Я за твоей спиной - Холланд Саммер

Она исчезает в своей комнате, и Пайпер ничего не остается, как вернуться к себе и собрать всю храбрость в кулак. Нужно понять, все ли у него в порядке. Он же сейчас должен быть в Марокко… А вдруг ему что-нибудь понадобилось?

Собраться. Настроиться. Позвонить.

– Привет, малая, – Барнс отвечает почти моментально, – проснулась?

Пайпер невольно закатывает глаза на это фамильярное обращение. Ладно, это все еще лучше, чем Пипс, да и он ее старше лет на восемь. Можно считать, что это даже мило.

– Мистер Барнс, я прошу прощения, но я только увидела, что вы звонили, и подумала, может, вам что-нибудь нужно?

– Значит, ты не помнишь наш разговор.

– Нет, – признается она.

– Так и понял. Сейчас уже все в порядке, я просто не предполагал, что ты правда виллу забронировала.

– Вы ведь…

– Ага, сам попросил. Ты уже объяснила.

Становится слишком неловко, пауза опасно затягивается, и Пайпер уже собирается прощаться, когда в трубке вновь раздается его необычно дружелюбный голос.

– Ты сейчас сильно занята?

– Нет, мистер Барнс, я правда…

– Тогда расскажи мне, пожалуйста, что там у тебя за монахи и почему они сосут.

– Что? – Она резко садится на кровать, не понимая, о чем он.

– И называй меня Гэри, пожалуйста. Сегодня же суббота, можем себе позволить. Пока Джанин не слышит.

Барнс рассказывает о том, как Пайпер болтала во сне, заставляя ее щеки и уши гореть от стыда. Ей хочется провалиться под землю: она наговорила такой ерунды, что любой на его месте посчитал бы ее сумасшедшей.

Любой, но не он. Гэри Барнс настолько спокоен и расслаблен, что Пайпер сама не замечает, как рассказывает ему о своих увлечениях. Как бы она ни боялась, он не осуждает и не считает это глупостями. Наоборот, ему, кажется, даже интересно: он не просто мычит в трубку, а что-то уточняет или просит перевести на человеческий.

Иногда в трубке слышится стук, иногда он тихо ругается под нос. Когда Пайпер наконец набирается смелости спросить, чем он занимается, Гэри, словно прочитав ее мысли, сам рассказывает, что чинит машину, которую арендовал.

История о том, как ему подсунули какую-то развалюху вместо того, что они выбрали, должна привести Пайпер в ужас – это ведь она оформила заказ, – но Гэри не злится. Его самого все это больше забавляет, и такое же настроение передается ей. Когда в его голосе проскальзывает редкая улыбка, к которой она совершенно не привыкла, внутри все сжимается.

Образ Гэри в футболке, с руками по локоть в машинном масле, когда он шумно вдыхает, поднимая тяжелую деталь, настолько ярко рисуется перед глазами, что Пайпер боится, что он теперь не даст ей спать спокойно. Как красиво, наверное, напрягаются его мышцы… Она все еще помнит жар, который от него исходил.

Они болтают несколько часов. Просто болтают, ничего такого, хотя Скай пару раз заглядывает в комнату с таким лицом, будто Пайпер занимается сексом по телефону. С Гэри удивительно интересно – сейчас, когда они говорят не о работе, он совсем не такой страшный.

Ладно, он вообще не страшный. В его гулком голосе хочется утонуть, особенно когда он раскатисто смеется. Она пытается представить, какое у него лицо: на работе она ни разу не замечала на нем даже тени улыбки, а сейчас он смеется над ее шутками. Эта разница – Гэри на работе и Гэри сегодня – заставляет сомневаться в том, что Пайпер вообще хоть что-то о нем знает.

Этот Гэри Барнс рассказывает об арендованной машине так, словно это живое существо. Называет ее старушкой, и до того ласково, что в глубине души начинает теплиться надежда на то, что на самом деле он обращается к Пайпер.

Хочется, чтобы этот разговор не прекращался. Она даже не помнит, когда в последний раз могла так долго болтать с кем-то, кроме Скай. И не знает, будут ли они еще когда-нибудь так разговаривать. Все, что ей остается, – просто дышать этим моментом и смеяться вместе с Гэри.

– Ну что за дебилы? – бурчит он с досадой. – Хорошо, что я вообще сюда доехал.

– Что-то еще нашел?

– На тормозной колодке втулки закисли. Знаешь, что это значит?

– Не представляю. – У Пайпер вырывается смешок. – Она теперь не работает?

– Да работает кое-как, иначе я никуда не доехал бы. Но я еще думаю: чего колесо так виляет, когда торможу? На привод грешу. А это вот маленькие ублюдки мне руль уводят, мелкие, а такие противные.

Он замолкает на секунду. Слышится шорох, снова тихая ругань, а потом Гэри облегченно выдыхает.

– Ладно, вроде теперь не смертельно. На этом я еще доеду до Касабланки. Надеюсь.

– Гэри? – Пайпер никак не может распробовать его имя. Иногда страшно, что она повторяет его слишком часто, но оно так хорошо ему подходит, и одновременно с тем его странно произносить.

– Да, малая, – тут же отзывается он.

– Почему ты не отдыхаешь? У тебя там целая вилла вокруг.

– А что тут делать? Я уже в бассейн залез, проплыл туда-сюда, вылез. Поесть поел, пить не хочется. Больше ничего не придумал, а старушке и правда уход нужен. Да и соскучился – сто лет в машине не ковырялся.

Пайпер представляет его огромные плечи, покрытые каплями воды, и невольно вздыхает. Ей нельзя, вообще нельзя об этом думать.

– Не волнуйся, – Гэри понимает ее вздох по-своему, – для меня это почти отдых.

– Надеюсь, – смеется она. – Мне нужен отдохнувший босс, иначе зачем еще нужна целая вилла.

– Говорил же, я вообще не думал, что это вилла, – бурчит он, – просто увидел нормальные фотографии.

– А в Марокко правда так красиво? Я видела фотографии Марракеша.

– Правда красиво. Я ехал по городу, и тут очень узкие улочки, мой «Форд» бы по ним даже не проехал.

– Твой «Форд» и в Нью-Йорке еле помещается.

– Это да, я под него гараж перестраивал, – тепло говорит Гэри, – всегда хотел себе пикап, но когда этот вышел, я как будто в первый раз влюбился.

– Он больше на дом похож.

– А в нем и жить можно. И даже завести в нем корову, и все равно будет где жить.

Они легко переключаются с одной темы на другую. Пайпер начинает замечать различия в его интонации, так что когда он вдруг становится серьезным, она тут же внутренне собирается. Не зная, как обозвать горьковато-сладкий водоворот собственных чувств, она все же может выделить одно очень явное.

Хочется ему помочь. Гэри тщательно обходит в разговоре то, почему он вообще поехал в Марокко, но Пайпер чувствует: это важно. И главное – ему это почему-то неприятно. Его голос чуть деревенеет, когда они задевают эту тему.

Не то чтобы ей обязательно было знать. Она не настолько любопытна. Просто если есть хоть что-то, что Пайпер может сделать, чтобы он был счастливее, она готова. Правда, пока совершенно не понятно, как ему на это намекнуть.

И нет, это не связано с работой, не связано с тем, что он ее босс. Пайпер не знает, с чем это вообще связано. Может, с тем, что произошло в четверг? Он ведь правда ворвался в кабинет Тыковки, злой как черт, и едва не вырвал Саймону хребет. Слухи дошли до Себастьяна, а тот уже позвонил ей и рассказал, икая от смеха.

– Ты еще тут? – спрашивает Гэри.

– Да, конечно.

– Знаешь, а у меня есть еще одна просьба. Если тебе несложно.

В его голосе сквозит сомнение, и Пайпер чувствует, что они подобрались к той самой точке. Что-то должно произойти.

– Слушаю, – отвечает она.

– На вилле нет интернета, а мне нужно кое-что посмотреть в почте. Ты же дома? Можешь зайти?

– Минуту, – Пайпер хватает ноутбук и включает его. – В рабочей почте?

– Не совсем. Я продиктую.

Он инструктирует ее, отчетливо и по буквам произнося свой адрес и незатейливый пароль, который больше похож на что-то сгенерированное, чем на настоящее слово. Пайпер, скорее, ожидала бы от него что-то более… британское.

– Зашла?

– Да, все нормально.

– Тебе нужно найти письмо под названием «Список пассажиров».

Пальцы холодеют: это очень странно. В его почте все письма – только с одного адреса. Даже спама обычного нет, даже рассылки с «Амазона», а она, кажется, вообще всем приходит. И темы у этих писем специфические… Он кого-то ищет. И делает это не очень легальными путями.