Любовь после развода - Мария Николаевна Высоцкая

– Не любишь косы? Можем хвостик завязать или…

– У меня есть еще одна тайна, – смотрит на меня виновато.

– Какая?

Адель поджимает губы, упирается ладонью мне в плечо и шепчет в самое ухо:

– Я налила тебе в шампунь отбеливатель.

– Я знаю, – вздыхаю.

– Как?

– Он очень специфически пахнет.

Усаживаю ее к себе спиной.

– Я больше не буду. Правда.

– Хорошо. Я тебе верю.

Адель улыбается, пружинит на матрасе и выдает:

– А можно мы подстрижем мне каре? Тогда не надо будет делать хвосты.

– Нужно у Мак… У твоего папы спросить.

– Он разрешит.

– Я ему позвоню, когда ты будешь в школе, и если он разрешит, то мы сходим с тобой на стрижку. Договорились?

– Ладно. Плети тогда…

– Завтрак на столе, – Инга заглядывает в детскую. – Какая красотка у нас, – смотрит на Адель, а та хохочет.

В столовую спускаемся втроем. Жду, пока Адель позавтракает. Пью в это время кофе. Такие ранние завтраки не для меня. Уже на выходе из дома мне звонит мама.

Сажаю Ади в машину, пристегиваю, зажимая телефон плечом.

– Мам, я перезвоню тебе через часик.

– Это правда?

– Что правда?

– Ты работаешь нянькой? Еще и у Шалимова, бандита этого!

Мама говорит очень громко, Адель ее прекрасно слышит. Замечаю, как меняется выражение ее лица.

– Давай мы это потом обсудим, мам, я перезвоню.

Отключаюсь и перевожу телефон в режим без звука.

Откуда она вообще узнала?

Сажусь рядом с Адель, пристегиваюсь.

– Мой папа не бандит, – слышу ее тихий, шипящий голос сбоку.

– Конечно, нет.

– А почему тогда твоя мама так говорит?

И почему же? Как объяснить ребенку, что моя мать иногда бывает слишком эмоциональной?

– Она просто…

– Сумасшедшая? – Адель прищуривается.

– Что-то типа того, – смеюсь. Как по мне, просто потрясающее объяснение.

Замечаю в зеркале усмешку водителя и тут же хмурюсь. Николай переводит взгляд на дорогу и выезжает со двора.

В школе помогаю Адель с рюкзаком, провожаю ее в класс, сегодня она позволяет это сделать. До этого устраивала истерики, кричала, чтобы я сидела в машине и не ходила за ней.

– Ты же поговоришь с папой про каре?

– Конечно, – обещаю уже в пятый раз за утро.

Когда собираюсь уходить, Адель крепко сжимает мою ладонь. В этот момент мимо нас проходит ее одноклассница за ручку с очень элегантной женщиной. Судя по всему, это точно не няня.

Адель широко улыбается, а потом лезет обниматься. Присаживаюсь на корточки, обнимаю ее в ответ.

– Ну пока, – чмокает меня в щеку и, водрузив на спину рюкзак, бежит в класс.

Возвращаясь домой, сидя в машине, не могу перестать прокручивать случившееся в голове. Что это было вообще? Нет, версии у меня есть, но если мои догадки верны… Ох…

После обеда звоню Максиму. Он отвечает не сразу. Судя по голосу, раздражен или даже зол.

– Извини. Я буквально на секунду. Адель хочет стрижку, можно отвезти ее к парикмахеру?

– Надеюсь, стричься она решила не налысо?

Он шутит? Улыбаюсь.

– Каре.

– Без проблем.

– Ладно. Спасибо. Она будет счастлива. Хорошего тебе дня.

Макс ничего не отвечает. Просто отключается.

В четыре, как обычно, жду Адель в машине. Водитель паркуется прямо у входа. Стоим тут уже минут двадцать.

– Пойду схожу за ней, мало ли, – бормочу Николаю и вылезаю из машины.

Сжимаю пальцы на ручках сумки. За проделки Адель с зеленкой Шалимов, видимо, решил откупиться и подарил мне строгую черную сумку люксового бренда.

Не успеваю толком зайти в класс, а уже слышу звонкий голос Адель.

– Моя мама пришла!

Моргаю. То, что у меня шок, это вообще мягко сказано.

– Я же говорила, что моя мама приехала. Навсегда, – кривляется перед одноклассниками, а потом снова сжимает мою руку.

Улыбаюсь немного заторможенно. Учительница все это видит. Я бы сказала, даже пристально наблюдает, с интересом.

Адель тянет меня за руку, и я присаживаюсь на корточки.

– Это будет еще один наш секрет, ладно? – шепчет мне на ухо, обнимая за шею.

– Конечно, – ошалело улыбаюсь.

Что я творю? Так нельзя. Макс меня убьет. Если узнает, точно голову оторвет.

– Зачем ты так сказала? – спрашиваю у нее уже на улице.

– Дианка дразнится и говорит, что моя мама меня бросила. Так ее родители говорят.

– Врать нехорошо, – как бы напоминаю.

– Наплевать, – девочка отмахивается. – Мы поедем стричься?

– А? Да. Николай, нас в салон.

Пока Адель с важным видом сидит на стрижке, я мысленно грызу ногти. Все, что произошло в школе, меня не просто напугало, я до сих пор не могу отойти. Слишком эмоционально, слишком личное это все для Адель.

Максим хотя бы представляет, насколько этой девочке не хватает матери?

Что там произошло вообще, если он даже слышать о бывшей жене не хочет? Ни единого упоминания же. Ничего. Словно такого человека никогда и не было.

Именно в этот момент почему-то вспоминаю свою мать и понимаю, что так ей и не перезвонила. А вот она мне раз двадцать набирала.

Что я ей скажу?

Она для себя уже придумала правду. Гадкую и ни капли нереальную.

Перезвонить ей не решаюсь. Выслушивать нотации нет никакого желания. Но вопрос, кто ей рассказал о моей работе, конечно, интересует.

– Готово.

Парикмахер подает Адель руку, и та спрыгивает с кресла.

– Красотка, – вытягиваю большой палец вверх.

– Поехали скорее домой, хочу показаться папе.

Дома папу мы, конечно, не застаем, но ждем его до победного. Макс возвращается в половине одиннадцатого.

Как только хлопает дверь, Ади бежит к отцу навстречу.

– Папочка, у меня каре. Смотри!