте, о чем я говорила с Юлией. Женщина произвела на меня неприятное впечатление. Рощина не просила у тебя денег за беседу, не продавала свой рассказ. Ведь так?
– Да, – подтвердила я. – Маргарита хорошо зарабатывает, обзавелась спонсорами, сделала из музея центр досуга, выкупила его у Диванкина, когда заведение ни малейшей прибыли не приносило, городская администрация рада была от него избавиться. И сейчас проект приносит очень хороший доход.
Ада Марковна сложила руки на груди.
– Юлия же сразу объявила: «Знаю всю правду про музейных крыс! Корчат из себя интеллигенток. На самом деле бандитки. Но если не заплатите, рта не раскрою. Бесплатно только вороны чирикают». Получила она от меня деньги, даже покраснела от радости. Начала говорить. Вначале ничего интересного, опять жалобы на Галину, которая ее запинала в угол, сама все решала, деньги граблями к себе подтаскивала. Всю запись потом послушаете, но в ней нет ничего нужного. То, что может нас заинтересовать, начинается на пятьдесят восьмой минуте.
Ада Марковна нажала на телефон.
– Вы увидели, что Галина разломала обрамление пейзажа?
– Она его не ломала, – уточнила Юлия, – развинтила. Специально, наверное, такую заказали, чтобы золото заховать.
– Уверены, что оно там было? Сейчас много изделий, которые якобы сделаны из драгметалла, а на самом деле фуфло.
– Настоящие царские червонцы! – воскликнула Юлия.
– Вы же издали смотрели, – заметила Штольцбаумкухенрайз.
– Ну… понимаете, – начала бубнить Юлия, – когда они части рамы трясли, вывалилась монетка, под шкаф закатилась, а они не заметили. Я ее потом, когда одна осталась, вытащила, отнесла ювелиру. Тот сразу кучу денег за монету предложил.
– Странно, что ни Петрова, ни ее приятель вас не заметили, – удивилась Ада.
– Дело так обстояло, – принялась захлебываться словами ее собеседница. – Я забыла на работе свои ключи от дома. Пришлось вернуться. Ищу, ищу, найти не могу. И вдруг вижу! Лежит связка около шкафа. Наверное, из кармана вывалилась.
