До наступления темноты - Энди Макнаб

– Аарон сказал, что ты похожа на него – что-то про американцев, первых во всем мире.

Кэрри рассмеялась:

– Аарон думает так только потому, что однажды я согласилась с отцом относительно того, что в этой стране все делается неправильно. Аарон слишком упрям. Он надеется на улучшения в будущем, но они же сами собой не произойдут. Зона, которую он помнит, ушла в небытие. Мы, Америка, позволили этому случиться. И это отвратительно.

– Ваши парни вернутся сюда, если каналу будет что-то угрожать. Разве в договоре нет такой оговорки, где-то внизу, мелким шрифтом?

– О да, разумеется. Вдруг на нас русские нападут. Но я не хочу планировать свое будущее, исходя из этого.

– Ваши ребята сами отдали канал, так? И что при этом выиграли?

– О, тут нам придется рассмотреть две основные проблемы. – Указательный палец ее правой руки поднялся над дергающимся рулем. – Возможности пресекать трафик наркотиков с девяносто девятого сократились примерно втрое. Люди вроде Чарли и КРА получили свободу действий. Единственный ответ на это предложил Клинтон: пожертвовав миллиардом долларов, приступить к плану «Колумбия» – направить сюда войска, технику и вообще поднять как можно больший шум.

Она умолкла, сражаясь с рулем.

– Без Зоны у нас нет выбора – только продвигаться дальше на юг, сражаться за панамцев на их же задворках. Но из этого ничего не получится. Мы попросту втянемся в долгую, дорогостоящую войну, которая на торговле наркотиками почти и не отразится. Отдав Зону, мы сами создали ситуацию, в которой она нужна нам больше, чем когда бы то ни было. Сумасшедший дом, верно?

Да, пожалуй, определенный смысл в том, что она говорит, присутствует.

– Иными словами, это примерно то же, что начинать вторжение в оккупированную немцами Францию прямиком из Нью-Йорка?

Кэрри, борясь с колеей, одобрительно улыбнулась:

– Панама понадобится нам и как передовой рубеж развертывания наших сил, и как буфер, который позволит остановить распространение конфликта на всю Центральную Америку. То, что сделал Клинтон, очень опасно, однако без Зоны у него иного выбора не было.

Мы наконец вылезли на дорогу к Чепо.

– И самое пугающее – это то, что теперь каналом заправляет Китай. Мы отдали его стране, которая вполне способна поддерживать КРА.

– Ну, брось, контракт получила фирма из Гонконга. Она управляет портами по всему миру.

Кэрри скрипнула зубами:

– Да что ты говоришь? Между прочим, десять процентов акций этой фирмы принадлежит Пекину – оттуда-то и управляют портами на обоих концах канала. По сути дела, мы позволили коммунистическому Китаю контролировать четырнадцать процентов торговли США.

Я начал понимать, куда клонятся ее рассуждения.

– Чарли входил в группу, которая проталкивала сделку с китайцами. Интересно, что он получил в награду – уж не свободу ли использовать шлюзы для своего бизнеса?

Во мраке показались огоньки: мы приближались к Чепо. Кэрри все поглядывала на меня, ожидая реакции на свои слова.

– Полагаю, это и определяет мое место в общей картине, – сказал я. – Я приехал, чтобы помешать Чарли передать КРА систему наведения ракет, которую они смогут использовать против американских вертолетов в Колумбии.

– А, так ты, выходит, из хороших парней. – Она опять улыбнулась.

– Не уверен. – Я помолчал в нерешительности. – Твоему отцу нужно, чтобы я убил сына Чарли.

Джип дернулся и остановился. В красноватой мгле я видел лицо Кэрри и затруднялся сказать, что выражали ее глаза – потрясение или отвращение. Возможно, и то и другое.

– Мне не следовало тебе это говорить, операция секретная. – Я попытался сладить с собой, но не мог, крышку с котелка сорвало окончательно. – Да и потом, мне стыдно. И все же я вынужден сделать это. Я, как и ты, в безвыходном положении.

Я смотрел на освещенные фарами грязные выбоины.

– Его зовут Майкл. Университетский студент Аарона.

Кэрри обмякла на сиденье.

– Шлюзы… Аарон рассказывал мне, как…

– Все верно. Он лишь на пару лет старше Люз.

Кэрри не ответила, ее взгляд был устремлен на дорогу.

– Теперь ты имеешь несчастье знать все, что знаю я.

Пора все-таки было заткнуться. Я повернулся к Кэрри и смотрел, как она, сжав губы, ведет машину, будто на автопилоте.

Глава одиннадцатая

Я вытаскивал из багажника рюкзак.

– Ник!

Я наклонился к открытому наполовину окну.

– Смерть Майкла спасет сотни, может быть, тысячи жизней. Только это и мирит меня с ней. Может, примирит и тебя.

Я кивнул, озабоченный более защитой прицела, чем поисками самооправдания. Пулю следовало бы получить Чарли, а не его мальчику.

– Одну спасет в любом случае, Ник. Жизнь девочки, которая, я знаю, очень тебя любит. Иногда приходится совершать дурные поступки ради хорошего дела – разве не так?

Она еще несколько секунд смотрела мне в глаза, потом опустила взгляд на приборную доску, включила зажигание и вдавила в пол педаль газа.

Я стоял, наблюдая, как тают во тьме задние огни ее машины. Начав наконец различать, куда ступает моя нога, я пристроил на пояс мачете, взвалил на плечи рюкзак и примостил поверх него бак, придерживая его за ручку вытянутой левой рукой. В правой я нес винтовку.

Оставалось всего три с половиной часа темноты, к концу этого времени я должен буду уже находиться вблизи ворот. Когда рассветет, нужно будет разместить мину и найти огневую позицию среди деревьев напротив нее.

Я шел, вслушиваясь и вглядываясь, чтобы не проворонить какую-нибудь машину.

Руку, поддерживающую бак, пришлось сменить несколько раз, но в конце концов до ворот я добрался. Оставаясь справа от них под прикрытием леса, я свалил бак на землю и подождал немного, пока успокоится дыхание. Сквозь завесу листвы я видел все еще освещенный фонтан и отблески света на множестве стоящих за ним автомобилей. Золотистые боковые стекла «лексуса» подмигивали мне. Дом спал, светилась только огромная люстра за большим окном над парадной дверью.

Никаких особенных ухищрений мина не потребует, но установить заряд необходимо точно. Когда машина будет проходить через ворота, вся сила взрыва должна быть направлена именно на нее.

Я поднял бак и зашагал по звериной тропе, шедшей между стеной и лесом. Через семь-восемь метров стена закончилась, и я, отступив на несколько шагов в лес, стал ждать рассвета – не снимая рюкзака, присел на бак и положил винтовку на колени.

Спустя какое-то время я начал различать над деревьями полоску бледного света. Запели птицы. Еще десять минут, и свет пробился сквозь покров листвы. Пора было ставить мину.

Я медленно зашагал к воротам и метрах в двух от них опустил на землю рюкзак с баком.

Мне не потребовалось много времени, чтобы отыскать дерево, высота и расположение ветвей которого позволяли пристроить на нем взрывное устройство. Я вытащил из верхнего кармана рюкзака нейлоновый буксирный трос, привязал один его конец к ручке бака и, зажав другой в зубах, полез на дерево.

Оказавшись выше стены, я увидел дом и чащу леса впереди и справа от меня. Где-то там и нужно будет оборудовать огневую позицию. До деревьев было метров триста, с такого расстояния оптический прицел позволит мне без хлопот отыскать бак.

Я обдумывал, как его закрепить, когда вдруг услышал, что на подъездной дорожке заурчал двигатель автомобиля, и обернулся на шум. Света ни в одной из машин не было.

Надо действовать. Возможно, другого случая не представится.

Разжав зубы, я выпустил конец троса, быстро спустился на землю, схватил винтовку и побежал к концу стены, лихорадочно нащупывая в кармане заготовленные патроны.

Я опустился на правое колено, поднял винтовку и вгляделся в прицел. Какой-то старикан двигался в смутном утреннем свете, во рту у него тлела сигарета. Одетый в резиновые шлепанцы, шорты и рубашку-поло, он замшевой тряпицей стирал с «лексуса» капли ночного дождя.

Я присел на правую ногу, упер левый локоть в левое же колено, твердо вдавил приклад в плечо. И представил себе, как моя мишень выходит из дома и направляется к «лексусу».

Старикан, переходя вдоль машины, добросовестно протирал ее замшей. Затем створки здоровенной парадной двери распахнулись – я целился прямо в какого-то человека, словно нарочно подсвеченного сзади люстрой. Перекрестье прицела приходилось точно в грудь белой, при черном галстуке, рубашки с короткими рукавами. Это был один из телохранителей, не то Росс, не то Роберт – я не знал, как именно звали того, который ходил за питьем у шлюзов. Он стоял в дверном проеме, наблюдал, как подвигаются дела у старикана, и разговаривал по сотовому.

Сердце мое буйно заколотилось, однако годы выучки взяли свое: я задержал дыхание, и частота пульса начала уменьшаться.