Убийство – дело житейское - Натали Рафф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Грязная, жирная, полоумная, вываренная курица! – подумала о ней Джамиля и с приторно-сладкой улыбочкой протянула руку для приветствия.
– Я только со двора. Поливала. Никого не ждала. Вы уж меня извините, но я не здороваюсь – руки у меня перепачканы. Вы проходите на веранду, располагайтесь, а я отлучусь ненадолго.
Смущенно опустив голову, Таня усадила гостей в кресла на террасе и пошла приводить себя в порядок.
– Ты что, не предупредила ее о нашем визите? – прошипел Иса, с возмущением глянув на жену.
– Да я звонила несколько раз, но к телефону никто не подходил. Вероятно, эта сарделька – не только полная дебилка, но еще и глуха, как табуретка! – тихо отозвалась Миля.
От подобных комментариев Урманов вздрогнул, как от пощечины. Неожиданно, перед его глазами промелькнули события юности: тогда его, студента второго курса столичного пединститута братья вызвали домой телеграммой, в которой сообщили, что мать при смерти. Получив это известие, он сумел уже через несколько часов вылететь домой, а потому явился раньше, чем его ожидали. Тогда его младшая сестренка, в таком же неухоженном виде, в каком они застали Таню, кинулась ему на шею. «Боже, как же она тогда рыдала!» – с горечью вспомнил Иса… Мать они похоронили через неделю, но в сознании Исмаила навсегда запечатлелся облик доведенной до отчаяния девушки, теряющей самого близкого человека на свете.
– Бездушная тварь, – неожиданно подумал он о супруге и, с трудом сдерживая ярость, вскочил с кресла.
– Давай купим у этой полоумной этот дом. Приведем его в порядок, переселимся сюда, а нашу квартиру оставим Мурику и Зуле. Пусть молодые живут в свое удовольствие, – продолжала Джамиля.
– Эвелина Родионовна еще жива, так что обсуждать этот вопрос преждевременно, – прохрипел Исмаил и пошел на кухню. Ему захотелось хоть немного помочь Тане, в дом к которой они ввалились без приглашения. Не прошло и пятнадцати минут, как стол был накрыт чистенько одетой и аккуратно причесанной молодой хозяйкой.
– Знаешь, дорогуша, я ведь заехала попрощаться с Линой. Завтра улетаю. У меня путевка в правительственный санаторий в Ялте. После курорта поживу у родителей в столице, потом погощу у подруги – мы вместе учились. Вернусь только к ноябрьским праздникам. Мне Иса говорил, что Линочка очень плоха, вот я и решила навестить ее сегодня, накануне отъезда. Вдруг потом не застану. Ты уж прости меня за откровенность.
Татьяна внимательно оглядела ближайшую подругу матери, и от ее по-женски наблюдательного взгляда не укрылось, сколько денег и какие усилия затратила Джамиля для того, чтобы стать неотразимой. Все, что было на ней, соответствовало самому взыскательному европейскому вкусу – и прическа, и макияж, и аксессуары. Не зная ситуации, можно было предположить, что Миля подготовилась к официальному приему на высшем уровне. Однако Таня понимала, что в душный и по-летнему знойный вечер только траур может заставить тощую и очень смуглую женщину, которой за сорок, обрядиться в закрытый черный шелковый костюм и черные лодочки на высоких каблуках.
– Вы в этом наряде собирались хоронить маму, ну, а так как скоро уезжаете, то напоследок решили продемонстрировать ей весь свой блеск? – горько усмехнувшись, спросила она у гостьи. – Поэтому даже туфли не сняли в прихожей.
Джамиля, не ожидавшая подобного выпада, резко побледнела, а Исмаил, вздрогнув от этих слов, будто ему публично плюнули в лицо, позеленел. В этот момент он увидел свою жену глазами постороннего человека. От злости у него зачесались руки. Только сейчас он сообразил, почему супруга извела всех, пытаясь достать себе именно черный наряд.
Он вспомнил, как пару недель тому назад мать Зухры прислала ей целый ворох великолепных тряпок, но Миля отослала их назад, даже не примерив, она заявила, что они ей не подходят из-за того, что светлые. Джамиля никогда не носила темные вещи, а потому Иса тогда удивился, посчитав эту выходку дамским капризом. Он всегда делал скидку на то, что даже толковая женщина может потерять чувство меры, когда одержима желанием стать неотразимой… Но в случае с Пазевской? Если бы такое вытворяла невольница из гарема в надежде завоевать сердце своего повелителя, он бы еще это понял. Но здесь? Так безжалостно, с таким чисто бабским садизмом добивать свою умирающую подругу. Но из-за чего? У Мили же есть абсолютно все, что только можно пожелать: семья, власть, достаток, здоровье. Чего же ей не хватает? – Проклятые, злобные самки, никогда не пойму их образ мыслей! – с отчаянием подумал Урманов и внезапно почувствовал острую жалость к Тане – нежной, больной, одинокой и глубоко несчастной.
– Как ты только могла такое подумать, дорогуша! – защебетала Джамиля. – Я после собрания в ГорОНО, поэтому и одета так официально. А обувь не скинула только из-за того, что целый день на ногах. Ступни отекли. Если сниму туфли, то после в них и не влезу!
– Будем считать Ваши слова правдой. В настоящий момент это не тема для обсуждения. Лучше, пойду, сообщу маме, что Выхотите ее видеть, – холодно произнесла хозяйка и скрылась в спальне…
Джамиля подошла к зеркалу, поправила прическу, подкрасила тонкие губы, одернула костюм и нервно вцепилась наманикюренными пальчиками в новую черную кожаную сумочку.
– Татьяна права. Миля даже сумку не желает оставлять в прихожей, похвастаться хочет. А как уверенно лжет! Подняла тонкие бровки, чуть прищурила глазки – и вперед. Я всегда знал, что она ловкачка и отличный политик… Хитрый и вероломный. Похоже, если сейчас и есть в этом доме простофиля, так это я, – уныло прошептал Урманов и, опустив плечи, отвернулся от жены.
Таня вышла из спальни, пригласила Джамилю войти, а сама осталась с гостем на террасе.
– Я смотрю на Вас, Исмаил-ака, похоже, сегодня Выне в настроении. Может выпьете чашечку кофе, приободритесь? Могу заварить натуральный, это не сложно.
– Не волнуйтесь, Танечка, лучше посидите спокойно. Мы скоро уйдем, у меня, что-то уж слишком голова разболелась.
– Да и у меня весь день была мигрень. Скорее всего, погода переменится. Хотите, принесу лекарства? У нас дома теперь целая аптека, есть из чего выбирать.
Таня легко поднялась из-за стола, пошла в гостиную и через минуту принесла коробку с обезболивающими. Исмаил смущенно улыбнулся, выбрал себе то, что обычно принимал в подобной ситуации, налил в пиалу зеленый чай и запил им таблетку. Поймав на себе сочувственный взгляд хозяйки, он сконфузился еще больше и окончательно замолк. А в это время Джамиля, приняв живописную позу в кресле, стоящим у кровати
