Сумерки над Джексонвиллем. Лесной мрак - Брижит Обер

Ничто не пыталось выпрыгнуть из огня, никто не выл от боли. Смрадный запах исчез. Уилкокс с наслаждением вдыхал аромат дождя. Промокшие, они безвольно стояли, уставившись на огонь. Пронзительные вопли сирены постепенно приближались. Мокрая от дождя красная пожарная машина с визгом затормозила. Капитан – в каске и сапогах – крикнул, сложив руки рупором:

– Что происходит?

Уилкокс обернулся:

– Машина загорелась, в ней никого не было, так что ничего страшного.

Капитан вроде бы успокоился. Его подчиненные тем временем начали поливать машину из шлангов. Явно заинтригованный таким сборищем фараонов возле какой–то горящей тачки, капитан подошел поближе. Почерневший корпус машины дымился под мощными струями воды.

– Что тут случилось?

– Группа подгулявших юнцов попыталась развлечься… – с ходу сочинил Уилкокс.

«Было бы с чего корчить такую похоронную морду», – возвращаясь назад, подумал капитан.

Уилкокс повернулся к остальным:

– Мидли, Бойлз, отправляйтесь патрулировать, я не хочу лишний раз рисковать. И не опускайте стекол.

– Шеф, но мы ведь от жары подыхаем, – возразил Мидли.

– Лучше подыхать от жары, чем просто подохнуть, тебе не кажется?

Оба поспешно ушли. Биг Т. и Уилкокс стояли бок о бок, глядя на затухающий пожар. Уилкокс с ужасом ждал момента, когда пожарные подойдут поближе и заглянут внутрь. Железо раскалилось докрасна. Вдруг из кабины пожарной машины выскочил капитан:

– В ферму Миксов угодила молния! Нужно ехать немедленно! С этой тачкой порядок, шеф, – она в конце концов сама погаснет.

– Чертовски везет некоторым, – тихонько пробормотал Биг Т., учитывая, что неизвестно еще, что там внутри…

Пожарные торопливо собирали свою технику. Дождь прекратился, гроза откатилась вдаль. Металлическая обшивка дымилась, потрескивая. Пожарная машина отъехала на полной скорости. Уилкокс и Биг Т. переглянулись и вместе подошли к обгоревшему каркасу.

Обуглившееся тело Бена – лицо было вполне узнаваемым – лежало на заднем сиденье. Наручниками его приковали за руки и за ноги к ручкам на дверцах. А на уровне пояса разрезали надвое. Между половинками трупа было расстояние по меньшей мере в добрых десять сантиметров. Верхняя часть распластана на сиденье, а пальцы ног задраны к потолку. Уилкокс ощутил, как у него судорожно сжались руки в карманах. За несколько секунд до взрыва они слышали голос Бена. Куда исчез тот, кто его убил? А если Бен был уже мертв, то как он мог разговаривать?

– Я рад, что это сгорело, – перекрестившись, произнес Биг Т.

Уилкокс подошел к своему пикапу, вынул оттуда одеяло и накрыл труп.

– Найди машину техпомощи, эту тачку мы заберем с собой.

Биг Т., похоже, колебался. Уилкокс похлопал по револьверу:

– Не беспокойся, я за себя постою.

Но против кого? Против типа, способного голыми руками разорвать надвое здоровенного парня? Уилкокс услышал, как рванула с места машина Бига Т. Скоро начнет светать. Хорошенький же предстоит денек. А ведь и трех дней не прошло, как начался этот ад.

7

Останки автомобиля Бена покоились на задворках полицейского участка посреди огороженной площадки, обычно служившей стоянкой для машин. Стиснув зубы, Уилкокс и Биг Т. перепилили наручники и перенесли в морг два почерневших куска, некогда являвших собой тело Бена. Накануне вечером Льюис предупредил Уилкокса, что в первой половине дня он будет отсутствовать по состоянию здоровья. Поэтому пришлось иметь дело со Стэном, его ассистентом, высоким тощим рыжим парнем, – разбуженный телефонным звонком, он пребывал отнюдь не в самом лучшем расположении духа. Разрубленный надвое обгорелый труп вряд ли мог поправить ему настроение. Не переставая ворчать, Стэн сунул покойника в один из отсеков холодильника, оставив его там дожидаться Льюиса.

После этого Уилкокс всех отправил отдыхать. Усевшись за стол, поставив перед собой почти нетронутый стаканчик кофе, он скреб небритые щеки и размышлял. На ясном небе разгоралось утро. Уилкокс взглянул на часы: семь. В бассейнах уже плескалась ребятня – слышны были радостные вопли. Город, не сознававший того, что в нем творится, оживал. Там, в жизнерадостной вселенной начинавшегося лета, поднимались железные шторы магазинов, пускали парок кофеварки, хлопали дверцы машин, развевались пижамы и сотни страдающих ацидозом домохозяек, наливая витаминизированное молоко в кукурузные хлопья, кричали: «Завтрак на столе, дорогой!»

Ушедший в раздумья шериф даже не слышал, как с приглушенным звуком упала под дверь газета. Впервые в жизни Герби Уилкокс чувствовал себя совершенно растерявшимся.

Джем вздрогнул и проснулся. Ему снилось, что за ним гонится черное блестящее существо с острыми, как у крокодила, зубами – помесь гигантского таракана с акулой, обдававшая его зловонным дыханием. Мокрый от пота, опутанный простынями, он сел на кровати. Было уже светло. Несколько секунд он, тяжело дыша, так и сидел, потом лег и попытался опять заснуть. Снаружи доносился какой–то шепот. Он прислушался: голос Деда. Неужели Дед в семь утра разговаривает сам с собой? Или что–то случилось? Джем бесшумно сполз с кровати, подкрался к перегородке и прижал ухо к доскам.

– Я ничем не могу помочь вам… – тихо, но твердо произнес Дед.

В ответ – ни слова. Лишь какой–то сдавленный звук, словно кто–то пытался подавить рыдания.

– Вам пора уйти, – продолжал Дед.

– Я хочу жить! – перебил его голос миссис Робсон; она, как всегда, еле ворочала языком.

У Джема аж дыхание перехватило. Он едва не бросился к окну, но вовремя удержался. Судя по звукам, они, должно быть, стоят возле кроличьей клетки, и стоит ему только высунуть нос, как его засекут. Снова послышался сдавленный всхлип, потом Дед еще что–то сказал – слишком тихо, чтобы Джем смог разобрать. И больше ничего. Миссис Робсон, если, конечно, это была действительно она, ушла. Тяжелые шаги раздались в соседней комнате, скрипнули пружины – Дед лег в постель. Ошеломленный Джем растянулся на кровати, заложив руки за голову. Дед и миссис Робсон! В семь утра! Может, ее прохватил какой–нибудь этот гадский рак? А Дед – что–то вроде целителя? Размышляя, прикидывая так и этак, Джем уснул – беспокойным сном, в который вклинивались разные кошмары.

На ватных ногах Льюис вошел в кабинет доктора Вонга. Минут двадцать ему пришлось ждать в роскошной приемной под равнодушным взглядом аккуратно одетой, безупречно подкрашенной секретарши. Очевидно, практика Джона Вонга процветала. Льюис пересек толстый бежевый ковер и упал в гостеприимные объятия удобного кожаного кресла. Вонг сидел за большим письменным столом с инкрустированной поверхностью, на котором не было ничего, кроме блокнота, ручки с золотым пером и терминала компьютера. Когда Льюис вошел, доктор встал, обогнул стол и подошел пожать ему руку.

– Рад видеть вас, Льюис. Чем обязан?

Льюис посмотрел на восточное – словно точеное – здоровое лицо Вонга, встретившего его любезной улыбкой, и вздохнул:

– Я чувствую жуткую слабость. Позапрошлой ночью мне было плохо: вследствие галлюцинации я на несколько часов потерял сознание…

– Галлюцинации?

Льюис принялся рассказывать о трагических событиях той ночи. Вонг почти не прерывал его – лишь попросил уточнить некоторые моменты: размер тараканов, ощущения Льюиса и подробности пробуждения в результате вмешательства Уилкокса. Лицо его стало непроницаемым – перед Льюисом уже сидел бесстрастный профессионал.

– Полагаю, это серьезно, – бесцветным голосом, словно школьник сложив руки на коленях, закончил Льюис.

– Это мы еще посмотрим; разденьтесь, пожалуйста.

Льюис потащился к смотровому столу, и Вонгу пришлось помочь ему туда взобраться. Ему хотелось только одного – спать. Спать, спать и спать. Он закрыл глаза.

Когда он их открыл, Вонг склонился над ним с озабоченным видом, что, впрочем, тут же попытался развеять, заговорив жизнерадостным тоном:

– Прекрасно, прекрасно – сделаем парочку подробных анализов и посмотрим, как все это можно уладить.

Льюис сел.

– Но что–то ведь не так, правда? – Вонг мыл руки – над восхитительной фарфоровой раковиной начала века.

– Вы истощены до крайности, и лучше будет, если мы сделаем все необходимые анализы… на всякий случай, – проговорил он не оборачиваясь.

– Вонг, не лгите мне, я ведь и сам – врач.

Прежде чем ответить, Вонг тщательно вытер ухоженные руки ослепительно белым полотенцем.

– Я крайне огорчен, Льюис, но…

– Сколько мне осталось жить? – лихорадочно перебил его Льюис.

– Не знаю, честно сказать, не знаю. Необходимо полное обследование.

Он поколебался, что–то нацарапал в блокноте, вырвал листок и протянул его Льюису:

– Внизу у нас лаборатория. Мы с ними сотрудничаем. Передайте эту записку доктору Стивенсону и сделайте анализ крови – у нас уже будет хотя бы это.