Гранитный линкор - Мельник Акимович

В землянке было холодно, на душе еще холодней. Ведь сама во всем виновата... Столько времени терпеливо ждала его, а встретились — и на тебе!.. Лучшего придумать не могла: парадным шагом промаршировала мимо, наплевать, мол, на капитана. «Гляньте, как Лена равнодушна к нему! Не хотел столько дней дать весточку о себе, так вот за это... холодное равнодушие...» Но равнодушна ли она к Углову? Ведь обманываешь, Ильичева, сама себя! Эх, Ленка, Ленка, глупая ты, дурочка! Кто ты есть? Чего еще хочешь? Кого корчишь из себя? Недаром говорят матросы: «Лене бы не воевать, а цыплят в инкубаторе выводить». А она, ишь ты, на капитана Углова плюет... Да разве капитану Углову она пара? Ему не такая нужна... Особенный он, особенную ему и надо... Однако что с ней? Почему дрожит, словно в лихорадке? Почему места себе не найдет? Хотя бы Соня скорее пришла, что ли! Лена отыскала под кроватью небольшую чурочку, расколола ее, положила в печку, туда же бросила пачку нераспечатанных, еще вчера принесенных писем, сердито чиркнула спичкой, и непрочитанные письма вспыхнули веселым пламенем.

В землянке стало теплее и уютнее, но грусть не оставляла Лену, непрошеные горькие думы лезли в голову. Почему в жизни бывают такие странности: хороший офицер поговорил однажды ласково, по-человечески с девушкой, а та уже и нос кверху: ухаживает офицер за ней — и претензии к нему... Так вот и у Елены Ильичевой с капитаном Угловым получилось... «Нет, Ленка, хватит с тебя, не по себе дерево рубишь! Выбрось Углова из головы!»

Она прислушалась: за окном скрипел под чьими-то сапогами снег. Кто это? Может, Соня? Нет, Соня в валенках... «Наверное, почтальон!..»— и на щеках Лены вспыхнул румянец, нетерпеливо устремилась к двери.

На пороге действительно появился почтальон.

— Сашенька! — обрадовалась она.— Милый!

Эта неожиданная радость смутила почтальона.

Глаза его потеплели: Лена обрадовалась ему, видно, она ждала его... Но почему девушка так пристально смотрит на сумку? Разве там глаза и сердце человека? Почтальон съежился. Эх, дурень ты, дурень! Недогадливый... Ждет она, да не тебя!

Он медленно, нехотя раскрыл сумку. Лучше бы всю ее в печку, в огонь.. Ведь не его, а чужая радость в этой сумке! Да нет, пожалуй, не в сумке... Не в сумке!..

— Скорее же! — торопила Лена.

Саша будто и не слышал ее. Хотелось еще помедлить, отсрочить окончательный приговор. Однако теперь уже все равно!.. И он решительно достал из сумки пачку писем.

— От местных влюбленных! Весь гарнизон Угрюмова у ваших ног, матрос Ильичева!

— Смеетесь?

— Не смеюсь. — Почтальон взвесил на ладони письма.— Вот он, ваш гарнизон! — и взволнованно перебирая письма, стал называть их авторов. Среди них были рядовые матросы, сержанты, офицеры.— Только генерала еще не хватает!

Грусть на лице Лены сменилась гневом.

— Не за этим я здесь! — она вырвала письма из рук почтальона и, даже не взглянув на них, швырнула в печку.— Так со всеми будет!

— Со всеми ли? — глаза почтальона снова потеплели. Одно его желание сбылось: огонь испепелил письма многочисленных соперников. Надежда ожила. Он решительно вынул из левого гимнастерочного кармана письмо.

— А это... от меня!

Лена в упор, строго посмотрела на него,

— И вы?

— И я...

— Сашенька, милый,— горечь слышалась в голосе Лены.— Не вы, другой по сердцу мне,— и она дотронулась письмом до пламени.— Не сердитесь, так будет лучше для вас и для меня...

Что мог он сказать на это? Он только с тоской смотрел, как в печурке догорала его последняя надежда.

— Я не сержусь, Лена,— с грустью сказал он, передавая ей письмо.— Еще одно...

— От вас?

— Узнаете сами...

— Пусть огонь узнает! — Лена сердито бросила в печку и это письмо.

— Что вы сделали! Это же...

— От Углова?—догадалась Лена и побледнела. Она устремилась к печурке. Но было поздно...

Просторная врубленная в скалу землянка. На широком приземистом столе разузоренные цветными карандашами, изъеденные резинками развернутые карты. На стене над столом отрывной календарь 1944 года.

Генерал Семин, заложив руки за спину, молча шагает по землянке. Скрипит, гнется под его могучей фигурой дощатый пол. Добрые глаза его холодно поблескивают из-под седеющих бровей.

Снаружи доносится порывистый вой ветра. Неспокойно на сердце у генерала: Гранитный линкор не взят... Людей зря потеряли... И каких людей! Семин тяжело опустился на стул. И опять безжалостным укором лежит перед ним развернутая схема полуострова. На ней четко очерчен перешеек, а в середине ежистый сгусток горизонталей — зловещая высота.

Так продолжаться больше не может! Семин сердито перечеркнул им же разработанный план: новой атаки.

«Ерунда, не то!» Взгляд его задержался на вражеских газетах и листовках, лежавших на столике.

— «Русские разобьют себе голову о нашу крепость». «Наш «Линкор» непобедим». «Дух фюрера делает нас сверхчеловеками»,— прочитал генерал.

«Врут, все врут!» — генерал смял одну из листовок.

Глухо выл за окном ветер. Из соседней землянки доносились берущие за сердце звуки гармоники и любимая песня.

                                                                              Что стоишь, качаясь,

                                                                              Тонкая рябина,

                                                                              Головой склоняясь

                                                                              До самого тына?

Неслышно, на цыпочках подошел к генералу связной, осторожно дотронулся рукой до его плеча.

— А, кто? —вздрогнул Семин.— Петр Иванович, ты?

— Я, товарищ генерал. Наша песня вам не мешает? Мы ведь тихонько ее поем...

— Нет, Петя, песня никогда не мешает.

Петр Иванович подошел к окну, заботливо заделал в нем дырку, убрал с подоконника снег и участливо посмотрел на задумавшегося генерала.

— Пурга... В двух шагах ничего не видно. На море шторм. Темень кромешная.

— Пурга, говоришь? На море шторм, говоришь? — Семин решительно поднялся. Холодный блеск в глазах генерала исчез. Разгладились на высоком лбу глубокие морщины. Он взял карандаш и придвинул ближе к себе карту Угрюмого...

Стремительно пробежала красная линия из-под карандаша генерала через широкий залив на вражеский берег и, сделав крутой загиб, угрожающей стрелой впилась с тыла в высоту Гранитного линкора. «Так будет правильно!..» Семин хотел уже взять телефонную трубку, но снова вошел Петр Иванович и доложил о прибытии капитана Углова.

— Рад вам! — Генерал крепко пожал руку капитану и, подставив стул к столу, пригласил сесть.— Пурга?