Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

«Мои родители никогда не зарабатывали больше четырех тысяч в год», — сказала я Джону. — «Я знаю, как надо тянуть.»

Сошлись на том, чтобы занять в последний раз 10000 долларов у Кэпитол Рекордз. Джон был весьма обескуражен тем, что он одновременно очень богат и очень беден.

Гарольд очень хорошо знал, что происходило между нами. Он понимал, что мы решили изображать, будто ничего такого нет, и молчал. Я знала, что другие тоже все поймут — было просто невозможно не понять — однако Джон, помня о том, как Йоко озабочена своим имиджем, считал, что мы обязаны скрывать наши отношения. «Мы должны держать все это в секрете, — сказал он в самолете. — А то Йоко просто сойдет с ума.» «Это я сойду с ума, — ответила я. — Что будет, если это попадет в китайские газеты? Моим родителям будет стыдно ходить на работу.» «А как насчет монахинь? Что скажут они, когда узнают, что их невинная маленькая Мэй сбежала со мной?»

Эта воображаемая картина заставила меня вздрогнуть и засмеяться одновременно. «Они скажут, что я все — таки поддалась искушению.»

Перед самой посадкой самолета Гарольд спросил: «Где вы собираетесь остановиться?» Прежде, чем Джон ответил, Гарольд сказал: «Останавливайтесь у меня. А я поживу у друзей.» У Гарольда были квартиры в Нью — Йорке и Лос — Анджелесе.

«Гарольд, вы уверены, что так будет нормально?» — спросил Джон. «Мне лучше, если вы сэкономите денежки. Помните, что вы очень богаты и разорены также. В следующем году сможете позволить себе жить в отеле.»

Гарольд жил на Вест — Харпер — авеню в симпатичном квартале западного Голливуда, застроенном большими особняками и многоквартирными домами, которые выглядели, как старые испанские замки. Его квартира была в одном из комплексов прямо около бульвара Сансет. Ступеньки из плитки вели прямо с этой улицы в красивый двор — ландшафт. Этот комплексный дом состоял из двенадцати двухэтажных апартаментов, каждый из которых имел свой вход со двора. Перед каждым входом росли пальмы и обильные кустарники. Вся атмосфера была приятной и успокаивающей. Гарольд дал нам связку ключей. «Когда будете в квартире, держите ключ во внутреннем замке. Если вы потеряете его, то не сможете выйти», — предупредил он.

Квартира Гарольда была двухэтажной. Первый этаж состоял из гостиной и маленькой кухни. По лестнице можно было подняться в спальню и ванную. «Это меблированная квартира, если вы еще не догадались, — сказал он — поэтому все выглядит так, будто прибыло из срочной праздничной распродажи.»

Мы осмотрели кровать Гарольда. Это была большая кровать с пологом на четырех столбиках и покрытая балдахином. Она абсолютно не сочеталась с остальной мебелью.

«Не спрашивайте меня, откуда здесь эта штука. Это Л. А., и ничто здесь не имеет большого смысла.» Он сказал, что если нам понадобится что — нибудь, то в соседнем квартале имеется ночной магазин, а также объяснил, ка пройти к ресторанам. «Ну что, ребята, все будет О. К?» Мы заверили его, что да.

«Я позвоню вам завтра и что — нибудь организую. Ведь вы оба не водите машину. Он направился к двери. «Ну, до завтра. Спокойной вам ночи и не сорите деньгами.»

После ухода Гарольда Джон включил телевизор, и мы взобрались на кровать.

«Эта ебучая кровать просто ужасна.»

«Давай сэкономим деньги на новую пружинную тахту», — ответила я. Джон взглянул на меня и засмеялся. Он поцеловал меня, и мы занялись любовью. Поздно ночью мы проголодались и вышли на прогулку. Была нежная летняя ночь, и мы чувствовали себя великолепно. На нас произвели впечатление огромные светящиеся рекламные щиты над бульваром Сансет. «Эй, погоди — ка», — вдруг воскликнул Джон. Он вспомнил о ночном магазине — кафе на бульваре Сансет, и мы пошли туда. Кругом кишела разномастная публика: проститутки, сутенеры, какие — то хиппари и парочка трансвеститов. «Многие музыканты после своей ночной работы завтракают здесь в четыре утра, — сказал Джон. — Это и есть Л. А.», — добавил он, разглядывая меню. — В этом городе все мотаются по ночам, не зная, куда себя деть. Это город Миллиона и Шизиков.»

Мы поели и обрадовались, узнав, что с нас меньше десяти долларов. Джон засмеялся, когда взглянул на счет. «Вот как проводить субботнюю ночь с одним из БИТЛЗ, — сказал он. — По — моему, я еще могу позволить себе подцепить такую девочку.» После ужина мы вернулись домой. Раздевшись, я забралась в кровать рядом с Джоном. Он обнял меня. «О чем ты думаешь?» — спросил он. «У нас нет денег, — сказала я. — У нас нет квартиры, у нас нет машины. Но я счастлива, как никогда в своей жизни.»

«Это просто здорово!» — ответил Джон. И в объятиях друг друга мы заснули.

На следующее утро мы встали рано. «Что мы сегодня будем делать?» — спросила я Джона.

«Давай осторожно позвоним кому — нибудь. Как ты думаешь, кому можно довериться?»

«Я позвоню Тони Кингу и скажу, что мы здесь.»

«Потом я звякну Мэлу Эвансу.»

Джон знал Эванса с начала 60–х, когда тот был дорожным менеджером БИТЛЗ.

«Нам надо позвонить Гарольду и сказать, что все нормально.»

«Потом звякнем Эллиоту Минцу.»

«Эллиоту?» — переспросила я.

Йоко все равно ему скажет. Ты же знаешь, они разговаривают каждый день. Как только он узнает, что мы здесь, мгновенно примчится, так что надо позвонить и ему.»

«Есть еще кто — нибудь?» — спросила я.

«Я хотел бы повидать Джима Келтнера». Келтнер к тому времени работал уже с Джоном над альбомами «Imagine», «Some Time In New York City» и «Mind Games» а так же с Йоко над альбомами «Муха» и «Чувство Космоса». Джон считал его превосходным барабанщиком и любил за добрый нрав. Я разделяла чувства Джона. «Это отличная идея.» Мы позвонили Гарольду, который сказал, что заскочит попозже. Потом мы провели остаток утра в постели, разговаривая по телефону. Особенно обрадовался Тони Кинг. «Я приду завтра после работы и свожу вас пообедать, — радостно сказал он. — Вы уговорили меня остаться, и я думаю, что нам необходимо отметить нашу встречу.»

Затем Джон поговорил с Эллиотом Минцем: «Он сделал мне предложение: если мы найдем машину, он будет нашим шофером.»

«Это подойдет на один — два дня, — сказала я. — Вообще — то, я могу водить машину и собираюсь получить лицензию. Тогда мы сможем арендовать машину себе.»

Джон также переговорил с Мэлом Эвансом и Джимом Келтнером и тоже назначил им встречи. Я позвонила маме сказать, что у меня все хорошо. Джон внимательно слушал, пока я разговаривала с ней, старательно изучая меня. Затем он сказал: «По — моему, нам надо позвонить Йоко, сказать ей, что у нас все в порядке.» Он нашел ее чикагский номер в записной книжке и набрал его. Первым делом Йоко узнала наш номер в Лос — Анджелесе. Джон ответил на ее вопросы о полете, дороге из аэропорта и о квартире. «Мне нравится здесь, Йоко, — сказал он. — Я и не думал, что будет так здорово. Может быть, я даже захочу здесь записываться.» Джон посмотрел на меня. Он хотел подтверждения, и я улыбнулась в ответ. До этого у меня и в мыслях не было, что Джон задумывает записываться в Л. А. Я думала, что мы здесь на пару недель, и только. Мне было странно, что он собирается задержаться здесь надолго. Он передал мне трубку: «Йоко хочет поприветствовать тебя.»