Интервью и беседы с Львом Толстым - Лев Толстой

Комментарии

И. С. У графа Толстого в Ясной Поляне. - Самарская газета, 1895, 9 марта, No 53. Автор статьи не установлен.

1* Профессор Казанской духовной академии А. Ф. Гусев выпустил в Казани и Москве целый ряд книг и брошюр с критикой идей Л. Н. Толстого. 2* Князь В. П. Мещерский (1839-1914) издавал ультраконсервативную газету "Гражданин" (1872-1914). 3* Речь идет о Дмитрии Александровиче Хилкове (1858-1914), опростившемся аристократе, последователе Толстого. 4* Имеются в виду книги А. Гусева: "Любовь к людям в учении гр. Л. Толстого и его руководителей" (Казань, 1892), "Основные "религиозные" начала гр. Л. Толстого" (Казань, 1893), "О клятве и присяге" (Казань, 1891) и др. 5* Павел Иванович Бирюков (1860-1931).

"Новости дня". Московские новости

Вчера в VII отделении Окружного суда в Москве, в среде немногочисленной публики, собравшейся слушать неинтересные дела о пустых кражах, был и граф Л. Н. Толстой. Наш маститый писатель был не в обычной блузе, каким его рисуют на портретах, а в костюме европейского покроя. Граф живо интересовался всем ходом судебного следствия, прений и даже формальностями по составлению присутствия суда. Все время у него в руках была записная книжка, куда он часто вносил свои заметки. Слух о пребывании графа Л. Н. Толстого быстро разнесся по всем коридорам суда, и в Митрофаниевскую залу то и дело заходили посмотреть известного писателя. Все удивлялись лишь тому, что граф Л. Н. выбрал так неудачно день, когда рассматривались совершенно неинтересные дела.

Комментарии

Московские новости. - Новости дня, 1895, 12 апреля, No 4250. Толстой был в Московском окружном суде 11 апреля 1895 г. В дневнике он отметил: "За это время был в суде. Ужасно. Не ожидал такой неимоверной глупости" (т. 53, с. 23). В записной книжке Толстой сделал обширную запись, касающуюся процедуры судебного заседания, для романа "Воскресение", над которым в то время работал (т. 53, с. 245-247).

"Новости дня". С. К. День у Толстого

Наш талантливый художник К. Ф. Вальц (*1*), ездивший с режиссером Малого театра С. А. Черневским (*2*) к знаменитому автору "Власти тьмы" по поводу постановки этой пьесы на Малом театре, любезно поделился со мною впечатлениями своего пребывания в Ясной Поляне. - Выехав из Москвы в пятницу вечером, - рассказывал мне К. Ф., - мы в субботу, в восемь часов утра, уже были перед домом знаменитого писателя. Нас встретила какая-то баба, оказавшаяся единственной прислугой в доме, так как семья графа обходится в своих повседневных потребностях без посторонней помощи, и проводила нас в нижний этаж, в библиотечные комнаты, отводимые для приезжающих в Ясную Поляну гостей. Граф Лев Николаевич еще спал, но не прошло и получаса, как к нам вошел Лев Николаевич. Граф кажется несколько уставшим и постаревшим сравнительно с распространенными его портретами. На авторе "Войны и мира" был какой-то длинный кафтан, напоминающий подрясник; встретил нас граф очень любезно и, осведомившись о цели нашего посещения, просил подождать, пока он переоденется, а пока пригласил перейти в столовую. В столовой мы застали за чаем большое общество, состоявшее из дочерей Льва Николаевича и нескольких знакомых семьи графа. Через несколько времени вошел сам Лев Николаевич, одетый вместо кафтана в блузу. За чаем завязался общий разговор и, между прочим, говорили о предстоящей постановке "Власти тьмы" в Малом театре. - Как же отнесся граф к этому вопросу? - спросил я. - О, - последовал ответ, - Лев Николаевич проявил самое тщательное внимание, которое только присуще автору, любящему свое детище и желающему воспроизвести его перед публикой во всех деталях по-своему. В этом отношении знаменитый писатель, как и большинство драматургов, входил до мелочей во все касающееся постановки, обсуждая каждую ничтожную подробность. Лев Николаевич, например, потребовал, чтобы постановка была сделана не только вообще верно, но и этнографически верно, чтобы декорации дали не только деревню, но именно деревню Тульской губернии. Вы, несомненно, будете поражены, когда увидите на сцене Малого театра каменные избы. Декоративное искусство не знает такого реализма, но Лев Николаевич желает, чтобы избы были именно тульские, а там они из камня. - После чаю, - продолжал К. Ф. свой рассказ, - мы гуляли, я делал эскизы и рисунки, а в три часа мы были приглашены к обеду. Стол, конечно, чисто вегетарианский: ни мяса, ни рыбы; исключений ни для кого не полагается. Семья и знакомые графа довольствуются тем же меню. После обеда мы сделали, под руководством дочерей графа, закупки образцов одежды и предметов домашнего обихода крестьян Тульской губернии. Дочери графа любезно написали, какой костюм и в каком сочетании должен быть надет каждым исполнителем. За послеобеденным чаем и ужином, состоявшим из тех же вегетарианских блюд, граф продолжал чрезвычайно внимательно обсуждать каждую подробность постановки. Я представил ему наброски и план декораций. И тут Лев Николаевич интересовался всем до мелочей, отстаивая каждую дверь, указывая окно, отмечая, где стоять столу или скамейке. Знаменитый писатель обещал приехать в Москву через неделю; он лично будет читать исполнителям "Власть тьмы" (*3*). С. А. Черневский говорил с Л. Н. о распределении ролей во "Власти тьмы". До сих пор не намечены исполнители для роли девочки Анютки и для главной роли Никиты, которую предполагалось поручить и К. Н. Рыбакову, и г. Падарину, и г. Рыжову, но до сих пор еще ничего определенного не решено. Остальные роли распределены между гг. Садовским (Петр), Музилем (Митрич), Макшеевым (Аким), г-жами Никулиной (Анисья), Лешковской (Акулина) и Садовской (Матрена).

Комментарии

С. К. День у Толстого. - Новости дня, 1895, 8 ноября, No 4460. Автор статьи - журналист Семен Лазаревич Кугулихес (1862-?), писавший под псевдонимом С. Кугульский. К. Ф. Вальц и С. А. Черневский были у Толстого 4 ноября 1895 г.

1* Карл Федорович Вальц (1846-1929), театральный художник московских императорских театров. 2* Сергей Антипович Черневский (1839-1901), в это время главный режиссер Малого театра, обращавший в своих постановках особое внимание на историческую верность костюмов и обстановки. 3* Толстой читал пьесу артистам Малого театра 23 ноября 1895 г.

"Курьер торговли и промышленности". Conto. У гр. Л. Н. Толстого

Я отрекомендовался графу, он любезным жестом пригласил меня сесть и сам поместился против меня в широком и удобном кресле. - Цель моего посещения, Лев Николаевич, - начал я, - узнать ваше мнение о возникшей мысли об устройстве приюта для престарелых литературных тружеников. - Дело это, несомненно, доброе, - сказал граф, - истинно христианское, и я своевременно выскажусь о нем. Хотя я очень близко и не знаком с газетным миром, но к работникам его чувствую всегда некоторую зависть. - Почему так? - Журналистам не приходится так уходить в работу с головой, отдаваться всем телом и душой своей идее и, наконец, испытывать те родовые муки, которые неизбежно сопровождают всегда появление на свет божий какого-нибудь произведения. Независимо от этого у журналистов вырабатывается техника, которой, признаюсь, даже у меня совсем нет. Не говоря уже о том, что я самым старательным образом отделываю каждую строку моих произведений, мне даже написать простое письмо чрезвычайно трудно и иногда приходится переписать его до пяти, шести раз. Пишу я только тогда легко, когда совершенно забываю о самом процессе и отдаюсь моим мыслям. В настоящее время я так усиленно занят переделкой и отделкой моей новой повести (*1*), что особенно это чувствую. Работы очень много, а времени очень мало. Старость берет свое, чувствуется приближение смерти, и она уже не далеко. - Как вы чувствуете себя вообще? - Здоровье мое находится, в общем, в удовлетворительном состоянии, но простая арифметика показывает, что жить мне осталось уже очень и очень немного. Отсутствие времени не мешает мне высказаться о новом направлении в литературе. Я хочу сказать о декадентах. - Как вы определяете декадентизм? - Декадентами я называю тех художников, которые, не имея своей мысли и не зная, что сказать, стремятся произвести на читателя впечатление сопоставлением ряда сцен или просто слов, но идеи, проходящей через все произведение красной нитью, у них нет. Декадентизм гораздо сильнее и опаснее, чем это принято у нас думать. Критики наши относятся к декадентам свысока и с насмешечкой, а сами не подозревают, что это направление отразилось уже на всех родах и видах литературы. Нужно только различать криптодекадентов, то есть тайных, от явных. Первые скрывают, что они принадлежат к этой школе, а другие просто действуют. У нас есть теперь уже и пьесы такие, и свои и переводные, и, как я слышу, публика ходит их смотреть и довольна, когда ей растрогают нервы, а автор только этого и добивается. Криптодекаденты опасны, а явные в публике никогда успеха иметь не будут, так как передаваемое ими настроение слишком интимно и никем понято не будет, а, следовательно, нервов не расстроит, иначе говоря - не понравится. Просматривая современных беллетристов, я должен сознаться, что почти никогда не нахожу ни оригинальной мысли, ни даже нового какого-нибудь выражения. Только свое, хотя маленькое что-нибудь, ценно и может обеспечить жизнеспособность художественному произведению. Эту мысль еще раньше меня выразил Альфред Мюссе: "Mon verre n'est pas grand, mais je bois dans mon verre!" (*) Может быть, причиной тому мои годы, и старикам все прошлое всегда кажется лучше, но не только я люблю старые произведения, но даже старые люди, иначе говоря отражение пережитой эпохи, кажутся мне лучше, чище и нравственнее, чем современное молодое поколение. Эту мысль я и старался провести во "Власти тьмы", резко проводя грань между представителями старого и нового. Там заветы добра и веры держатся крепко и незыблемо, здесь заметно шатание, и нет цельности выдержки даже в зале. Насколько мысль моя была воспринята публикой и понята, конечно, я судить не в силах, но я собираюсь пойти как-нибудь в "Скоморох" (*2*) в раек, и послушать, что там будут говорить о моей драме и, что самое интересное, - обо мне. Мнение людей, не знающих вас лично, а потому и беспристрастных, - несомненно самое ценное.